Богостроительство и теоретические искания А.А.Богданова
глава из современного продвинутого учебника Марксизм в России на рубеже XIX-XX веков.(pdf) О.Б.Леонтьева 2004г.
Особый этап в развитии русского марксизма составило формирование течения, получившего название «богостроительства». Ведущими идеологами этого течения, существовавшего в 19081911 гг., были А.А.Богданов и А.В.Луначарский, а литературным манифестом богостроительства стала повесть А.М.Горького «Исповедь» (знаменитый публицист и литературный критик Р.В.Иванов-Разумник считал «Исповедь» одним из лучших произведений Горького, «по сравнению с которыми все предыдущие его вещи были лишь "пробою пера"» ). Богостроительство выросло из потребности русских левых интеллигентов дополнить эмоциональной составляющей доктрину Маркса - «это сухое учение, эту стальную догму с ее преобладанием объективных законов над живым человечеством, с ее экономическим методом, с ее выкладками, со всем гнетом немецкой науки, прижавшей к земле поэзию романтического социализма», как писал Луначарский .
Смысловым стержнем богостроительства являлась историософия, определенное понимание хода и смысла истории. Опорой для теоретических поисков богостроителей была трехчленная периодизация исторического процесса («Мы, марксисты, делим человеческую историю на три периода: доклассовое общество, классовое общество и бесклассовое общество» ), но они стремились дополнить эту схему антропологической составляющей, понять, как изменяется в ходе исторического процесса сам человек и подвержена ли исторической эволюции его человеческая сущность. В изложении теоретиков богостроительства ход человеческой истории был представлен таким образом: от первобытного коллектива, в котором была растворена личность - через индивидуализм классового общества - к возрождению коллективизма на новом историческом витке, к формированию коллективного сознания и коллективистской морали будущего коммунистического общества.
Для богостроителей было характерно резкое осуждение индивидуализма: культ «уединенной» человеческой личности они считали проявлением болезненного, патологического состояния общества. Так, в «Исповеди» Горького читаем: «Оттого и бессильна, оттого и уродлива жизнь. Каждый старается отойти от жизни вбок, выкопать в земле свою норку и из нее одиноко рассматривать мир; из норы жизнь кажется низкой, ничтожной; видеть ее такою - выгодно уединенному!.. Началась... эта дрянная и недостойная разума человеческого жизнь с того дня, как первая человеческая личность оторвалась от чудотворной силы народа, от массы, матери своей, и сжалась со страха перед одиночеством и бессилием своим в ничтожный и злой комок мелких желаний, комок, который наречен был - "я". Вот это самое "я" и есть злейший враг человека! На дело самозащиты своей и утверждения своего среди земли оно бесполезно убило все силы духа, все великие способности к созданию духовных благ» . И далее: «Одиночество суть отломленность твоя от родного целого, знак бессилия духа и слепота его; в целом ты найдешь бессмертие, в одиночестве же - неизбежное рабство и тьма, безутешная тоска и смерть» .
Стремясь определить, каков будет облик грядущей пролетарской культуры, идеолог «богостроительства» А.В.Луначарский и философ-эмпириокритицист В.В.Базаров утверждали, что из культуры будущего должно быть изгнано индивидуальное человеческое «я» . На смену «утонченности и изысканности лирики интимно-личных переживаний», которая представляет собой «апофеоз изысканного паразитизма. господствующего класса» , должно прийти коллективное сознание и коллективное творчество. Человек будущего должен будет сознавать себя не индивидуальностью, а «особью вида», «заменить бледненький замкнутый кружочек - "я" представлением о волне среди моря, родной и близкой другим волнам» .
Изображение будущего коллективистического общества попытался создать А.А.Богданов в романе-утопии «Красная звезда», герой которого попадает на Марс и знакомится с коммунистическим обществом марсиан. Среди многочисленных «чудес» марсианской цивилизации, которые Богданов описывает с большой научной прозорливостью, - вычислительных машин, атомных двигателей, одежды из искусственных волокон, еды из синтетических белковых веществ и прочих атрибутов технологического рая, - героя романа поражает психологический климат коммунистического общества: в частности, совершенно нетипичное для культур Земли отношение к индивидуальному труду и творчеству, «безличный» характер марсианской культуры. Дело в том, что победа над индивидуализмом в обществе марсиан уже состоялась: «Творец - каждый работник, но в каждом работнике творит человечество и природа. Человек - личность, но дело его безлично, - объясняют герою утопии жители «красной звезды». - Имя каждого сохраняется до тех пор, пока живы те, кто жил с ним и знал его. Но человечеству не нужен мертвый символ личности, когда ее уже нет. Наша наука и наше искусство безлично хранят то, что сделано общей работою. Балласт имен прошлого бесполезен для памяти человечества» .
Богданов полагал, что в будущем человечество ждет «возрастающая однородность особей, однородность, благодаря которой действия людей при сходных условиях становятся все более сходны, и каждый человек на основании личного психического опыта получает все более возможности предвидеть действия других людей и заранее приспособляться к ним» . По Богданову, в коллективистическом обществе будущего возможны и трагические противоречия, но они приобретут особый характер - в силу того, что изменятся самые заветные мечты и потребности человека: «Разве не возникает глубоких противоречий жизни из самой ограниченности отдельного существа по сравнению с... целым, из самого бессилия вполне слиться с этим целым, вполне растворить в нем свое сознание и охватить его своим сознанием?» [курсив мой. - О.Л.].
Рождение коллективистического сознания А.М.Горький и А.В.Луначарский смело сравнивали с рождением нового Бога: «Бог. человечество, цельное социалистическое человечество. Это единственное божественное, что нам доступно. Этот Бог не родился еще - строится только. А кто богостроитель? Конечно, пролетариат, в первую голову, в тот исторический момент, который мы переживаем» . Новая религия - вера в грядущее социалистическое человечество, всеведущее и всемогущее, - должна была, по их мнению, стать знаменем пролетарской революции. Экстатическое переживание единства с коллективом, растворения своей воли и души в народной воле и душе описывалось по образу и подобию религиозного экстаза, как это было, например, в финале «Исповеди» Горького; лидеры богостроительства порой даже слагали молитвы своему новоявленному божеству: «Богостроитель - это суть народушко! Неисчислимый мировой народ! Великомученик велий, чем все, церковью прославленные, - сей бо еси Бог, творяй чудеса! Народушко бессмертный, его же духу верую, его силу исповедую, он есть начало жизни единое и несомненное; он отец всех богов бывших и будущих!» ... Богданов, который на протяжении всей своей сознательной жизни оставался убежденным атеистом, не одобрял подобных религиозных аллюзий ; но в общем система его ценностей соответствовала убеждениям богостроителей. «Живое, конкретное чувство коллективного единства - столь же необходимый элемент подлинного пролетарского социализма, как и те строгие, "холодные" формулы, в которых многие усматривают альфу и омегу марксистской ортодоксии» , - с этим высказыванием А.В.Луначарского были солидарны все представители нового течения в русском марксизме.
