Богостроительные грезы И. Д. Иванова (Шадра)
Оригинал взят у cocomera в Памятник мировому страданию
Замысел памятника Мировому страданию родился у И.Д. Шадра под впечатлением гибели в годы Первой мировой войны плавучего госпиталя «Портюгаль». Московская городская дума объявила конкурс на памятник, увековечивающий память погибших на корабле. После революции религиозная окраска идеи скульптора получила новую трактовку.
Критики того времени восприняли идею памятника Мировому страданию «как апофеоз человечества, шедшего через море ужасов и крови, эксплуатации и насилия, поднимая все новые восстания, к пирамиде равенства, братства и свободы... именно в таких монументальных памятниках, проникнутых таким духом, искусство коммунистического общества нашло бы свое истинное выражение» (Фриче В. На путях к новому искусству // Вестник жизни. 1918. № 2).
Были идеи воздвигнуть этот памятник в Москве в рамках Плана монументальной пропаганды, однако, они так и остались не реализованными
Статья И.Д. Шадра «Памятник мировому страданию»
Сентябрь 1918 г.
Образ новой архитектурной и скульптурной формы возник у меня давно - в бытность мою за границей.
Меня очень мало удовлетворяло одинокое, отрешенное, искусственное искусство Парижа. Хотя я всецело признавал большие достижения моих учителей, среди которых был великий Роден, но я все же не мог отделаться от той мысли, что все они стоят на неверном, ложном пути.
Я невольно вспомнил прежние достижения былых веков - искусство индийское, японское, китайское. Я вспомнил храмы, святилища и капища. Они стремятся выразить образы вечности среди природы. Словом, я мечтал о новом монументальном искусстве.
В современной жизни я искал явления, которые были бы способны получить монументальное воплощение. Я верил, что и ныне возможно новое большое искусство, подобное религиозному искусству прошлого. Только нынешнее искусство должно отражать всю современную социальную сложность.
Я представил себе человечество как единое существо, как личность. И я взял его в двух противоположностях: в смерти и жизни, в страданиях и радости.
Современная война, залитая необъятным океаном человеческих страданий, дала толчок и оформила замысел. У меня создался замысел памятника Мировому страданию.
Этот памятник представляет:
Громадный каменный двор, окруженный гигантскими плитами гранита.
Двор замыкается, с одной стороны, колоссальной пирамидой, знаменующей собой человеческую Голгофу с бесчисленными ступенями страданий.
С другой, входной стороны - каменные ворота Вечности.
В стене пирамиды заложен древний каменный крест - символ страданий и искупления. У подножия креста скорбная, высеченная из гранита фигура Иова.
Над крестом надпись (все надписи высечены в граните):
«К богу слезит око мое».
Ворота Вечности - высокая гранитная стена, испещренная библейскими изречениями о вечности жизни.
Ворота, над которыми надпись: «Пришельцы и странники мы на земле...»
Охраняют четыре колосса, олицетворяющие:
Рождение, мужество, мудрость и вечность.
В каменном массиве между гигантами узкий и тесный вход в сад, расположенный внутри памятника.
Над входом надпись:
«Один для всех вход в жизнь и один исход».
По обе стороны двора - высокие стройные тополя.
Окруженное тополями, мертвенно лежит в бассейне озеро Слез.
Впереди озера белоснежная мраморная статуя Милосердия, носящая скорбную надпись: «Человек, рожденный женою, краткодневен и пересыщен печалями, как цветок, он выходит и отпадает, убегает как тень, и не останавливается».
На гладкой гранитной плите лежит тело прекрасного юноши. Его правая рука беспомощно откинута в сторону, тело застыло, на лице сомкнуто выражение одиночества во Вселенной, муки его трагического существования - вечного стремления напомнить о себе. У ног его сидит Мать, злобно смотрящая в лицо Смерти.
Женщина-Смерть сидит в изголовии умершего, коснулась его руки.
На земле у ног матери изваян сидящий ребенок, бессознательно строящий из песка.
За спиной у матери стоят другие ее дети: юноша и девушка. Юноша - будущий философ, засматривающийся в бездонные глубины озера Слез, и девушка, крикнувшая в пространство.
По ту сторону бассейна, в обратном изображении смотрящая навстречу, та же девушка - Эхо, означающая дерзость молодости, будущей матери, стремящейся проникнуть за грани смерти.
Длинные ряды массивных колонн по ту и другую сторону озера отступают от деревьев и дают дорогу идущему к пирамиде.
Пирамида стоит в конце сада, над входом в нее каменный барельеф, изображающий символ войны.
Под барельефом дверь в пирамиду.
Через ворота Вечности, по окружающему озеро Слез саду Страданий, где, как слабое утешение, тихим блеском мрамора светится Милосердие, человек идет дальше.
По темным ступеням нисходит он вниз, на дно могилы. Дрожащей рукой, затаив дыхание, открывает он последние двери и, объятый необычайным светом, останавливается. Перед ним часовня Воскресения. Радостная мозаика на стенах, каменный паркет пронизаны и блещут солнечным светом, проникающим сквозь верхние окна-прожекторы.
Над головою, высоко-высоко вверху в золотом куполе мозаичная фреска «Хвала вечности», и огненные буквы начертаны на стене: «Оживут мертвецы твои, восстанут мертвые тела».
Умиротворенный, с душой, приобщившийся к Вечности и открытой добру, словно сделавшийся зрячей и мудрой, человек возвращается к воротам Вечности.
