Израиль готов начать переговоры с палестинцами без предварительных условий
(из заголовкой сообщений информагенств 25.09.2011))
На что бы Израиль не согласился, это всегда будет выглядеть как слабость.
Согласие евреев принимать на себя обвинения в грехах (очень многих и страшных), в надежде, что такие обвинения не могут звучать всерьез, и что разумные одумаются, а на неразумных не стоит обращать внимания... Но разумные, обнаружив, что евреи не противятся возводимому на них, делают 2 вывода. 1. Что евреи могут быть виноваты (в возводимом). 2. Что их можно обвинять, не получая противодействия, и используя такое положение, в политических играх.
Согласие евреев с разделом Палестины в 1922 г., с оставлением им 22% от территории, выделенной им в 1918 (Лигой наций). "А что можно сделать? Лучше согласиться на меньшее, чем терять все, раздражая англичан" - такова реакция евреев в 1922 г., и подобны ей все реакции в последующие годы.
Англичане завезли на оставшиеся 22% арабов из Египта и Аравии, укоренили их там (всего лишь в прибавку к там имеющимся), запретили въезд евреев, и оставили территорию под своим влиянием. А в дальнейшем они, их союзники (подельники) и приемники предложили поделить оставшиеся 22% между евреями и, уже, не арабами, а - палестинцами. И евреи согласились. Потому что евреи всегда стараются соглашаться (что с того, что самые хитрые из них стараются при этом отыграться позднее на закулисных гешефтах, большинство из евреев остается все с меньшим).
Евреи соглашались на все притеснения, производимые англичанами. Те из евреев, кто не соглашался, порицался ишувом и выдавался законным властям - англичанам, на расправу. И когда, все же, именно из-за сопротивления той малой части евреев, которые не уважали англичан (о, некультурные, презревшие еврейские традиции), англичане вынуждены были уйти, они оставили проблему, укоренившихся, в не очень большой степени, арабов, и более важное - общественное мнение, информационные фантомы. О вине евреев перед арабами, о незаконном заселении ими земель, о необходимости делить остаток Палестины на 2 государства, о нехорошем содержании еврейского присутствия на Ближнем Востоке.
Время, 20 века, было с ослабленными религиозными традициями. И потому часть евреев оказалась совсем нехорошей. Не только в глазах неевреев. Эта часть продолжала нарушать традиции. Эти неправильные евреи, вместо молитв и соглашения со всем, что им навязывали, время от времени вели себя совершенно не по-еврейски. Они били англичан, когда те били евреев. Чем вызывали изумление всех, и арабов. И осуждение, прежде всего правильных евреев.
Эти нехорошие, все же, создали страну Израиль. На нееврейских, волюнтаристских и силовых основаниях.
Но, создав страну, они не смогли взять на себя задачу возглавить ее. Они, все же, были слишком евреи. И отдали власть тем, кто страну создавать не хотел. Кто хотел получить ее.. От бога, или от тех добрых и сильных людей, которые могут, видимо, покоряясь воле бога, соизволять, время от времени, что-то давать евреям. Пожить в какой-то стране, на какой-то территории (где евреи могли жить гораздо раньше сих добрых и сильных, но евреи не претендуют на землю, и ни на что). Когда евреев изгоняют из страны, они уходят. Когда у них отнимают имущество, они отдают. Отнимают жизни - отдают. Они не отдавали, все тысячи дет, только Бога.
Все годы существования Израиля в Новой истории правители страны шли на все уступки, которые от них требовали, страну зажимали, лишали жизненного пространства, вооружений, союзников. И когда не оставалось возможности жить и сопротивляться против тех, кто хотел страну уничтожить (не сам хотел, по воле тех, кто играл в эту игру, не умея никакими иными способами управляться в этом мире), когда враги, созданные великими игроками, шли уничтожать Израиль, то, в духе евреев нового времени, находилась малая кучка людей, сопротивлявшаяся вопреки еврейским традициям, вопреки правительству Израиля и вопреки "друзьям" Израиля, запрещавшим ему сопротивляться и усиливаться.