Безусловно, антииндивидуалистический пафос богостроителей многим был обязан наследию основоположников марксизма. Вспомним известную статью К.Маркса «К еврейскому вопросу», где провозглашалась необходимость уничтожения «эгоистического человека» буржуазной эпохи и возвращения от индивидуализма к «родовому существу» труд и самая жизнь которого всецело принадлежат обществу . Кроме того, коллективизм богостроителей представлял собой антитезу народнической идее «борьбы за индивидуальность», и в этом плане появление богостроительства можно рассматривать как еще одну веху идеологического противоборства народников и социал-демократов. Но следует отметить, что антииндивидуалистические тенденции были вообще характерны для культуры начала XX века. Сходные мотивы можно было встретить тогда в творчестве мыслителей, придерживавшихся самых различных общефилософских и политических убеждений: от теоретика русского символизма Вяч.Иванова, предвещавшего наступление эпохи «соборного творчества», когда художники превратятся в безымянных ремесленников всенародного искусства , до сменовеховца В.Н.Муравьева, считавшего, что голос слабой и жалкой индивидуальности должен потонуть в «реве племени» .
Итак, спиралеобразное восхождение человечества, путь от коллективизма через индивидуализм к возрождению коллективизма, - вот стержень исторических представлений богостроителей. Описание истории приобрело у них телеологические черты: история изображалась движущейся к определенной цели, достижение которой трактовалось как снятие всех противоречий, присущих современному обществу, как реализация смысла каждой отдельно взятой человеческой жизни.
Историософская теория богостроителей послужила одному из них - А.А.Богданову - методологической основой для решения вопроса о соотношении «базиса» и «надстройки» в историческом развитии общества. «Надстройку» Богданов обозначал разными терминами: «общественное сознание», «идеология», «духовная культура», подчеркивая при этом, что содержание этих терминов тождественно друг другу .
Как был убежден Богданов, марксизм представляет собой величайшее достижение общественной мысли и науки XIX века; но к началу XX века историко-философская теория марксизма несколько устарела. «В ней можно найти известную неполноту: она не выясняет нам, в чем заключается непосредственное жизненное значение целой обширной области общественных явлений, - не выясняет, почему идеология нужна обществу, для чего она ему служит, и в какой мере она необходима; при этом остается также в стороне вопрос о том, насколько идеология существенно однородна или разнородна с экономикой. Возникает ряд вопросов, с разрешением которых сама теория может более или менее значительно изменить свой вид» . Соответственно главный вопрос, который Богданов поставил в своей работе «Наука об общественном сознании», был сформулирован так: «что такое общественное сознание людей, откуда оно произошло, какие формы принимает, по каким законам изменяется, как развивалось оно в истории человечества, куда идет теперь это развитие» .
Богданов подчеркивал, что при изучении общественного сознания он опирается на методологический принцип «социальной причинности», который предполагает анализ общественных форм с историко-материалистической точки зрения. «Сущность его такова: причины всякого развития общественных форм лежат в области производства, трудовой борьбы общества с природою» ; поэтому следует «для всех изменений в идеологиях искать причин в условиях трудовой и хозяйственной жизни» . Из этого основополагающего тезиса марксистской теории Богданов делал смелый вывод: «самые способы мыслить и понимать окружающее, самая, так сказать, "логика" людей, вытекает из их трудовых отношений и форм присвоения» ; как он был убежден, каждой конкретной форме производства соответствуют определенные формы мышления и речи .
Заметим, что эта идея Богданова - эволюция языка в зависимости от форм организации производства - была развита до логического предела в трудах знаменитого академика-языковеда сталинских времен Н.Я.Марра, который воспринимал язык как «создание изменчивой материальной базы, производства»; основной постулат «яфетической теории» Марра гласил, что развитие речи совершается «в зависимости от истории производства и производственных отношений» . Марр расходился с Богдановым в частных вопросах: так, Богданов считал, что исходным пунктом эволюции языка были «трудовые крики», «трудовые междометия», непроизвольно вырывавшиеся у первобытных людей при совместной работе; Марр же полагал, что наиболее древней формой речи был «ручной язык, так называемый язык жестов», который лишь в эпоху позднего палеолита сменился звуковой речью . Как известно, в конце 1930-х гг. теория Марра о том, что все языки проходят в своем развитии одни и те же типологические стадии и что эти стадии соответствуют общественно-экономическим формациям, была отвергнута советской наукой - как по научным, так и по идеологическим соображениям. Сошлемся, тем не менее, на мнение И.М.Дьяконова, считавшего, что Марр оставил в истории нашей науки «неизгладимые позитивные следы, несмотря на свои жестокие ошибки»: «Мысль эта была, в сущности, плодотворной, и сейчас, шестьдесят лет спустя, лингвисты всего мира приходят к выводу, что все языки универсально проходят через одни и те же стадии образования грамматической - синтаксической и морфологической структуры. Но и нынче это еще только слегка вырисовывающаяся картина. Сейчас нам видно, что типологические ступени общечеловеческого развития мышления и языка реконструировались слишком упрощенно - а именно как прямые аналоги общественно-экономических формаций» .
Таким образом, в своем стремлении осуществить редукцию психологии и духовной культуры к производственным отношениям Богданов зашел значительно дальше самого Маркса. Поэтому мнение тех критиков Богданова, которые считали, что он осуществил «психологизацию марксизма» , справедливо лишь отчасти: с равным правом можно было бы утверждать, что Богданов предпринял «марксовизацию психологии».
В то же время Богданов трактовал вопрос о роли надстройки в общественной жизни совершенно неортодоксальным образом. По мнению Богданова, сам термин «надстройка» в трудах основоположников марксизма не слишком удачен: он невольно приучает читателя воспринимать сферу идеологии как несущественное дополнение к экономической жизни. Как считал Богданов, такой подход неверен в корне: «Идеология - не шпиль, не резная решетка, не золоченое украшение на здании общественного хозяйства; она - его кровля, без которой оно не может существовать. Ближе было бы уподобить идеологию головному мозгу в организме. Идеология есть орудие организации общества, производства, классов, и вообще всяких общественных сил или элементов, - орудие, без которого эта организация невозможна» .
Именно понятие «организация» стало ключевой категорией фундаментального труда Богданова «Тектология (Всеобщая организационная наука)». В этом труде, который создавался одновременно с «Наукой об общественном сознании», Богданов предложил собственную оригинальную методологию исследования общественных явлений: «тектология» (термин был образован ученым от греческого «тектос» - строительство) должна была стать новой, универсальной наукой о принципах организации систем и структур. «Как ни различны элементы вселенной, - электроны, атомы, вещи, люди, идеи, планеты, звезды, -и как ни различны по внешности их комбинации, но возможно установить небольшое число общих методов, по которым эти какие угодно элементы соединяются между собою, как в стихийном процессе природы, так и в человеческой деятельности» .
По мнению Богданова, любой вид деятельности человека - строительство здания, воспитание ребенка, организацию предприятия, создание научной теории или художественного произведения - можно интерпретировать как решение организационной задачи. Любая ситуация, в которой действует человек, слагается из определенной суммы элементов; постановка той или иной задачи означает, что наличная комбинация этих элементов не удовлетворяет человека; решение задачи состоит в том, чтобы найти оптимальное сочетание, наилучшую комбинацию этих элементов. «Всякая человеческая деятельность объективно является организующей или дезорганизующей, -писал Богданов. - Это значит: всякую человеческую деятельность - техническую, общественную, познавательную, художественную - можно рассматривать как некоторый материал организационного опыта и исследовать с организационной точки зрения» .
