Как меньшевик Струмилин угробил марксистскую экономическую теорию
Речь пойдет не только о теории стоимости, но и о том зачем диаматчикам понадобилось включать непроизводительный труд в ВВП. Сразу поблагодарю за наводку на Струмилина knyazev_v. Хотя его представления о марксизме самые неадекватные из всех которые я только встречал в жж, но неадекватность у него не своя, а честно вычитанная из заплеснивших книжек шизо-диамата, поэтому особо ценная с археологической точки зрения.
В тексте присутствует некоторое количество цифр, но по сути, ничего при чтении считать не надо, все уже подсчитано, надо только понять выводы. Это оговорка для тех кто боится элементарной бухгалтерии.
[Начало цитаты]Впервые опубликовано: «Проблемы экономики труда. Очерки и этюды» - Вопросы труда, 1925.
Публикуется по: С. Г. Струмилин «Проблемы экономики труда» из-во «Наука» М. 1982 стр. 39-40
2. Энергетика и труд
По учению Маркса, меновые ценности, производимые в современном обществе для массового сбыта на рынок, создаются только трудом, т. е. общественно полезной деятельностью человека, хотя труд отнюдь не рассматривается при этом как единственный фактор производства. Кроме труда в производстве используются силы природы, орудия, материалы, работа живых двигателей, например лошадей, энергия механических моторов. Но человек бережет только свои силы, ибо материя и силы природы неисчерпаемы(???), поэтому в каждом своем продукте он ценит только свои, человеческие, затраты труда. Ни работа лошади, ни механическая энергия двигателей не создают с этой точки зрения ни грана добавочной рыночной ценности. Конечно, ни лошадиная сила, ни механическая энергия не даются человеку даром. Они тоже стоят ему труда. Но лишь в этой мере они и расцениваются им в процессе обмена на другие блага. В процессе же производства они включаются в калькуляцию продукта лишь в размере своей рыночной оценки т. е. только переносят свою ценность в оценку продукта, не создавая новой.
Конкретно это означает следующее. Экономически труд человека и работа лошади или машины отнюдь не должны и даже не могут быть эквивалентны друг другу в их энергетическом выражении. И с этой стороны тщетные попытки некоторых «учетчиков» поставить определение трудовой стоимости товаров в зависимость от количества затраченной в их производстве работы людей, лошадей и механических двигателей или соответствующей суммы энергетических затрат, приведенных к калориям, явно непродуманны и принципиально несостоятельны. Поясним это примером. Довоенный русский рынок позволял нам устанавливать следующую меновую эквивалентность: один рабочий день мужчины-чернорабочего = 1 руб. золотом = 2,8 ф. коровьего масла = 6,5 ф. сахара = 40 ф. черного хлеба = 66 ф. овса =114 ф. нефти = 400 ф. донецкого угля. Насколько точно отвечали эти рыночные соотношения трудовым затратам на воспроизводство указанных благ, сказать трудно. Но что в общем и целом они отвечали им, это едва ли требует особых доказательств. Если же исходить из энергетических эквивалентов тех же благ, считая, что рабочий день физического труда соответствует затрате в 4 тыс. ккал, то получим совсем иные соотношения. А именно: 1 рабочий день = 0,98 ф. нефти = 1,1 ф. масла = 1,4 ф. донецкого угля = 2,5 ф. сахара = 4,6 ф. хлеба = 5 ф. овса. Отсюда выводим, что одна и та же единица тепловой энергии, калория, заключенная в коровьем масле, расценивалась рынком в 45 раз дороже, чем в нефти, и в 110 раз дороже, чем в донецком угле. При таком диапазоне рыночных расценок «калории» выдвигать ее на роль твердого измерителя ценности товаров, разумеется, совершенно нелепо. Тем не менее в энергетическом балансе калория повсюду сохраняет одну и ту же величину.
[Окончание цитаты]Если подойти к сравнительной расценке единицы работы различных двигателей и человека с точки зрения издержек воспроизводства этой единицы, например одного сило-часа работы, то экономическая их неравноценность выявится в следующих цифрах. Паровая машина требует на 1 л. с. за час работы, по довоенным расчетам, на топливо и амортизацию двигателя не свыше 5 коп. расхода, лошадь - на корм и амортизацию трудовых затрат по ее воспитанию - около 14 коп., а человек силою в 1/12 паровой лошади (HP) при рублевой поденной оплате и восьмичасовом дне - не меньше 1 р. 50 к. Это значит, что воспроизводство нашей собственной трудовой энергии обходится нам и в денежном выражении, и в переводе на трудовые затраты человека примерно раз в 10 дороже, чем равное ему количество рабочей энергии лошади, и раз в 30 дороже такого же количества механической энергии.
