"Я хотела сохранить эту эмигрантскую литературу"
Мы продолжаем выкладывать беседы с ветеранами Исторички. Сегодня мы приглашаем наших читателей приобщиться к жизни и работе спецфонда ГПИБ, впоследствии преобразованного в отдел Русского Зарубежья. О двух этих подразделениях, а также о своём трудовом пути рассказывает бывшая заведующая отделом Русского Зарубежья Нина Георгиевна Кириллова.
Начало работы в библиотеке
- Здравствуйте! Мы беседуем с Ниной Георгиевной Кирилловой, бывшей заведующей спецхраном и создательницей отдела Русского Зарубежья.
Для начала мы хотели спросить: когда вы пришли работать?
Нина Георгиевна: - Я считаю с 6-го августа 57-го года. В 52-м году я закончила школу, в 57-м году закончила институт...
- Библиотечный?
Нина Георгиевна: - Нет, я заканчивала пединститут, истфак. Всю свою жизнь, начиная со школы, я всё время была связана с детьми. В 9-м классе у меня были подопечные - третьеклассники, и моим желанием, и моей целью была работа в школе. Ещё когда встал вопрос о том, куда идти после окончания школы, - мама моя тогда, наверное, соображала больше меня, - она тогда говорила, что нужно было бы пойти в Плехановку, что-то связанное с экономикой. В общем, у неё были такие представления. Я сказала: нет, я пойду только в пед. Конкурс был довольно большой в то время... это Потёмкинский институт. Я училась на дневном отделении. Конкурс был шесть или семь человек на место, и вот что самое интересное: у нас был последний экзамен, причём он был то ли по географии, в общем, что-то такое гуманитарное... и вот я вытаскиваю билет, и помню, что-то я не знаю там в конце, но зато я знаю Сталина. И - цитаты, и вообще никаких разговоров... ну, время было такое. После меня идёт моя одноклассница Оля, она очень растеряна, путается, а экзаменатор, видно, спешил, и он говорит: ну ладно, вы из одного класса, одна школа, ваша подружка отвечала хорошо. Ставит ей отлично и говорит «до свидания». Ну, институт, пять лет института… В 57-м году я закончила, пошла в ту школу, где мы проходили практику. Но когда я пришла туда, то мне предложили 5-е классы и должность старшей пионервожатой. Не знаю почему, но меня тогда это обидело. Мне было 23 года, и я подумала: ну что же меня с самого начала будут числить не педагогом, а будут числить пионервожатой, так я и буду идти, вот таким путём? Я пришла сюда. Подумала: пойду-ка я в Историческую библиотеку.
- А вы ходили сюда, когда студенткой были?
Нина Георгиевна: - Конечно, ходила. Мы писали и курсовые, и дипломные. Пришла сюда... Это был 57-й год, у нас ведь какой-то фестиваль был?
- Молодёжи и студентов.
Нина Георгиевна: - Да-да-да. Я пришла в конце июля сюда. А почему 6 августа - потому что я в кадрах попросила дать мне недельку погулять. Пришла - и сразу же пошла в общий зал. Там такая Тамара Федосьевна Волынцева, вы-то её не знаете. Она стихи у нас писала, в художественной самодеятельности всегда выступала. Подхожу и говорю: ну, расскажите мне, что здесь и как здесь? В общем, я - в общий зал. А когда пришла в кадры... у нас была начальница отдела кадров Сиротенко Мария... она говорит, что нужна сотрудница в научно-библиографический отдел. Почему я это говорю, - потому что у меня начиналась деятельность именно с НБО - там ещё, на 4-м этаже...
- Круг замкнулся...