Сценарии всех "агрессий, развязанных Израилем", одинаковы до тошноты (от скуки, от повторения).
Его зажимали на территории, на которой должны были уничтожить уже за считанные часы. Все (противные и сторонние) праздновали победу, кто-то скорбел о несчастных жизнях евреев, потерянных из-за неверного желания их иметь свое государство. А дурные, ничего не понимающие пацаны нового времени, выродившиеся из еврейства, потерявшие еврейские корни и традиции, не хотели ни умирать, ни умолять на коленях о милости, ни спасаться бегством в чужие страны, влачить в изгнании. Они желали сохранить страну. Свою страну. Какая наглость.
От неожиданности, при такой наглости, им уступали. Эти оборзевшие потомки евреев кидались в бой, и, имея опыт войн 20-го века, сознание, что только победа даст им единственное, чего они желают, побеждали.
Героически? Какое это имеет значение? Большинство подвигов на войне совершаются по вине командиров, не умеющих вести верные действия. Массовых подвигов.
Но как только эти неправильные евреи прогоняли врага, в действие вступали правильные евреи, которые только и могли быть во главе евреев (только правильные могут быть во главе, наиболее соответствующие стандартному облику и сути еврея; что признавали и те, кто нестандартно защитил страну).
Нехотя, как за тяжелый, и при том опасный, труд, брались они вновь за бразды правления спасенного, против их воли, государства.
И вновь начинали уступать.
Принимать, безропотно, обвинения в агрессии, в винах, в необходимости отдать все, земли, права. И отдавали. Сдерживаясь только опасениями, и редкими и слабыми проявлениями (ведь не война и не край!) тех, кто не видел смысла в уступках, влекущих ослабления, не дающих ничего доброго, и несправедливых по сути, не оправданным, не основывающимся ни на чем верном.
Так живет Израиль. Так неугасимо полыхает куст на Сионе.
Что еще можно сказать старому еврею, который, к тому же, не еврей, по этому поводу?
Ничего.
Его все равно никто не услышит. (Кроме тех, кто поставлен такое слышать и принимать меры, по защите от слишком понимающих и болтливых.)
Потому что вновь пришло время религий, молитвами тех, кто видит в религиях лучший способ жизни, чем в разуме, творящем новое, а не держащееся за некогда придуманное. Были те, кто говорил подобное. Но и они врали, хоть частью, опасаясь (они евреи!) говорить всю правду. Ведь она может оскорбить сильных! Ведь тогда они могут отобрать все! Исаак Лифшиц писал много правды о положении и истории современного Израиля. Его даже перепечатывали. Но кто прислушался к его словам настолько, чтобы что-то изменилось?
Правду эту знают все, кто имеет прямое отношение к проблемам Израиля. Ну и что? Никому не представляется выгодным и верным действовать, исходя из правды. Это представляется слишком простым. прямолинейным. И первым делом видится, что попытка такого ведения дел, по правде, слишком оскорбит тех, кто не раз доказывал свое нежелание действовать по правде.
Ни одна сила, имеющая солидный вес, значение в мире, не действует по правде. Они вылавливают свои интересы, толкуя действительность так, как им это видится выгодным в данный момент. И никогда они не могут решиться действовать по правде, потому что, раз приняв ее, можно, затем, от нее не отвязаться. Слишком многие могут увидеть, признать и принять ее. И может случиться, что привыкнут. И захотят все время действовать по правде. А как же тогда вылавливать свой интерес? Тем, кто всегда хочет иметь очень много больше других? Так не получится. И поэтому против правды все, имеющие большой интерес в этой игре. В игре, в мировом масштабе, за силу.
Израиль не может иметь силы. Ему это не хотят дать, никогда не давали и надеются никогда и не дать. Никому из сильных мира не представляется интересным отдать регион на откуп и во владение Израиля и тех сил, в арабском мире и других сил региона, которые (почему бы и нет) вдруг договорятся, и станут там жить по доброму, сами, не нуждаясь ни в подачках, ни в чужих интересах, ни в оружии, ни во внешнем управлении, ни во внешнем долге.
