Еще более существенно то, что в конструкции Шеллинга Бог не позади нас, а впереди. Он всегда на кончике пера творческой личности. Здесь теургизм получает свое логическое обоснование. Опора на религию не есть опора на догмат религии, который вообще не претендует на статус разумного, а есть опора на "факт религии". В этом смысле всякая религия вправе вырабатывать свою позитивную философию как переходную цель к чистой позитивной философии: иудей - иудейскую, а магометанин - магометанскую. Шеллинг-христианин занят разработкой христианской позитивной философии, философии откровения. Как справедливо заметил Ф. Энгельс, "эта особая позитивная философия зависит … исключительно от веры и существует только для веры". [Энгельс, 1956, с.442] Но веры-то не догматической, а творческой, когда говорят: не человек для догмы, а догма для человека. Именно поэтому позитивная философия Шеллинга "не есть ни христианство, ни философия" в их чистом виде, но она уже претендует на синкретизм, который как явление культуры еще только проектируется.
Таким образом, не церковная вера господствует и подчиняет себе человека, а сам человек в своем творческом сверхусилии человека действующего создает образ "живого Бога" и использует "факты религии" как простой материал, впрочем, вполне уважительный, для его разумного обустройства. Этот алгоритм мысли почти в точности воспроизводит философия русского символизма.
Шеллинг и русский символизм