Нина Георгиевна: - Да! Значит, я пришла в НБО. А я всегда любила очень живую работу. Быструю, живую. А там сидят все такие солидные люди, такие учёные, все в карточках... Я пришла, посмотрела-посмотрела, и думаю: ой, нет, я здесь не выдержу. Это не по мне. И в это время нас отправляют на картошку. Я с удовольствием еду. И когда приезжаю в конце сентября, в это время происходит разделение отдела. Научно-библиографический был со справочным. Справочный выделяется в самостоятельный справочно-библиографический отдел, и во главе его - Людмила Максимовна Маслова. Вот это просто необыкновенный человек. Мы с ней дружили до конца её жизни. Просто необыкновенно знающий человек. И я пришла в справочный. Но я же не заканчивала библиотечного института. Работали мы тогда до 10 часов вечера. В справочном работала такая старая женщина, она заведовала фондом. Екатерина Гавриловна, такая седенькая маленькая, худенькая. Она очень много мне помогла. Сама я делала такую вещь: для того, чтобы не выглядеть дурой, я сидела и изучала полку за полкой - всё, что там стоит в справочном. Начиная с энциклопедий, потом государство и право, У31 (история России). Я изучала всё сама. С точки зрения того, что читатели могут у меня спросить. Каталоги нам помогало изучать то, что в это время мы работали с отказами читательскими. А так как читатели в то время писали неизвестно что, особенно аналитику, вплоть до анекдота, то мы уточняли в справочном и вновь отправляли в шифровку. В алфавитном каталоге была тогда шифровка и там шифровали эти требования. Так что каталоги я узнала довольно быстро.
В справочно-библиографическом отделе
- А справочный где был территориально?
Нина Георгиевна: - Там, где всегда. Это потом уже подстроили 2-й этаж фонда.
- А до разделения - научники были там же?
Нина Георгиевна: - Они все были там. Справочная у них была как сектор. Людмила Максимовна была как завсектором, а стала уже заведующей справочно-библиографического отдела. И я уже с ней работала, когда она была завотделом. Ну, во-первых, у нас была очень хорошая учёба. Приходили с выставки новых поступлений книги, у нас обязательно раз в неделю или две были обзоры книг. И из нас каждый делал обзор того, что нам необходимо. У нас был обзор справок, которые мы выдавали, и по этим справкам, по обороту, Людмила Максимовна обязательно отмечала, что вот по этим справкам мы могли дать ещё вот это.
Вот эта школа, эта учеба дала очень много.
Но первое время я очень страдала 1-го сентября.
- Очень хотелось в школу?
Нина Георгиевна: - Несколько лет. В первый год я даже пыталась устроиться в школу рабочей молодёжи.
В справочном я отработала 18 лет. Через два или три года они меня втянули в издание «Календарь памятных дат» совместно с издательством «Советская Россия». И все вопросы школьного плана отошли. Там можно было немножко подработать, нам за это платили небольшой гонорар, и в то же время это была, конечно, большая школа. А в самом справочном, помимо обслуживания читателей, дежурств, отказов, мы читали какие-то обзоры, даже вместе с учительским залом, ездили в другие библиотеки. Так что работа была довольно живая. Потом была большая общественная работа, комсомол. У нас работали интересные люди: Хрустова (Козичева) Нонна Александровна - заведующая залом истории СССР и КПСС, как он тогда назывался. Я работала в справочном 18 лет, ползя от библиотекаря до старшего библиографа, начиная с 63 руб, 69, 73, 80...
Общественная работа
Нина Георгиевна: - Ну, дальше что, девочки? Вам надо говорить про общественную работу?
- Вы работали по профсоюзной линии или по комсомольской?
Нина Георгиевна: - Ну, я была самая молодая. По комсомольской линии. Когда мне было 28 лет, Министерство культуры создало свой пионерский лагерь. И от нас потребовали, чтобы кто-то пошёл на должность туда на летний сезон. И меня от справочного отправили туда, я взяла себе младший отряд. А потом на педсовете выбрали меня старшей пионервожатой.
- Старшая пионервожатая вас всё-таки настигла.
Нина Георгиевна: - И я всё лето мучилась с детьми, и у нас кто-то удрал. Но всё-таки я это прошла и вернулась.