Анализируя принципы организации человеческого общества, Богданов выделял два вида трудового сотрудничества людей: «разнородное» и «однородное». Под «разнородным» сотрудничеством Богданов понимал разделение организаторского и исполнительского труда; под «однородным» - совмещение одними и теми же людьми ролей организатора и исполнителя . Соответственно этому принципу он описывал три типа общественных систем: «ингрессию», «эгрессию» и «дегрессию». Ингрессия (этот термин был образован Богдановым от латинского «нахождение в ряду») - это наиболее простой случай системы, «цепная связь», соединяющая ряд однородных элементов . Эгрессия (от латинского «выхождение из ряда») представляет собой систему централистического типа; все связи в ней носят односторонний, необратимый характер и сходятся к одному центральному комплексу, функция которого существенно отличается от функции остальных (руководитель в группе тружеников, командир в войске) . Примерами эгрессии в жизни общества Богданов считал разнообразные авторитарные организации: патриархальную общину, феодальный строй, рабовладельческое хозяйство, восточную деспотию, бюрократию, армию, мещанскую семью. Наконец, дегрессия («отсутствие ряда») представляет собой гибкую, пластичную систему, элементы которой с легкостью могут изменять свои комбинации и свое положение внутри системы при неизменности некоего внутреннего «скелета», фиксирующего структуру в целом . Дегрессивной, как считал Богданов, будет организация труда в будущем, коммунистическом обществе, когда высокая степень машинизации труда позволит людям с легкостью менять сферу занятий в зависимости от общественных потребностей.
Эволюция форм организации труда и обусловленная ею смена форм идеологии стала критерием той периодизации истории человеческого общества, которую предлагал в своих трудах Богданов. Мыслитель считал, что в процессе исторического развития человеческого общества можно выделить «несколько периодов, из которых каждый характеризуется особым ти14п9ом господствующих идеологий - особым типом "культуры"» . Предложенная Богдановым периодизация истории представляла собой синтез двух трехчленных историософских схем: уже знакомой нам концепции богостроителей (коллективизм доклассового общества - индивидуализм классового общества - коллективизм будущего коммунистического общества) и теории Луи Блана, выделявшего в истории эпохи «авторитета», «индивидуализма», «братства». Соответственно историческая схема самого Богданова была четырехчленной: он считал, что в истории человечества сменяют друг друга «эпоха первобытных культур», «эпоха культур авторитарных», «эпоха культур индивидуалистических», и, наконец, «эпоха культуры коллективистической» .
I. Эпоха первобытных культур соответствует «первобытному коммунизму» как ступени развития производства. На этом этапе развития общества сотрудничество отличается «однородностью и неорганизованностью», здесь нет ни руководства трудом, ни разделения труда. Для человеческого мышления этой эпохи, по мнению Богданова, характерен «первобытный коллективизм мышления»: «человек мысленно не выделяет себя из той родовой группы, к которой принадлежит, не рассматривает себя в ней, как особый центр действий, интересов, стремлений, сливается с ней, как орган с телом, вообще - мыслит свою группу там, где современный нам человек мыслит "себя"» .
II. Эпоха культур авторитарных. Ее отличительной чертой, как считал Богданов, является возникновение организации производства, которая основывается на «разнородном авторитарном сотрудничестве» - «на обособлении организаторов и исполнителей, на власти первых и подчинении вторых» . Соответственно «все общественное сознание проникнуто точкой зрения "авторитета", всюду вносящей сопоставление власти-подчинения или высшего-низшего. Так, миропонимания тогда принимают "религиозную" форму, в которой все вещи и явления рассматриваются, как подчиненные высшему, властному, божественному началу; нравственные нормы считаются велениями божества и т. под.» . Формой систематизации опыта на этом этапе развития общества является авторитарная или религиозная традиция, представляющая собой свод обычаев, обязательных для соблюдения и не допускающих критики .
Для характеристики того типа связи между людьми, который господствовал в авторитарные эпохи, Богданов использует образ цепи. «Всякое выше лежащее звено цепи являлось абсолютным для всякого ниже лежащего, потому что было представлено всей остальной, бесконечно развертывающейся вверх и в прошлое цепью. Это называлось властью, и всякое ее проявление рассматривалось, как выражение бесконечной воли, лежащей в начале цепи. Всему абсолютному свойственно было повелевать, и повелевать категорически, т.е. не мотивируя и без всяких условий. Думать людям не приходилось. За них думали другие; но и эти другие, собственно, тоже не думали, потому что и за них думали третьи, а за третьих, таким же образом, четвертые, и т.д. ...Цепи конца не было. Цепь живых людей в своем целом соединялась с цепью мертвых, и за живых думали мертвые; это называлось заветами предков. За мертвых думали, совершенно так же, еще более мертвые, и здесь продолжение цепи окончательно терялось во мраке времен» .
В рамках эпохи авторитарных культур Богданов считал необходимым выделить два периода:
1. «Эпоха патриархального быта». На этом этапе существования общества организатором и руководителем производства становится патриарх, глава родовой общины, который аккумулирует в себе трудовой опыт своего сообщества, является его воплощенным разумом . Человеческое мышление усложняется по сравнению с эпохой первобытных культур: рождается представление о причинно-следственных связях. Оно принимает форму идеи «авторитарной причинности», которая, по мнению Богданова, выросла из практики «авторитарного сотрудничества»: человек патриархальной эпохи понимал причину как «распоряжение организатора», как повеление, вызывающее действие-исполнение (если речь шла о явлениях природы, то их причиной считались «повеления» богов или духов) . Анимизм и теория бессмертия души, как был уверен мыслитель, также стали отражением особенностей организации производства: поскольку «в общине господствует традиция, заветы предков-организаторов», следовательно, хотя предки и умерли, их «душа» жива .
2. «Эпоха феодального быта». От предыдущего периода эта эпоха отличается прежде всего тем, что элита общества утрачивает функцию организаторов и руководителей производства и превращается в эксплуататоров, паразитирующих на чужом труде . Формы мышления же изменяются медленнее, чем структура общества: сохраняется представление об «авторитарной причинности», анимизм и вера в бессмертие души; представление же о причинных связях постепенно разрастается в представление о всеобщей закономерности явлений. «Закономерность эта принималась, конечно, не в современном научном смысле, не как естественная необходимость, а как закон или правило, установленное для вещей какой-нибудь верховной волею». Если же «время от времени случались события, не входившие в эту привычную связь или прямо ей противоречившие... [то авторитарное мышление], верное себе, .в них видело специальное вмешательство какой-нибудь высшей или верховной воли, нарушающее обычный ход вещей, и обозначало его, как "чудо"» ; существование «чудес» объяснялось тем, что «божество, как и всякий властитель, может в отдельном случае приостановить или отменить действие им же установленного закона» . Такими свойствами мышления и объясняется, по мнению Богданова, исключительное господство религиозного мировоззрения в феодальную эпоху.
Но, как был убежден мыслитель, господству принципа авторитета в человеческой жизни рано или поздно приходит конец. Дело в том, что цепь эгрессии - авторитарной связи между людьми - не может удлиняться до бесконечности; с увеличением числа звеньев цепь становится более хрупкой: «По мере удлинения эгрессивной цепи ее низшие звенья все меньше и меньше определяются центральным комплексом. Между центральным комплексом и периферическими, между организаторами, или властвующими, и исполнителями, или подчиненными, идет психологическое расхождение: их взаимное понимание становится неполным. Подчиненные без понимания и доверия воспринимают приказы начальников, начальники не умеют учитывать сил, способностей, а особенно - настроений своих подчиненных; в результате - непоправимые ошибки руководства, вялость и ненадежность исполнения, что ведет к неизбежной катастрофе» . Авторитарные системы оказались носителями семян собственной гибели: «Жизнь росла, и цепь растягивалась. Наступило, наконец, время, когда она должна была порваться. Возникало нечто новое, это новое называлось - человеческая личность» . Рождение автономной личности совершалось в муках; авторитарное общество пыталось подчинить ее и вновь включить в общую цепь тупого и беспрекословного повиновения; но в конце концов число свободных личностей достигло критической отметки, старая система была сломлена и наступила новая историческая эпоха -
III. Эпоха культур индивидуалистических. Исторически она связана «с товарно-меновой организацией, и специально с капитализмом, торговым, а затем промышленным». Фундаментальным принципом культуры этой эпохи является «"индивидуализм", то есть понятие о человеческой личности, обособленной, противополагающейся другим людям и всему миру, как самостоятельный центр интересов, стремлений, мышления». Индивидуализм, как утверждал Богданов, всецело порожден особенностями организации товарного, рыночного производства: «Индивидуум, ведущий свое по внешности независимое предприятие, мыслит себя, как особый, самостоятельный центр деятельности, центр интересов, противополагая себя со своей частной собственностью другим таким же индивидуумам, и всему миру» .