Кому такое надо?
Это надо понимать.
Израиль обречен. Влачить то, что влачит все эти годы.
И если его уничтожат, это меньшее зло для правящих миром, чем его укоренение в регионе, его мирная надежная жизнь с надежными мирными соседями. Ведь сильные , таким образом, потеряют этот регион, и получат прецедент, по которому могут отпасть от них и другие регионы. Такого быть не должно.
Помирить Израиль, как и Россию с Кавказом, чем дальше, тем труднее. Но, когда вдруг, после лет некоторого затишья, когда чуть забываются раны и взаимные обиды и преступления, и энергией личностей и групп, в регионе наступает ситуация перехода на рельсы замирения, налаживания мирных отношений, опытные игроки большой игры находят возможность замутить новую большую игру. Вводятся новые силы, фигуры, изымаются из употребления, заменяются старые. В последние двадцать лет такие перетасовки происходят оживленно.
Как быть Израилю в данное время?
А какому Израилю?
Тем силам в нем, которые и сейчас большей частью определяют политику Израиля, имея, при этом, свой личный курс на два традиционных направления - уступки во всем и спасение лично себя, бегством, с написанием мемуаров о своем правлении страной, которой не суждено было выстоять.
Сильные люди, будь они всего лишь владыки Израиля, не должны пренебрегать возможностью спасти хотя бы себя. Это не капитаны, покидающие корабль последними. Это игроки большой игры. Которые понимают дело так - пожертвуй всем, но спаси голову. Себя. Фигуры, до последней, жертвуются. А отход для игрока гарантируется более всего и в первую очередь.
Так было всегда. И нет причин, оснований (ничего в современной картине мира) считать, что сейчас что-то изменилось, что-то отличается от бывшего всегда.
Израиль обречен?
На влачение той идиотски немирной жизни, в которой он парится 63 г. после провозглашения, да. Если не изменить коренным образом его положения, положения в нем и во всем регионе, с отделением политическим, управленческим, региона от тех, кто манипулирует силами в нем извне.
На полную гибель? В том положении, в котором Израиль находится, такое - всегда один из очень вероятных вариантов. Жители Израиля к этому привыкли, и воспринимают это в достаточной степени смиренно и мутно. Понимать такое достаточно ясно - жить не получится. Поэтому, как очень тяжело больной человек, с неизлечимой болезнью, могущей в любой момент привести к летальному исходу, об этом исходе не думают. Что о нем думать, когда этими думами ничего не изменишь.
И это верно. Думами не изменишь ни предательское правительство Израиля, ни окружения его, натравливаемое внешними силами ради своей выгоды, ни это внешнее окружение.
Спасти Израиль так, чтобы он не погиб и ему не грозило постоянно полное уничтожение могут только те, кто полностью осознав эту проблему поставят своей целью ее решение и смогут осуществить, изменив так многое.
Но такой подвиг посложнее, чем лечь на амбразуру, и отбросить армии пяти стран на исходные рубежи, имея пятикратный численный перевес против себя.
Это задача для многих часов напряженной работы ума, который должен быть еще создан так, чтобы мочь решить эту задачу. Такой ум может быть создан только жизнью в этом направлении, долгими годами работы в этом направлении. А сейчас не те времена, когда люди долгие годы живут одними целями и задачами, помимо, разве что, задач зарабатывания денег. Времена Жаботинского и Трумпельдорфа миновали. Где сейчас хоть кто-то, напоминавший их, напоминающий хоть кого-то из деятелей прошлых времен, имеющих силы (головы, естественно) менять ситуацию коренным образом?
Сейчас, последние 30 лет точно, все делается только по шаблону.