Художественная жизнь Советской России 1917-1932
Замысел памятника Мировому страданию родился у И.Д. Шадра под впечатлением гибели в годы Первой мировой войны плавучего госпиталя «Портюгаль». Московская городская дума объявила конкурс на памятник, увековечивающий память погибших на корабле. После революции религиозная окраска идеи скульптора получила новую трактовку.
Критики того времени восприняли идею памятника Мировому страданию «как апофеоз человечества, шедшего через море ужасов и крови, эксплуатации и насилия, поднимая все новые восстания, к пирамиде равенства, братства и свободы... именно в таких монументальных памятниках, проникнутых таким духом, искусство коммунистического общества нашло бы свое истинное выражение» (Фриче В. На путях к новому искусству // Вестник жизни. 1918. № 2).
Были идеи воздвигнуть этот памятник в Москве в рамках Плана монументальной пропаганды, однако, они так и остались не реализованными
Статья И.Д. Шадра «Памятник мировому страданию»
Сентябрь 1918 г.
Образ новой архитектурной и скульптурной формы возник у меня давно - в бытность мою за границей.
Меня очень мало удовлетворяло одинокое, отрешенное, искусственное искусство Парижа. Хотя я всецело признавал большие достижения моих учителей, среди которых был великий Роден, но я все же не мог отделаться от той мысли, что все они стоят на неверном, ложном пути.
Я невольно вспомнил прежние достижения былых веков - искусство индийское, японское, китайское. Я вспомнил храмы, святилища и капища. Они стремятся выразить образы вечности среди природы. Словом, я мечтал о новом монументальном искусстве.
В современной жизни я искал явления, которые были бы способны получить монументальное воплощение. Я верил, что и ныне возможно новое большое искусство, подобное религиозному искусству прошлого. Только нынешнее искусство должно отражать всю современную социальную сложность.
Я представил себе человечество как единое существо, как личность. И я взял его в двух противоположностях: в смерти и жизни, в страданиях и радости.
Современная война, залитая необъятным океаном человеческих страданий, дала толчок и оформила замысел. У меня создался замысел памятника Мировому страданию.
Этот памятник представляет:
Громадный каменный двор, окруженный гигантскими плитами гранита.
Двор замыкается, с одной стороны, колоссальной пирамидой, знаменующей собой человеческую Голгофу с бесчисленными ступенями страданий.
С другой, входной стороны - каменные ворота Вечности.
В стене пирамиды заложен древний каменный крест - символ страданий и искупления. У подножия креста скорбная, высеченная из гранита фигура Иова.
Над крестом надпись (все надписи высечены в граните):
«К богу слезит око мое».
Ворота Вечности - высокая гранитная стена, испещренная библейскими изречениями о вечности жизни.
Ворота, над которыми надпись: «Пришельцы и странники мы на земле...»
Охраняют четыре колосса, олицетворяющие:
Рождение, мужество, мудрость и вечность.
В каменном массиве между гигантами узкий и тесный вход в сад, расположенный внутри памятника.
Над входом надпись:
«Один для всех вход в жизнь и один исход».
По обе стороны двора - высокие стройные тополя.
Окруженное тополями, мертвенно лежит в бассейне озеро Слез.
Впереди озера белоснежная мраморная статуя Милосердия, носящая скорбную надпись: «Человек, рожденный женою, краткодневен и пересыщен печалями, как цветок, он выходит и отпадает, убегает как тень, и не останавливается».
На гладкой гранитной плите лежит тело прекрасного юноши. Его правая рука беспомощно откинута в сторону, тело застыло, на лице сомкнуто выражение одиночества во Вселенной, муки его трагического существования - вечного стремления напомнить о себе. У ног его сидит Мать, злобно смотрящая в лицо Смерти.
Женщина-Смерть сидит в изголовии умершего, коснулась его руки.
На земле у ног матери изваян сидящий ребенок, бессознательно строящий из песка.
За спиной у матери стоят другие ее дети: юноша и девушка. Юноша - будущий философ, засматривающийся в бездонные глубины озера Слез, и девушка, крикнувшая в пространство.
По ту сторону бассейна, в обратном изображении смотрящая навстречу, та же девушка - Эхо, означающая дерзость молодости, будущей матери, стремящейся проникнуть за грани смерти.
Длинные ряды массивных колонн по ту и другую сторону озера отступают от деревьев и дают дорогу идущему к пирамиде.
Пирамида стоит в конце сада, над входом в нее каменный барельеф, изображающий символ войны.
Под барельефом дверь в пирамиду.
Через ворота Вечности, по окружающему озеро Слез саду Страданий, где, как слабое утешение, тихим блеском мрамора светится Милосердие, человек идет дальше.
По темным ступеням нисходит он вниз, на дно могилы. Дрожащей рукой, затаив дыхание, открывает он последние двери и, объятый необычайным светом, останавливается. Перед ним часовня Воскресения. Радостная мозаика на стенах, каменный паркет пронизаны и блещут солнечным светом, проникающим сквозь верхние окна-прожекторы.
Над головою, высоко-высоко вверху в золотом куполе мозаичная фреска «Хвала вечности», и огненные буквы начертаны на стене: «Оживут мертвецы твои, восстанут мертвые тела».
Умиротворенный, с душой, приобщившийся к Вечности и открытой добру, словно сделавшийся зрячей и мудрой, человек возвращается к воротам Вечности.
Художественная жизнь Советской России 1917-1932