Критерием усвоения новых приемов организации труда и мышления на этом этапе общественного развития становится уже не веление богов или предков, а польза; соответственно знание приобретает светский, прогрессивный характер. Господствующим принципом организации опыта в индивидуалистическом обществе является принцип специализации, разделения труда. На этапе перехода от феодального общества к индивидуалистическому специализация как способ организации труда и знания была полезна и прогрессивна; в современную же Богданову эпоху, по его мнению, специализация и анархическое дробление системы труда выступали как главные препятствия к объединению человеческих усилий по покорению природы.
Ведущим способом мышления в индивидуалистическом обществе, как считал Богданов, является «отвлеченный фетишизм» в разных видах. «Отвлеченным» он является потому, что «от сознания людей "отвлекает" самое основное и главное в их жизни - общественную трудовую связь. Товаропроизводитель не мыслит ни общества, как трудового коллектива, ни себя и других членов его, как сотрудников. Он мыслит общество, как совокупность отдельных личностей, противостоящих друг другу, с особыми для каждой, сталкивающимися в жизненной борьбе, интересами» .
Если символом авторитарных культур для Богданова был образ цепи, то индивидуалистическое общество он описывал как «анархический поток резко сталкивающихся атомов»: «Принцип личности зародился из борьбы человека против людей, из жизненных противоречий общества. Каждая личность представляет собою элемент растущей жизни общества, его могущества, побеждающего природу, - и вот все элементы ведут борьбу между собою, растущая жизнь идет сама против себя, сама себя останавливает в своем прогрессивном движении» .
В «стихийно-атомистической борьбе человека против людей» «принцип личности находит границу своему творчеству» ; поэтому «старый мир, анархически-дробный в своей социальной основе», идет к «великому организационному кризису» .
В будущем, как был убежден Богданов, человечество должно будет объединить личности в некую новую структуру, гибкую и гармоничную. Наступит четвертая эпоха -
IV. Эпоха культуры коллективистической, которая будет «вся проникнута идеей трудового коллектива» ; на этом этапе развития общества произойдет «реальная организация человечества в единый коллектив» - «мировой товарищеский коллектив» , «слияние личных жизней в одно грандиозное целое, гармоничное в отношениях своих частей, стройно группирующее все элементы для одной общей борьбы - для борьбы с бесконечной стихийностью природы» . Соответственно задачей человечества будет «сделать так, чтобы все атомы гармонично двигались к общей цели, чтобы они стали элементами стройного целого» - все сферы общественной жизни станут развиваться в соответствии с принципом плановой организации, «на основе строго научной планомерности» .
По мнению Богданова, на этом этапе развития общества коренным образом изменятся принципы организации труда. При внедрении машинного производства «труд, оставаясь исполнительским, ... получает содержание организаторского» - человек «распоряжается работою машины, сообразно целям производства» . Когда же, благодаря научно-техническому прогрессу, в трудовой процесс будут введены «механизмы автоматически-регулирующиеся», труд простого работника приобретет уже не только «технически-сознательный», но и «научный» характер; это будет «настолько же инженер, насколько рабочий» . Организаторская деятельность сомкнется с исполнительской и в сфере отношений между людьми: каждый член товарищеского коллектива, утверждал Богданов, «поочередно выступает то в роли организатора, то в роли исполнителя. Он является организатором, когда влияет на общие решения, определяющие ход дела. Он - исполнитель, когда участвует в непосредственном осуществлении сообща принятых решений, когда подчиняется выяснившейся общей воле» . Таким образом будет снято различие между исполнительским и организаторским, умственным и физическим трудом; человеческое сотрудничество из разнородного снова станет однородным, а «однородное, на сознательности основанное сотрудничество обозначается как "товарищеское"» .
Соответственно, по Богданову, мышление людей будущего будет основано на радикально новых принципах. Взамен старой идеи «причинности-необходимости» возникнет категория «трудовой причинности», которая будет заключать в себе «идеал коллективно-трудового господства над природою» ; сформируется «новый тип истины», произойдет «ее возвращение к единству с практической жизнью, от которой она в эпоху индивидуализма и специализации оторвалась»; на этой основе будет осуществлен синтез научных знаний, преодолена узкая специализация наук . Центральной фигурой искусства станет уже не индивид, а коллектив в его героически-титанической борьбе с природой ; все языки сольются в «единый язык человечества», который, в отличие от искусственно изобретенны волапюка и эсперанто, возникнет естественным образом . Наконец, изменится характер взаимоотношений между людьми: исчезнут представления о праве и нравственности, социальные нормы «будут пониматься просто как нормы организационной целесообразности, наподобие технических правил, которые суть правила технической целесообразности, или научных положений», и с преступниками будут обращаться как с умственно отсталыми, неспособными эти правила усвоить . (В утопии «Красная звезда» Богданов устами главного героя также высказывал мысль, «что пролетариат уже теперь идет к уничтожению всякой морали, и что социалистическое чувство, делающее людей товарищами в труде и радости и страдании, разовьется вполне свободно только тогда, когда сбросит фетишистическую оболочку нравственности» ).
Именно на этом этапе развития человеческого общества, как полагал Богданов, будет востребовано его собственное научное открытие - его тектология, наука об1 85универсальных методах организации «вещей, людей и идей» . Существенным представляется следующее обстоятельство: как и критические марксисты, Богданов считал, что наука не должна стоять на классовой точке зрения. «Наука, в своем развитии, стремится выражать жизненный опыт всего человечества, а не отдельной группы. Поэтому она должна подняться над односторонностью и противоречиями частных взглядов, личных и групповых, и поставить на их место объединяющие идеи, с точки зрения которых было бы возможно и объяснить эти частные взгляды, и дать им объективную оценку. Такова задача научного исследования» .
Интересно, что, как был уверен Богданов, коммунизм не будет «финальным актом» истории: «коллективистское общество тоже высокодифференцированная система, и между его частями или разными сторонами его жизни должны возникать новые и новые расхождения. Какие именно - мы этого сейчас научно предусматривать еще не можем» ; но, очевидно, появление новых проблем будет побуждать человечество искать более совершенные организационные формы, и, таким образом, историческое движение будет бесконечным - до пределов физического существования человечества .
Таким образом, в концепции Богданова и техника производства, и общественные отношения, и идеология, и, наконец, формы речи и мышления выступали как формы организации человеческого опыта; поэтому, заключал мыслитель, нельзя «противополагать духовную сторону культуры материальной стороне, как нечто в корне, принципиально от нее отличающееся» . Введение категории «организации» как фундаментальной категории всей тектологической науки позволило Богданову снять марксистское противопоставление «базиса» и «надстройки».