Стремление правительств, правителей иметь подданных, не могущих совершать неожиданные, т.е. и обязательно - новые, движения, реализовано в очень большой степени. Нового опасаться не приходится. А с ним - и действий, соответствующих ситуации. Которая всегда, с течением времени, новая. А вот людей, умеющих ее, новую, понять и оседлать, примениться к ней и работать по ней, нет. (И все появившиеся новые, рискнувшие, не желая, показать себя способными на неожиданные (для тех, кто не понимает, в отличие от них, не является сам новомыслящим, всегда их действия и мысли неожиданны, чужды и видятся лично опасными, за что их и изымают) новые движения, тут же изымаются налаженной структурой изъятия. Т.е. система убивает самое себя, лишая себя частей,. могущих ее изменять под необходимость, лишает преследуя цель - ничего не менять, ради сохранения себя неизменной. Круг замкнутый, порочный и очень крепко построенный.)
Потому и рушатся сейчас все части системы, все части хозяйства и культуры, построенные, в принципе, давно, не в наши времена, и доносимые до нас во все более несоответствующей современным реалиям формах. А тех, кто изменил бы эти донесенные, элементы и инструменты, части нашей действительности, нашей культуры, под новые требования современной изменившейся ситуации, нет. Их благополучно и плодотворно изъяли, изъяв и условия для их производства.
Организм, стремящийся сохранить себя путем уничтожения, избежания всех, любых, самых малых изменений в себе, обречен оставаться в прошлом. Там, где такой он, какой был в прошлом, неизмененный и в настоящем, мог быть, соответствуя той, прошлой, обстановке.
А сегодня, сейчас, такой организм (да еще претерпевший, без чего не получится никогда, изменения, рода потерь, поломок, накопления несоответствий, ошибок в структуре) не может соответствовать имеющемуся сегодня, необходимому сегодня, в своей структуре, и погибает от такого несоответствия.
Так что, ошибка системная. И не может быть исправлена никак, кроме как системными методами. А кто ж подаст? Кто даст менять то, на чем он сидит, при том и правит, и имеет возможность - не пущать? Менять то, что, при изменении, может не оставить его у правила?
Вот так и живем.
Так что, суть и проблема не в Израиле, и таком, очень неправильном для надежного выживания, особенно в наше время, единства мировой территории и системы, евреев, а в более глобальных и системных проблемах.
И что будем делать?
Ну, как люди неглупые, - ждать.
Не дергаться. Не предпринимать резких попыток, быстрых движений и необоснованной инициативы и активности.
Мы мудро будем ждать. Чтобы не совершать ошибок. За которые будем потом раскаиваться, жалеть, и порицаемы и осмеяны другими.
Потому - не делаем, не творим. Не исправляем, ждем.
И не мыслим. Чтобы не было страшно, чтобы не захотелось исправлять, чтобы не найти то, что покажется могущим поправить дела, и повлечет что так сильно, что можем повестись и начать делать, т.е. дергаться, ошибаться.
У нас есть мудрость - ничего не меняй.
Менять - не нам. Мы - не боги. Мы люди, а не творцы. Мы можем только то, что нам прикажут и укажут.
А сами, без команды и принуждения, мы имеем свою мудрость - сидеть. Ждать.
Ждем.
Источник
Добавление для сети.
Израиль не настаивает никогда ни на чем. А когда, поначалу, и настаивает, никогда не доводит до конца, переходя к уступкам. Даже если по существу они не уступки, то всегда уступки по форме. Израиль полагает, что его поймут правильно. А его понимают так, как это выгодно самым ярым его врагам (в данном случае - принимают его шаги как уступки, вынужденные - под давлением силы, т.е. - по слабости). По простой причине - эти враги ведут борьбу именно так, на пределе всего, что можно выжать любыми средствами. А большая часть остального мира - привыкла к положению, когда Израиль уступает, что служит, очень большому числу заинтересованных и сторонних наблюдателей, доказательством его вины и слабости.
Только занимая позиции принципиальные, не уступая, а усиливаясь, и в позициях политических, и во всех прочих, и во мнении всех сторон, Израиль может иметь шансы на достойное положение.