Тем не менее механически один «сило-час» работы человека, поскольку он технически заменим лошадиной или механической энергией, вполне эквивалентен одному «сило-часу» работы лошади или паровой машины. Отсюда должно быть ясно экономическое значение всякой механизации труда. Заменяя повсюду, где это возможно, дорогие калории - масла, сахара, хлеба - дешевыми - овсяными и угольными, или, что то же, дорогую человеческую энергию гораздо более дешевой энергией лошади, пара или электричества, человек получает возможность в десятки раз меньше затрачивать своего труда или в десятки раз больше получать продукта.
Итак, меньшевик Струмилин соглашается, что энергия в угле в 45 раз дешевле чем в сливочном масле (потребляемом человеком для труда), и энергия в нефти в 110 раз дешевле чем в сливочном масле. Разница даже больше чем в моих расчетах, и соответственно еще больше подтверждает мои выводы. Соответственно, если мы будем закупать энергию по цене выровненной по цене труда, то есть, возвращаясь к моему примеру с углем, будем закупать уголь так же как гравий или песок, то у нас при сжигании угля возникнет чудовищный избыток энергии (=стоимости). Как этот избыток списать в рамках отдельного предприятия не важно, главное, что разница в 45 раз только по углю будет заметна даже в национальном бюджете. Мы получим ту же проблему, что получили Маркс с Энгельсом - необъяснимый прирост стоимости. Вот тут-то меньшевистский мудрец Струмилин делает "гениальный" бухгалтерский ход: он вспоминает, что по Адаму Смиту и по Марксу в ВВП учитывается не весь труд, а только производительный. Струмилин смотрит на бюджет, видит там излишки стоимости, и видит труд парикмахеров и официантов который не учитывается в ВВП, и тут-то его осеняет: «А давайте-ка мы учтем в ВВП непроизводительный труд, и повесим все наши излишки произведенной стоимости на парикмахеров, официантов и всех бюджетников!» Гениальный бухгалтерский ход! Все концы в бюджете сошлись и официанты с парикмахерами остались довольны поскольку их в отчетах уравняли с производственными рабочими:) По сути, Струмилин природную ренту приписал непроизводительному труду, а рента вообще не фигурирует в его схеме. Все довольны, никто не пострадал! Недовольны остались только экономисты-физики которые с самого начала понимали, что здесь все притянуто за уши.
В действительности, большая часть природной ренты действительно расходуется на оплату непроизводительного труда, прежде всего на оплату труда всех бюджетников, но в физическом смысле процесс идет в противоположную сторону по сравнению со схемой Струмилина. Бюджетники потребляют стоимость природной ренты, а не производят ее, и фокус Струмилина удается только потому, что он природную ренту вообще не учитывает с самого начала.
Чтобы еще раз на пальцах объяснить что сотворил Струмилин приведу такой пример:
Московскому инженеру заказывают проект бассейна в Тайланде объемом 10 тонн воды. Он делает проект. Бассейн строят. Все работает, все довольны. Но через год хозяин бассейна звонит и говорит: «У меня счетчик воды показывает расход воды при наполнении бассейна 8 тонн, а бассейн объемом 10 тонн. Откуда же берется 2 дополнительные тонны воды?». Московский инженер ничего не зная о объемах дождей в Тайланде, возвращается к своему чертежу, смотрит на чертеж и видит там две трубы: одна для входа воды другая для выхода. Смотрит, смотрит... счетчик воды не может обманывать... И тут инженера осеняет:«Вода наверно натекает из выходной трубы! Больше же ей неоткуда натекать...» После этого инженер звонит в Тайланд и говорит хозяину чтобы он не беспокоился, с бассейном все в порядке, вода затекает из выходной трубы. Как она это делает совершенно не важно, но если вы хотите это понять то обратитесь к философу Ильенкову он вам расскажет про диалектическую логику, или к проф. Бузгалину и он вам расскажет, что воду вообще нельзя посчитать. Успокоенный заказчик закрывает тему поскольку бассейн работает и никто на него не жалуется.
Главный порок схемы Струмилина всплывает только тогда когда появляется необходимость экспортировать энергоносители, которые при Сталине не экспортировали. Если «природные ресурсы ничего не стоят», то в соцстраны их надо продавать за копейки, так же как гравий и песок, или как минеральную воду в случае с нефтью. При экспорте в капстраны по рыночным ценам будет возникать чудовищная прибыль, которую либо надо отдавать рабочим нефтянникам, либо надо признавать, что СССР чудовищным образом эксплуатирует нефтянников. То есть, теория Струмилина, хоть через задницу, но могла работать в рамках замкнутой экономики, но при начале внешней торговли она просто взрывалась от порождаемого бреда.
Продолжение: Что бывает когда уголь оценивают как гравий