Всё-таки у нас был очень хороший коллектив, я была самая молодая, а потом стали подходить такие люди как Светлана Егоровна Гайдук, потом ещё девочки, Осипова Галя. Это было всё при мне.
А из общественной... Ну, значит, комсомол. А потом всё было связано с профсоюзами.
А потом 75-й год, у нас уходит из спецфонда заведующая, меня вызывает директор. Она меня просила на год хотя бы перейти туда. Я не хотела ни под каким видом уходить из справочного. Пришлось подчиниться. Это с 75-го до 91-го, когда спецфонд стал переводиться в открытый доступ. С 92-го года, с мая месяца, приказом был создан отдел Русского зарубежья. Отдел создавался потому... мы же вели каталоги. Мы были связаны с Главлитом, получали литературу, разбирали её в этих мешках.
От спецхрана до отдела Русского зарубежья
- Нина Георгиевна, а давайте ещё чуть-чуть в спецхран вернёмся. Мне, например, всегда было жутко интересно: как он комплектовался? Как это всё вообще происходило? Откуда вообще возникали книги, которые уходили в спецхран?
Нина Георгиевна: - С 38-го года спецхран. Сколько существовала библиотека, с тех пор там был спецхран. Как они их комплектовали... приходили книги.
- Трофейные, наверное, были?
Нина Георгиевна: - Да, и трофейные, но у нас же 24 инвентарных книги. Начиналось всё 1-го номера, с 38-го года.
- То есть, условно, библиотеки репрессированных могли попасть в спецхран.
Нина Георгиевна: - Могли попасть в спецхран. Потом, при отделе комплектования был отдел иностранного комплектования. И все эти книги, и на русском языке, и на иностранном - они же вели обмен - книги поступали в Главлит, Главлит ставил свою печать, шестигранник, всё это запечатывал в мешки, мешки приходили сюда.
Книга из фондов отдела Русского Зарубежья; справа вверху на титульном листе - шестигранник Главлита.
- Главлит распределял, в какую библиотеку что пойдёт?
Нина Георгиевна: - Да, распределял. Причём с двумя шестигранниками к нам литература не шла.
- А с двумя куда шла - в Ленинку?
Нина Георгиевна: - Да, в Ленинку.
- А условно, кто входил в 2 шестигранника. Например, Солженицын, он был один шестигранник или два?
Нина Георгиевна: - Один.
- А кто был с двумя?
Нина Георгиевна: - А я не знаю, кто у них был с двумя. Вот к нам приходили книги из Главлита. Мы вскрывали эти мешки вместе с отделом иностранного комплектования, там, Северская, Казакова - это было в иностранном, они все были по разным языкам, вели книгообмен. В Главлите у нас были кураторы. К нам присылали приказы, по которым мы должны были книги снять из алфавитного... ну, из всех каталогов, начиная с генерального, и передать в спецфонд.
- То есть, условно, приходит приказ: Иванова, Петрова...
Нина Георгиевна: - Снять.
- Иванова биография, Петрова стихи, Сидорова...
Нина Георгиевна: - Снять и исключить.
- И это делали тоже вы, ваш отдел?
Нина Георгиевна: - Да, это делал отдел спецфонда. Мы шли в генеральный алфавитный каталог, карточка там оставалась и писалось "сх", а из читательских каталогов всё это снималось.
Далее, в спецфонд приходили люди с отношениями. У нас там был маленький зальчик - где сейчас алфавитный генеральный каталог, это было наше хранение, оно постоянно росло. Сначала были железные стеллажи семиполочные, потом стали десятиполочные, потом стало можно доставать только на стремянке, потом уже на лестнице, потом уже были забиты все шкафы.
Пометки "сф" и "сх" на книге, которая хранилась в спецфонде.
- А генеральный каталог был ниже... вот где диспетчерская?
Нина Георгиевна: - Это была шифровка. Где выдают из основного хранения, где кафедра выдачи, вот здесь была шифровка, здесь стоял генеральный алфавитный каталог.