На что бы Израиль не согласился, это всегда будет выглядеть как слабость.
Согласие евреев принимать на себя обвинения в грехах (очень многих и страшных), в надежде, что такие обвинения не могут звучать всерьез, и что разумные одумаются, а на неразумных не стоит обращать внимания... Но разумные, обнаружив, что евреи не противятся возводимому на них, делают 2 вывода. 1. Что евреи могут быть виноваты (в возводимом). 2. Что их можно обвинять, не получая противодействия, и используя такое положение, в политических играх.
Согласие евреев с разделом Палестины в 1922 г., с оставлением им 22% от территории, выделенной им в 1918 (Лигой наций). "А что можно сделать? Лучше согласиться на меньшее, чем терять все, раздражая англичан" - такова реакция евреев в 1922 г., и подобны ей все реакции в последующие годы.
Англичане завезли на оставшиеся 22% арабов из Египта и Аравии, укоренили их там (всего лишь в прибавку к там имеющимся), запретили въезд евреев, и оставили территорию под своим влиянием. А в дальнейшем они, их союзники (подельники) и приемники предложили поделить оставшиеся 22% между евреями и, уже, не арабами, а - палестинцами. И евреи согласились. Потому что евреи всегда стараются соглашаться (что с того, что самые хитрые из них стараются при этом отыграться позднее на закулисных гешефтах, большинство из евреев остается все с меньшим).
Евреи соглашались на все притеснения, производимые англичанами. Те из евреев, кто не соглашался, порицался ишувом и выдавался законным властям - англичанам, на расправу. И когда, все же, именно из-за сопротивления той малой части евреев, которые не уважали англичан (о, некультурные, презревшие еврейские традиции), англичане вынуждены были уйти, они оставили проблему, укоренившихся, в не очень большой степени, арабов, и более важное - общественное мнение, информационные фантомы. О вине евреев перед арабами, о незаконном заселении ими земель, о необходимости делить остаток Палестины на 2 государства, о нехорошем содержании еврейского присутствия на Ближнем Востоке.
Время, 20 века, было с ослабленными религиозными традициями. И потому часть евреев оказалась совсем нехорошей. Не только в глазах неевреев. Эта часть продолжала нарушать традиции. Эти неправильные евреи, вместо молитв и соглашения со всем, что им навязывали, время от времени вели себя совершенно не по-еврейски. Они били англичан, когда те били евреев. Чем вызывали изумление всех, и арабов. И осуждение, прежде всего правильных евреев.
Эти нехорошие, все же, создали страну Израиль. На нееврейских, волюнтаристских и силовых основаниях.
Но, создав страну, они не смогли взять на себя задачу возглавить ее. Они, все же, были слишком евреи. И отдали власть тем, кто страну создавать не хотел. Кто хотел получить ее.. От бога, или от тех добрых и сильных людей, которые могут, видимо, покоряясь воле бога, соизволять, время от времени, что-то давать евреям. Пожить в какой-то стране, на какой-то территории (где евреи могли жить гораздо раньше сих добрых и сильных, но евреи не претендуют на землю, и ни на что). Когда евреев изгоняют из страны, они уходят. Когда у них отнимают имущество, они отдают. Отнимают жизни - отдают. Они не отдавали, все тысячи дет, только Бога.
Все годы существования Израиля в Новой истории правители страны шли на все уступки, которые от них требовали, страну зажимали, лишали жизненного пространства, вооружений, союзников. И когда не оставалось возможности жить и сопротивляться против тех, кто хотел страну уничтожить (не сам хотел, по воле тех, кто играл в эту игру, не умея никакими иными способами управляться в этом мире), когда враги, созданные великими игроками, шли уничтожать Израиль, то, в духе евреев нового времени, находилась малая кучка людей, сопротивлявшаяся вопреки еврейским традициям, вопреки правительству Израиля и вопреки "друзьям" Израиля, запрещавшим ему сопротивляться и усиливаться.