Особый этап в развитии русского марксизма составило формирование течения, получившего название «богостроительства». Ведущими идеологами этого течения, существовавшего в 19081911 гг., были А.А.Богданов и А.В.Луначарский, а литературным манифестом богостроительства стала повесть А.М.Горького «Исповедь» (знаменитый публицист и литературный критик Р.В.Иванов-Разумник считал «Исповедь» одним из лучших произведений Горького, «по сравнению с которыми все предыдущие его вещи были лишь "пробою пера"» ). Богостроительство выросло из потребности русских левых интеллигентов дополнить эмоциональной составляющей доктрину Маркса - «это сухое учение, эту стальную догму с ее преобладанием объективных законов над живым человечеством, с ее экономическим методом, с ее выкладками, со всем гнетом немецкой науки, прижавшей к земле поэзию романтического социализма», как писал Луначарский .
Смысловым стержнем богостроительства являлась историософия, определенное понимание хода и смысла истории. Опорой для теоретических поисков богостроителей была трехчленная периодизация исторического процесса («Мы, марксисты, делим человеческую историю на три периода: доклассовое общество, классовое общество и бесклассовое общество» ), но они стремились дополнить эту схему антропологической составляющей, понять, как изменяется в ходе исторического процесса сам человек и подвержена ли исторической эволюции его человеческая сущность. В изложении теоретиков богостроительства ход человеческой истории был представлен таким образом: от первобытного коллектива, в котором была растворена личность - через индивидуализм классового общества - к возрождению коллективизма на новом историческом витке, к формированию коллективного сознания и коллективистской морали будущего коммунистического общества.
Для богостроителей было характерно резкое осуждение индивидуализма: культ «уединенной» человеческой личности они считали проявлением болезненного, патологического состояния общества. Так, в «Исповеди» Горького читаем: «Оттого и бессильна, оттого и уродлива жизнь. Каждый старается отойти от жизни вбок, выкопать в земле свою норку и из нее одиноко рассматривать мир; из норы жизнь кажется низкой, ничтожной; видеть ее такою - выгодно уединенному!.. Началась... эта дрянная и недостойная разума человеческого жизнь с того дня, как первая человеческая личность оторвалась от чудотворной силы народа, от массы, матери своей, и сжалась со страха перед одиночеством и бессилием своим в ничтожный и злой комок мелких желаний, комок, который наречен был - "я". Вот это самое "я" и есть злейший враг человека! На дело самозащиты своей и утверждения своего среди земли оно бесполезно убило все силы духа, все великие способности к созданию духовных благ» . И далее: «Одиночество суть отломленность твоя от родного целого, знак бессилия духа и слепота его; в целом ты найдешь бессмертие, в одиночестве же - неизбежное рабство и тьма, безутешная тоска и смерть» .
Стремясь определить, каков будет облик грядущей пролетарской культуры, идеолог «богостроительства» А.В.Луначарский и философ-эмпириокритицист В.В.Базаров утверждали, что из культуры будущего должно быть изгнано индивидуальное человеческое «я» . На смену «утонченности и изысканности лирики интимно-личных переживаний», которая представляет собой «апофеоз изысканного паразитизма. господствующего класса» , должно прийти коллективное сознание и коллективное творчество. Человек будущего должен будет сознавать себя не индивидуальностью, а «особью вида», «заменить бледненький замкнутый кружочек - "я" представлением о волне среди моря, родной и близкой другим волнам» .
Изображение будущего коллективистического общества попытался создать А.А.Богданов в романе-утопии «Красная звезда», герой которого попадает на Марс и знакомится с коммунистическим обществом марсиан. Среди многочисленных «чудес» марсианской цивилизации, которые Богданов описывает с большой научной прозорливостью, - вычислительных машин, атомных двигателей, одежды из искусственных волокон, еды из синтетических белковых веществ и прочих атрибутов технологического рая, - героя романа поражает психологический климат коммунистического общества: в частности, совершенно нетипичное для культур Земли отношение к индивидуальному труду и творчеству, «безличный» характер марсианской культуры. Дело в том, что победа над индивидуализмом в обществе марсиан уже состоялась: «Творец - каждый работник, но в каждом работнике творит человечество и природа. Человек - личность, но дело его безлично, - объясняют герою утопии жители «красной звезды». - Имя каждого сохраняется до тех пор, пока живы те, кто жил с ним и знал его. Но человечеству не нужен мертвый символ личности, когда ее уже нет. Наша наука и наше искусство безлично хранят то, что сделано общей работою. Балласт имен прошлого бесполезен для памяти человечества» .
Богданов полагал, что в будущем человечество ждет «возрастающая однородность особей, однородность, благодаря которой действия людей при сходных условиях становятся все более сходны, и каждый человек на основании личного психического опыта получает все более возможности предвидеть действия других людей и заранее приспособляться к ним» . По Богданову, в коллективистическом обществе будущего возможны и трагические противоречия, но они приобретут особый характер - в силу того, что изменятся самые заветные мечты и потребности человека: «Разве не возникает глубоких противоречий жизни из самой ограниченности отдельного существа по сравнению с... целым, из самого бессилия вполне слиться с этим целым, вполне растворить в нем свое сознание и охватить его своим сознанием?» [курсив мой. - О.Л.].
Рождение коллективистического сознания А.М.Горький и А.В.Луначарский смело сравнивали с рождением нового Бога: «Бог. человечество, цельное социалистическое человечество. Это единственное божественное, что нам доступно. Этот Бог не родился еще - строится только. А кто богостроитель? Конечно, пролетариат, в первую голову, в тот исторический момент, который мы переживаем» . Новая религия - вера в грядущее социалистическое человечество, всеведущее и всемогущее, - должна была, по их мнению, стать знаменем пролетарской революции. Экстатическое переживание единства с коллективом, растворения своей воли и души в народной воле и душе описывалось по образу и подобию религиозного экстаза, как это было, например, в финале «Исповеди» Горького; лидеры богостроительства порой даже слагали молитвы своему новоявленному божеству: «Богостроитель - это суть народушко! Неисчислимый мировой народ! Великомученик велий, чем все, церковью прославленные, - сей бо еси Бог, творяй чудеса! Народушко бессмертный, его же духу верую, его силу исповедую, он есть начало жизни единое и несомненное; он отец всех богов бывших и будущих!» ... Богданов, который на протяжении всей своей сознательной жизни оставался убежденным атеистом, не одобрял подобных религиозных аллюзий ; но в общем система его ценностей соответствовала убеждениям богостроителей. «Живое, конкретное чувство коллективного единства - столь же необходимый элемент подлинного пролетарского социализма, как и те строгие, "холодные" формулы, в которых многие усматривают альфу и омегу марксистской ортодоксии» , - с этим высказыванием А.В.Луначарского были солидарны все представители нового течения в русском марксизме.
Безусловно, антииндивидуалистический пафос богостроителей многим был обязан наследию основоположников марксизма. Вспомним известную статью К.Маркса «К еврейскому вопросу», где провозглашалась необходимость уничтожения «эгоистического человека» буржуазной эпохи и возвращения от индивидуализма к «родовому существу» труд и самая жизнь которого всецело принадлежат обществу . Кроме того, коллективизм богостроителей представлял собой антитезу народнической идее «борьбы за индивидуальность», и в этом плане появление богостроительства можно рассматривать как еще одну веху идеологического противоборства народников и социал-демократов. Но следует отметить, что антииндивидуалистические тенденции были вообще характерны для культуры начала XX века. Сходные мотивы можно было встретить тогда в творчестве мыслителей, придерживавшихся самых различных общефилософских и политических убеждений: от теоретика русского символизма Вяч.Иванова, предвещавшего наступление эпохи «соборного творчества», когда художники превратятся в безымянных ремесленников всенародного искусства , до сменовеховца В.Н.Муравьева, считавшего, что голос слабой и жалкой индивидуальности должен потонуть в «реве племени» .