Сценарии всех "агрессий, развязанных Израилем", одинаковы до тошноты (от скуки, от повторения).
Его зажимали на территории, на которой должны были уничтожить уже за считанные часы. Все (противные и сторонние) праздновали победу, кто-то скорбел о несчастных жизнях евреев, потерянных из-за неверного желания их иметь свое государство. А дурные, ничего не понимающие пацаны нового времени, выродившиеся из еврейства, потерявшие еврейские корни и традиции, не хотели ни умирать, ни умолять на коленях о милости, ни спасаться бегством в чужие страны, влачить в изгнании. Они желали сохранить страну. Свою страну. Какая наглость.
От неожиданности, при такой наглости, им уступали. Эти оборзевшие потомки евреев кидались в бой, и, имея опыт войн 20-го века, сознание, что только победа даст им единственное, чего они желают, побеждали.
Героически? Какое это имеет значение? Большинство подвигов на войне совершаются по вине командиров, не умеющих вести верные действия. Массовых подвигов.
Но как только эти неправильные евреи прогоняли врага, в действие вступали правильные евреи, которые только и могли быть во главе евреев (только правильные могут быть во главе, наиболее соответствующие стандартному облику и сути еврея; что признавали и те, кто нестандартно защитил страну).
Нехотя, как за тяжелый, и при том опасный, труд, брались они вновь за бразды правления спасенного, против их воли, государства.
И вновь начинали уступать.
Принимать, безропотно, обвинения в агрессии, в винах, в необходимости отдать все, земли, права. И отдавали. Сдерживаясь только опасениями, и редкими и слабыми проявлениями (ведь не война и не край!) тех, кто не видел смысла в уступках, влекущих ослабления, не дающих ничего доброго, и несправедливых по сути, не оправданным, не основывающимся ни на чем верном.
Так живет Израиль. Так неугасимо полыхает куст на Сионе.
Что еще можно сказать старому еврею, который, к тому же, не еврей, по этому поводу?
Ничего.
Его все равно никто не услышит. (Кроме тех, кто поставлен такое слышать и принимать меры, по защите от слишком понимающих и болтливых.)
Потому что вновь пришло время религий, молитвами тех, кто видит в религиях лучший способ жизни, чем в разуме, творящем новое, а не держащееся за некогда придуманное. Были те, кто говорил подобное. Но и они врали, хоть частью, опасаясь (они евреи!) говорить всю правду. Ведь она может оскорбить сильных! Ведь тогда они могут отобрать все! Исаак Лифшиц писал много правды о положении и истории современного Израиля. Его даже перепечатывали. Но кто прислушался к его словам настолько, чтобы что-то изменилось?
Правду эту знают все, кто имеет прямое отношение к проблемам Израиля. Ну и что? Никому не представляется выгодным и верным действовать, исходя из правды. Это представляется слишком простым. прямолинейным. И первым делом видится, что попытка такого ведения дел, по правде, слишком оскорбит тех, кто не раз доказывал свое нежелание действовать по правде.
Ни одна сила, имеющая солидный вес, значение в мире, не действует по правде. Они вылавливают свои интересы, толкуя действительность так, как им это видится выгодным в данный момент. И никогда они не могут решиться действовать по правде, потому что, раз приняв ее, можно, затем, от нее не отвязаться. Слишком многие могут увидеть, признать и принять ее. И может случиться, что привыкнут. И захотят все время действовать по правде. А как же тогда вылавливать свой интерес? Тем, кто всегда хочет иметь очень много больше других? Так не получится. И поэтому против правды все, имеющие большой интерес в этой игре. В игре, в мировом масштабе, за силу.
Израиль не может иметь силы. Ему это не хотят дать, никогда не давали и надеются никогда и не дать. Никому из сильных мира не представляется интересным отдать регион на откуп и во владение Израиля и тех сил, в арабском мире и других сил региона, которые (почему бы и нет) вдруг договорятся, и станут там жить по доброму, сами, не нуждаясь ни в подачках, ни в чужих интересах, ни в оружии, ни во внешнем управлении, ни во внешнем долге.