Итак, спиралеобразное восхождение человечества, путь от коллективизма через индивидуализм к возрождению коллективизма, - вот стержень исторических представлений богостроителей. Описание истории приобрело у них телеологические черты: история изображалась движущейся к определенной цели, достижение которой трактовалось как снятие всех противоречий, присущих современному обществу, как реализация смысла каждой отдельно взятой человеческой жизни.
Историософская теория богостроителей послужила одному из них - А.А.Богданову - методологической основой для решения вопроса о соотношении «базиса» и «надстройки» в историческом развитии общества. «Надстройку» Богданов обозначал разными терминами: «общественное сознание», «идеология», «духовная культура», подчеркивая при этом, что содержание этих терминов тождественно друг другу .
Как был убежден Богданов, марксизм представляет собой величайшее достижение общественной мысли и науки XIX века; но к началу XX века историко-философская теория марксизма несколько устарела. «В ней можно найти известную неполноту: она не выясняет нам, в чем заключается непосредственное жизненное значение целой обширной области общественных явлений, - не выясняет, почему идеология нужна обществу, для чего она ему служит, и в какой мере она необходима; при этом остается также в стороне вопрос о том, насколько идеология существенно однородна или разнородна с экономикой. Возникает ряд вопросов, с разрешением которых сама теория может более или менее значительно изменить свой вид» . Соответственно главный вопрос, который Богданов поставил в своей работе «Наука об общественном сознании», был сформулирован так: «что такое общественное сознание людей, откуда оно произошло, какие формы принимает, по каким законам изменяется, как развивалось оно в истории человечества, куда идет теперь это развитие» .
Богданов подчеркивал, что при изучении общественного сознания он опирается на методологический принцип «социальной причинности», который предполагает анализ общественных форм с историко-материалистической точки зрения. «Сущность его такова: причины всякого развития общественных форм лежат в области производства, трудовой борьбы общества с природою» ; поэтому следует «для всех изменений в идеологиях искать причин в условиях трудовой и хозяйственной жизни» . Из этого основополагающего тезиса марксистской теории Богданов делал смелый вывод: «самые способы мыслить и понимать окружающее, самая, так сказать, "логика" людей, вытекает из их трудовых отношений и форм присвоения» ; как он был убежден, каждой конкретной форме производства соответствуют определенные формы мышления и речи .
Заметим, что эта идея Богданова - эволюция языка в зависимости от форм организации производства - была развита до логического предела в трудах знаменитого академика-языковеда сталинских времен Н.Я.Марра, который воспринимал язык как «создание изменчивой материальной базы, производства»; основной постулат «яфетической теории» Марра гласил, что развитие речи совершается «в зависимости от истории производства и производственных отношений» . Марр расходился с Богдановым в частных вопросах: так, Богданов считал, что исходным пунктом эволюции языка были «трудовые крики», «трудовые междометия», непроизвольно вырывавшиеся у первобытных людей при совместной работе; Марр же полагал, что наиболее древней формой речи был «ручной язык, так называемый язык жестов», который лишь в эпоху позднего палеолита сменился звуковой речью . Как известно, в конце 1930-х гг. теория Марра о том, что все языки проходят в своем развитии одни и те же типологические стадии и что эти стадии соответствуют общественно-экономическим формациям, была отвергнута советской наукой - как по научным, так и по идеологическим соображениям. Сошлемся, тем не менее, на мнение И.М.Дьяконова, считавшего, что Марр оставил в истории нашей науки «неизгладимые позитивные следы, несмотря на свои жестокие ошибки»: «Мысль эта была, в сущности, плодотворной, и сейчас, шестьдесят лет спустя, лингвисты всего мира приходят к выводу, что все языки универсально проходят через одни и те же стадии образования грамматической - синтаксической и морфологической структуры. Но и нынче это еще только слегка вырисовывающаяся картина. Сейчас нам видно, что типологические ступени общечеловеческого развития мышления и языка реконструировались слишком упрощенно - а именно как прямые аналоги общественно-экономических формаций» .
Таким образом, в своем стремлении осуществить редукцию психологии и духовной культуры к производственным отношениям Богданов зашел значительно дальше самого Маркса. Поэтому мнение тех критиков Богданова, которые считали, что он осуществил «психологизацию марксизма» , справедливо лишь отчасти: с равным правом можно было бы утверждать, что Богданов предпринял «марксовизацию психологии».
В то же время Богданов трактовал вопрос о роли надстройки в общественной жизни совершенно неортодоксальным образом. По мнению Богданова, сам термин «надстройка» в трудах основоположников марксизма не слишком удачен: он невольно приучает читателя воспринимать сферу идеологии как несущественное дополнение к экономической жизни. Как считал Богданов, такой подход неверен в корне: «Идеология - не шпиль, не резная решетка, не золоченое украшение на здании общественного хозяйства; она - его кровля, без которой оно не может существовать. Ближе было бы уподобить идеологию головному мозгу в организме. Идеология есть орудие организации общества, производства, классов, и вообще всяких общественных сил или элементов, - орудие, без которого эта организация невозможна» .
Именно понятие «организация» стало ключевой категорией фундаментального труда Богданова «Тектология (Всеобщая организационная наука)». В этом труде, который создавался одновременно с «Наукой об общественном сознании», Богданов предложил собственную оригинальную методологию исследования общественных явлений: «тектология» (термин был образован ученым от греческого «тектос» - строительство) должна была стать новой, универсальной наукой о принципах организации систем и структур. «Как ни различны элементы вселенной, - электроны, атомы, вещи, люди, идеи, планеты, звезды, -и как ни различны по внешности их комбинации, но возможно установить небольшое число общих методов, по которым эти какие угодно элементы соединяются между собою, как в стихийном процессе природы, так и в человеческой деятельности» .
По мнению Богданова, любой вид деятельности человека - строительство здания, воспитание ребенка, организацию предприятия, создание научной теории или художественного произведения - можно интерпретировать как решение организационной задачи. Любая ситуация, в которой действует человек, слагается из определенной суммы элементов; постановка той или иной задачи означает, что наличная комбинация этих элементов не удовлетворяет человека; решение задачи состоит в том, чтобы найти оптимальное сочетание, наилучшую комбинацию этих элементов. «Всякая человеческая деятельность объективно является организующей или дезорганизующей, -писал Богданов. - Это значит: всякую человеческую деятельность - техническую, общественную, познавательную, художественную - можно рассматривать как некоторый материал организационного опыта и исследовать с организационной точки зрения» .