Кому такое надо?
Это надо понимать.
Израиль обречен. Влачить то, что влачит все эти годы.
И если его уничтожат, это меньшее зло для правящих миром, чем его укоренение в регионе, его мирная надежная жизнь с надежными мирными соседями. Ведь сильные , таким образом, потеряют этот регион, и получат прецедент, по которому могут отпасть от них и другие регионы. Такого быть не должно.
Помирить Израиль, как и Россию с Кавказом, чем дальше, тем труднее. Но, когда вдруг, после лет некоторого затишья, когда чуть забываются раны и взаимные обиды и преступления, и энергией личностей и групп, в регионе наступает ситуация перехода на рельсы замирения, налаживания мирных отношений, опытные игроки большой игры находят возможность замутить новую большую игру. Вводятся новые силы, фигуры, изымаются из употребления, заменяются старые. В последние двадцать лет такие перетасовки происходят оживленно.
Как быть Израилю в данное время?
А какому Израилю?
Тем силам в нем, которые и сейчас большей частью определяют политику Израиля, имея, при этом, свой личный курс на два традиционных направления - уступки во всем и спасение лично себя, бегством, с написанием мемуаров о своем правлении страной, которой не суждено было выстоять.
Сильные люди, будь они всего лишь владыки Израиля, не должны пренебрегать возможностью спасти хотя бы себя. Это не капитаны, покидающие корабль последними. Это игроки большой игры. Которые понимают дело так - пожертвуй всем, но спаси голову. Себя. Фигуры, до последней, жертвуются. А отход для игрока гарантируется более всего и в первую очередь.
Так было всегда. И нет причин, оснований (ничего в современной картине мира) считать, что сейчас что-то изменилось, что-то отличается от бывшего всегда.
Израиль обречен?
На влачение той идиотски немирной жизни, в которой он парится 63 г. после провозглашения, да. Если не изменить коренным образом его положения, положения в нем и во всем регионе, с отделением политическим, управленческим, региона от тех, кто манипулирует силами в нем извне.
На полную гибель? В том положении, в котором Израиль находится, такое - всегда один из очень вероятных вариантов. Жители Израиля к этому привыкли, и воспринимают это в достаточной степени смиренно и мутно. Понимать такое достаточно ясно - жить не получится. Поэтому, как очень тяжело больной человек, с неизлечимой болезнью, могущей в любой момент привести к летальному исходу, об этом исходе не думают. Что о нем думать, когда этими думами ничего не изменишь.
И это верно. Думами не изменишь ни предательское правительство Израиля, ни окружения его, натравливаемое внешними силами ради своей выгоды, ни это внешнее окружение.
Спасти Израиль так, чтобы он не погиб и ему не грозило постоянно полное уничтожение могут только те, кто полностью осознав эту проблему поставят своей целью ее решение и смогут осуществить, изменив так многое.
Но такой подвиг посложнее, чем лечь на амбразуру, и отбросить армии пяти стран на исходные рубежи, имея пятикратный численный перевес против себя.
Это задача для многих часов напряженной работы ума, который должен быть еще создан так, чтобы мочь решить эту задачу. Такой ум может быть создан только жизнью в этом направлении, долгими годами работы в этом направлении. А сейчас не те времена, когда люди долгие годы живут одними целями и задачами, помимо, разве что, задач зарабатывания денег. Времена Жаботинского и Трумпельдорфа миновали. Где сейчас хоть кто-то, напоминавший их, напоминающий хоть кого-то из деятелей прошлых времен, имеющих силы (головы, естественно) менять ситуацию коренным образом?
Сейчас, последние 30 лет точно, все делается только по шаблону.