Анализируя принципы организации человеческого общества, Богданов выделял два вида трудового сотрудничества людей: «разнородное» и «однородное». Под «разнородным» сотрудничеством Богданов понимал разделение организаторского и исполнительского труда; под «однородным» - совмещение одними и теми же людьми ролей организатора и исполнителя . Соответственно этому принципу он описывал три типа общественных систем: «ингрессию», «эгрессию» и «дегрессию». Ингрессия (этот термин был образован Богдановым от латинского «нахождение в ряду») - это наиболее простой случай системы, «цепная связь», соединяющая ряд однородных элементов . Эгрессия (от латинского «выхождение из ряда») представляет собой систему централистического типа; все связи в ней носят односторонний, необратимый характер и сходятся к одному центральному комплексу, функция которого существенно отличается от функции остальных (руководитель в группе тружеников, командир в войске) . Примерами эгрессии в жизни общества Богданов считал разнообразные авторитарные организации: патриархальную общину, феодальный строй, рабовладельческое хозяйство, восточную деспотию, бюрократию, армию, мещанскую семью. Наконец, дегрессия («отсутствие ряда») представляет собой гибкую, пластичную систему, элементы которой с легкостью могут изменять свои комбинации и свое положение внутри системы при неизменности некоего внутреннего «скелета», фиксирующего структуру в целом . Дегрессивной, как считал Богданов, будет организация труда в будущем, коммунистическом обществе, когда высокая степень машинизации труда позволит людям с легкостью менять сферу занятий в зависимости от общественных потребностей.
Эволюция форм организации труда и обусловленная ею смена форм идеологии стала критерием той периодизации истории человеческого общества, которую предлагал в своих трудах Богданов. Мыслитель считал, что в процессе исторического развития человеческого общества можно выделить «несколько периодов, из которых каждый характеризуется особым ти14п9ом господствующих идеологий - особым типом "культуры"» . Предложенная Богдановым периодизация истории представляла собой синтез двух трехчленных историософских схем: уже знакомой нам концепции богостроителей (коллективизм доклассового общества - индивидуализм классового общества - коллективизм будущего коммунистического общества) и теории Луи Блана, выделявшего в истории эпохи «авторитета», «индивидуализма», «братства». Соответственно историческая схема самого Богданова была четырехчленной: он считал, что в истории человечества сменяют друг друга «эпоха первобытных культур», «эпоха культур авторитарных», «эпоха культур индивидуалистических», и, наконец, «эпоха культуры коллективистической» .
I. Эпоха первобытных культур соответствует «первобытному коммунизму» как ступени развития производства. На этом этапе развития общества сотрудничество отличается «однородностью и неорганизованностью», здесь нет ни руководства трудом, ни разделения труда. Для человеческого мышления этой эпохи, по мнению Богданова, характерен «первобытный коллективизм мышления»: «человек мысленно не выделяет себя из той родовой группы, к которой принадлежит, не рассматривает себя в ней, как особый центр действий, интересов, стремлений, сливается с ней, как орган с телом, вообще - мыслит свою группу там, где современный нам человек мыслит "себя"» .
II. Эпоха культур авторитарных. Ее отличительной чертой, как считал Богданов, является возникновение организации производства, которая основывается на «разнородном авторитарном сотрудничестве» - «на обособлении организаторов и исполнителей, на власти первых и подчинении вторых» . Соответственно «все общественное сознание проникнуто точкой зрения "авторитета", всюду вносящей сопоставление власти-подчинения или высшего-низшего. Так, миропонимания тогда принимают "религиозную" форму, в которой все вещи и явления рассматриваются, как подчиненные высшему, властному, божественному началу; нравственные нормы считаются велениями божества и т. под.» . Формой систематизации опыта на этом этапе развития общества является авторитарная или религиозная традиция, представляющая собой свод обычаев, обязательных для соблюдения и не допускающих критики .
Для характеристики того типа связи между людьми, который господствовал в авторитарные эпохи, Богданов использует образ цепи. «Всякое выше лежащее звено цепи являлось абсолютным для всякого ниже лежащего, потому что было представлено всей остальной, бесконечно развертывающейся вверх и в прошлое цепью. Это называлось властью, и всякое ее проявление рассматривалось, как выражение бесконечной воли, лежащей в начале цепи. Всему абсолютному свойственно было повелевать, и повелевать категорически, т.е. не мотивируя и без всяких условий. Думать людям не приходилось. За них думали другие; но и эти другие, собственно, тоже не думали, потому что и за них думали третьи, а за третьих, таким же образом, четвертые, и т.д. ...Цепи конца не было. Цепь живых людей в своем целом соединялась с цепью мертвых, и за живых думали мертвые; это называлось заветами предков. За мертвых думали, совершенно так же, еще более мертвые, и здесь продолжение цепи окончательно терялось во мраке времен» .
В рамках эпохи авторитарных культур Богданов считал необходимым выделить два периода:
1. «Эпоха патриархального быта». На этом этапе существования общества организатором и руководителем производства становится патриарх, глава родовой общины, который аккумулирует в себе трудовой опыт своего сообщества, является его воплощенным разумом . Человеческое мышление усложняется по сравнению с эпохой первобытных культур: рождается представление о причинно-следственных связях. Оно принимает форму идеи «авторитарной причинности», которая, по мнению Богданова, выросла из практики «авторитарного сотрудничества»: человек патриархальной эпохи понимал причину как «распоряжение организатора», как повеление, вызывающее действие-исполнение (если речь шла о явлениях природы, то их причиной считались «повеления» богов или духов) . Анимизм и теория бессмертия души, как был уверен мыслитель, также стали отражением особенностей организации производства: поскольку «в общине господствует традиция, заветы предков-организаторов», следовательно, хотя предки и умерли, их «душа» жива .
2. «Эпоха феодального быта». От предыдущего периода эта эпоха отличается прежде всего тем, что элита общества утрачивает функцию организаторов и руководителей производства и превращается в эксплуататоров, паразитирующих на чужом труде . Формы мышления же изменяются медленнее, чем структура общества: сохраняется представление об «авторитарной причинности», анимизм и вера в бессмертие души; представление же о причинных связях постепенно разрастается в представление о всеобщей закономерности явлений. «Закономерность эта принималась, конечно, не в современном научном смысле, не как естественная необходимость, а как закон или правило, установленное для вещей какой-нибудь верховной волею». Если же «время от времени случались события, не входившие в эту привычную связь или прямо ей противоречившие... [то авторитарное мышление], верное себе, .в них видело специальное вмешательство какой-нибудь высшей или верховной воли, нарушающее обычный ход вещей, и обозначало его, как "чудо"» ; существование «чудес» объяснялось тем, что «божество, как и всякий властитель, может в отдельном случае приостановить или отменить действие им же установленного закона» . Такими свойствами мышления и объясняется, по мнению Богданова, исключительное господство религиозного мировоззрения в феодальную эпоху.
Но, как был убежден мыслитель, господству принципа авторитета в человеческой жизни рано или поздно приходит конец. Дело в том, что цепь эгрессии - авторитарной связи между людьми - не может удлиняться до бесконечности; с увеличением числа звеньев цепь становится более хрупкой: «По мере удлинения эгрессивной цепи ее низшие звенья все меньше и меньше определяются центральным комплексом. Между центральным комплексом и периферическими, между организаторами, или властвующими, и исполнителями, или подчиненными, идет психологическое расхождение: их взаимное понимание становится неполным. Подчиненные без понимания и доверия воспринимают приказы начальников, начальники не умеют учитывать сил, способностей, а особенно - настроений своих подчиненных; в результате - непоправимые ошибки руководства, вялость и ненадежность исполнения, что ведет к неизбежной катастрофе» . Авторитарные системы оказались носителями семян собственной гибели: «Жизнь росла, и цепь растягивалась. Наступило, наконец, время, когда она должна была порваться. Возникало нечто новое, это новое называлось - человеческая личность» . Рождение автономной личности совершалось в муках; авторитарное общество пыталось подчинить ее и вновь включить в общую цепь тупого и беспрекословного повиновения; но в конце концов число свободных личностей достигло критической отметки, старая система была сломлена и наступила новая историческая эпоха -
III. Эпоха культур индивидуалистических. Исторически она связана «с товарно-меновой организацией, и специально с капитализмом, торговым, а затем промышленным». Фундаментальным принципом культуры этой эпохи является «"индивидуализм", то есть понятие о человеческой личности, обособленной, противополагающейся другим людям и всему миру, как самостоятельный центр интересов, стремлений, мышления». Индивидуализм, как утверждал Богданов, всецело порожден особенностями организации товарного, рыночного производства: «Индивидуум, ведущий свое по внешности независимое предприятие, мыслит себя, как особый, самостоятельный центр деятельности, центр интересов, противополагая себя со своей частной собственностью другим таким же индивидуумам, и всему миру» .