Стремление правительств, правителей иметь подданных, не могущих совершать неожиданные, т.е. и обязательно - новые, движения, реализовано в очень большой степени. Нового опасаться не приходится. А с ним - и действий, соответствующих ситуации. Которая всегда, с течением времени, новая. А вот людей, умеющих ее, новую, понять и оседлать, примениться к ней и работать по ней, нет. (И все появившиеся новые, рискнувшие, не желая, показать себя способными на неожиданные (для тех, кто не понимает, в отличие от них, не является сам новомыслящим, всегда их действия и мысли неожиданны, чужды и видятся лично опасными, за что их и изымают) новые движения, тут же изымаются налаженной структурой изъятия. Т.е. система убивает самое себя, лишая себя частей,. могущих ее изменять под необходимость, лишает преследуя цель - ничего не менять, ради сохранения себя неизменной. Круг замкнутый, порочный и очень крепко построенный.)
Потому и рушатся сейчас все части системы, все части хозяйства и культуры, построенные, в принципе, давно, не в наши времена, и доносимые до нас во все более несоответствующей современным реалиям формах. А тех, кто изменил бы эти донесенные, элементы и инструменты, части нашей действительности, нашей культуры, под новые требования современной изменившейся ситуации, нет. Их благополучно и плодотворно изъяли, изъяв и условия для их производства.
Организм, стремящийся сохранить себя путем уничтожения, избежания всех, любых, самых малых изменений в себе, обречен оставаться в прошлом. Там, где такой он, какой был в прошлом, неизмененный и в настоящем, мог быть, соответствуя той, прошлой, обстановке.
А сегодня, сейчас, такой организм (да еще претерпевший, без чего не получится никогда, изменения, рода потерь, поломок, накопления несоответствий, ошибок в структуре) не может соответствовать имеющемуся сегодня, необходимому сегодня, в своей структуре, и погибает от такого несоответствия.
Так что, ошибка системная. И не может быть исправлена никак, кроме как системными методами. А кто ж подаст? Кто даст менять то, на чем он сидит, при том и правит, и имеет возможность - не пущать? Менять то, что, при изменении, может не оставить его у правила?
Вот так и живем.
Так что, суть и проблема не в Израиле, и таком, очень неправильном для надежного выживания, особенно в наше время, единства мировой территории и системы, евреев, а в более глобальных и системных проблемах.
И что будем делать?
Ну, как люди неглупые, - ждать.
Не дергаться. Не предпринимать резких попыток, быстрых движений и необоснованной инициативы и активности.
Мы мудро будем ждать. Чтобы не совершать ошибок. За которые будем потом раскаиваться, жалеть, и порицаемы и осмеяны другими.
Потому - не делаем, не творим. Не исправляем, ждем.
И не мыслим. Чтобы не было страшно, чтобы не захотелось исправлять, чтобы не найти то, что покажется могущим поправить дела, и повлечет что так сильно, что можем повестись и начать делать, т.е. дергаться, ошибаться.
У нас есть мудрость - ничего не меняй.
Менять - не нам. Мы - не боги. Мы люди, а не творцы. Мы можем только то, что нам прикажут и укажут.
А сами, без команды и принуждения, мы имеем свою мудрость - сидеть. Ждать.
Ждем.
Источник
Добавление для сети.
Израиль не настаивает никогда ни на чем. А когда, поначалу, и настаивает, никогда не доводит до конца, переходя к уступкам. Даже если по существу они не уступки, то всегда уступки по форме. Израиль полагает, что его поймут правильно. А его понимают так, как это выгодно самым ярым его врагам (в данном случае - принимают его шаги как уступки, вынужденные - под давлением силы, т.е. - по слабости). По простой причине - эти враги ведут борьбу именно так, на пределе всего, что можно выжать любыми средствами. А большая часть остального мира - привыкла к положению, когда Израиль уступает, что служит, очень большому числу заинтересованных и сторонних наблюдателей, доказательством его вины и слабости.
Только занимая позиции принципиальные, не уступая, а усиливаясь, и в позициях политических, и во всех прочих, и во мнении всех сторон, Израиль может иметь шансы на достойное положение.