Критерием усвоения новых приемов организации труда и мышления на этом этапе общественного развития становится уже не веление богов или предков, а польза; соответственно знание приобретает светский, прогрессивный характер. Господствующим принципом организации опыта в индивидуалистическом обществе является принцип специализации, разделения труда. На этапе перехода от феодального общества к индивидуалистическому специализация как способ организации труда и знания была полезна и прогрессивна; в современную же Богданову эпоху, по его мнению, специализация и анархическое дробление системы труда выступали как главные препятствия к объединению человеческих усилий по покорению природы.
Ведущим способом мышления в индивидуалистическом обществе, как считал Богданов, является «отвлеченный фетишизм» в разных видах. «Отвлеченным» он является потому, что «от сознания людей "отвлекает" самое основное и главное в их жизни - общественную трудовую связь. Товаропроизводитель не мыслит ни общества, как трудового коллектива, ни себя и других членов его, как сотрудников. Он мыслит общество, как совокупность отдельных личностей, противостоящих друг другу, с особыми для каждой, сталкивающимися в жизненной борьбе, интересами» .
Если символом авторитарных культур для Богданова был образ цепи, то индивидуалистическое общество он описывал как «анархический поток резко сталкивающихся атомов»: «Принцип личности зародился из борьбы человека против людей, из жизненных противоречий общества. Каждая личность представляет собою элемент растущей жизни общества, его могущества, побеждающего природу, - и вот все элементы ведут борьбу между собою, растущая жизнь идет сама против себя, сама себя останавливает в своем прогрессивном движении» .
В «стихийно-атомистической борьбе человека против людей» «принцип личности находит границу своему творчеству» ; поэтому «старый мир, анархически-дробный в своей социальной основе», идет к «великому организационному кризису» .
В будущем, как был убежден Богданов, человечество должно будет объединить личности в некую новую структуру, гибкую и гармоничную. Наступит четвертая эпоха -
IV. Эпоха культуры коллективистической, которая будет «вся проникнута идеей трудового коллектива» ; на этом этапе развития общества произойдет «реальная организация человечества в единый коллектив» - «мировой товарищеский коллектив» , «слияние личных жизней в одно грандиозное целое, гармоничное в отношениях своих частей, стройно группирующее все элементы для одной общей борьбы - для борьбы с бесконечной стихийностью природы» . Соответственно задачей человечества будет «сделать так, чтобы все атомы гармонично двигались к общей цели, чтобы они стали элементами стройного целого» - все сферы общественной жизни станут развиваться в соответствии с принципом плановой организации, «на основе строго научной планомерности» .
По мнению Богданова, на этом этапе развития общества коренным образом изменятся принципы организации труда. При внедрении машинного производства «труд, оставаясь исполнительским, ... получает содержание организаторского» - человек «распоряжается работою машины, сообразно целям производства» . Когда же, благодаря научно-техническому прогрессу, в трудовой процесс будут введены «механизмы автоматически-регулирующиеся», труд простого работника приобретет уже не только «технически-сознательный», но и «научный» характер; это будет «настолько же инженер, насколько рабочий» . Организаторская деятельность сомкнется с исполнительской и в сфере отношений между людьми: каждый член товарищеского коллектива, утверждал Богданов, «поочередно выступает то в роли организатора, то в роли исполнителя. Он является организатором, когда влияет на общие решения, определяющие ход дела. Он - исполнитель, когда участвует в непосредственном осуществлении сообща принятых решений, когда подчиняется выяснившейся общей воле» . Таким образом будет снято различие между исполнительским и организаторским, умственным и физическим трудом; человеческое сотрудничество из разнородного снова станет однородным, а «однородное, на сознательности основанное сотрудничество обозначается как "товарищеское"» .
Соответственно, по Богданову, мышление людей будущего будет основано на радикально новых принципах. Взамен старой идеи «причинности-необходимости» возникнет категория «трудовой причинности», которая будет заключать в себе «идеал коллективно-трудового господства над природою» ; сформируется «новый тип истины», произойдет «ее возвращение к единству с практической жизнью, от которой она в эпоху индивидуализма и специализации оторвалась»; на этой основе будет осуществлен синтез научных знаний, преодолена узкая специализация наук . Центральной фигурой искусства станет уже не индивид, а коллектив в его героически-титанической борьбе с природой ; все языки сольются в «единый язык человечества», который, в отличие от искусственно изобретенны волапюка и эсперанто, возникнет естественным образом . Наконец, изменится характер взаимоотношений между людьми: исчезнут представления о праве и нравственности, социальные нормы «будут пониматься просто как нормы организационной целесообразности, наподобие технических правил, которые суть правила технической целесообразности, или научных положений», и с преступниками будут обращаться как с умственно отсталыми, неспособными эти правила усвоить . (В утопии «Красная звезда» Богданов устами главного героя также высказывал мысль, «что пролетариат уже теперь идет к уничтожению всякой морали, и что социалистическое чувство, делающее людей товарищами в труде и радости и страдании, разовьется вполне свободно только тогда, когда сбросит фетишистическую оболочку нравственности» ).
Именно на этом этапе развития человеческого общества, как полагал Богданов, будет востребовано его собственное научное открытие - его тектология, наука об1 85универсальных методах организации «вещей, людей и идей» . Существенным представляется следующее обстоятельство: как и критические марксисты, Богданов считал, что наука не должна стоять на классовой точке зрения. «Наука, в своем развитии, стремится выражать жизненный опыт всего человечества, а не отдельной группы. Поэтому она должна подняться над односторонностью и противоречиями частных взглядов, личных и групповых, и поставить на их место объединяющие идеи, с точки зрения которых было бы возможно и объяснить эти частные взгляды, и дать им объективную оценку. Такова задача научного исследования» .
Интересно, что, как был уверен Богданов, коммунизм не будет «финальным актом» истории: «коллективистское общество тоже высокодифференцированная система, и между его частями или разными сторонами его жизни должны возникать новые и новые расхождения. Какие именно - мы этого сейчас научно предусматривать еще не можем» ; но, очевидно, появление новых проблем будет побуждать человечество искать более совершенные организационные формы, и, таким образом, историческое движение будет бесконечным - до пределов физического существования человечества .
Таким образом, в концепции Богданова и техника производства, и общественные отношения, и идеология, и, наконец, формы речи и мышления выступали как формы организации человеческого опыта; поэтому, заключал мыслитель, нельзя «противополагать духовную сторону культуры материальной стороне, как нечто в корне, принципиально от нее отличающееся» . Введение категории «организации» как фундаментальной категории всей тектологической науки позволило Богданову снять марксистское противопоставление «базиса» и «надстройки».