- Это раньше надо было заполнить требование, а шифр ставил сам библиотекарь или дежурный библиограф? Да?
Нина Георгиевна: - Нет.
- А что такое шифровка тогда?
Нина Георгиевна: - Шифровка книг ещё раньше в 57 году - это читательское требование... читатель там что-то заполнял, и оно поступало в шифровку. В шифровке эти требования проверялись. Там тоже работали очень знающие люди... Анатолий, например. Он сначала у себя всё проверял, не находил - отсылал к нам, и мы проверяли по системе, в конечном итоге мы добивались того, чтобы установить точное название. А потом опять отправляли в шифровку, и тогда они находили эту книгу читателю. Это было так.
А спецхран работал так. Мы разбирали мешки, иностранное комплектование отмечало книги у себя, потом книги шли в обработку, шли к систематизаторам, и только тогда возвращались к нам, в спецфонд. В спецфонде у нас уже тогда велись каталоги - алфавитный читательский каталог и систематический каталог. И у нас ещё помимо приказов Главлита были такие книжечки - списки книг, которые подлежат изъятию, по этому списку проверялись 20-40-е годы, причём они хранились в специальном сейфе в отделе кадров.
Мы же свои книги, когда они приходили к нам, записывали в инвентарную книгу. Русские в русскую, иностранные - в иностранную. У нас был инвентарь и общебиблиотечный, и свой.
- А в спецхране сколько было читателей?
Нина Георгиевна: - В спецхране у нас было пять столов. Ну, за день могло быть 7-8 человек. Потом уже стало до одиннадцати в течение дня.
- А как вообще читатель мог узнать о спецхране? Ну, вот приходит кто-то и ему надо воспоминания какого-нибудь белого генерала. Студент. Он мог к вам попасть?
Нина Георгиевна: - Он мог к нам попасть. К нам мог попасть студент 4-5-го курса. Во-первых о том, что существует спецхран, наверное, все знали. Мало того, нашей библиотеке вменялось каждый главлитовский приказ, который к нам приходил, размножить и разослать в 78 районных библиотек РФ. Да от них ещё потом получить акты, что они получили...
А потом возникла идея Русского Зарубежья...
- Какой на тот момент был фонд, примерно?
Нина Георгиевна: - У нас очень много журналов было. Ну, какой порядок был... Больше 20-ти тысяч, наверное.
- А газеты тоже через Главлит шли?
Нина Георгиевна: - Да, шли конечно. Но уже отдельные номера. Газеты хранить нам было негде, так нам между стеллажами пришлось класть для газет полки. У нас же ведь газетный зал был над нами, на четвёртом этаже. Рядом с ОИКом. Эта комната в ОИК, где теперь сидят читатели, был небольшой газетный зальчик. А сама кафедра была перед входом в отдел хранения. Газеты были в хранении. Там работали Нина Михайловна Родионова, Галина Ивановна Феногенова, ну, она молоденькая девочка была. Нам там, в периодике, выделили два стеллажа, мы туда часть своих газет передали, а до этого газеты находились в ужасном состоянии. Есть такой маленький список: газеты, переданные в отдел периодики, уже при Феногеновой, газеты гражданской войны. Себе же мы оставили больше трёхсот журналов и больше двухсот названий газет, газет тысяч 7-8 номеров, в основном, Берлин-Париж, выходящие за рубежом русские эмигрантские издания.
- Нина Георгиевна, а вот ещё вопрос. Коллекция Лисового когда пришла...
Нина Георгиевна: - А вот коллекция Лисового - это совсем отдельная тема. Давайте о нём потом.
Я увидела, когда мы стали передавать фонд, такую литературу, которая не спрашивалась вообще по требованиям. К нам приходили люди из организаций с отношениями, там была написана их тема, и по теме мы выдавали эту литературу.
- То есть они не спрашивали конкретную книгу, они писали тему?
Нина Георгиевна: - Да. Тема. Точно так же, как и студенты. А потом уже мы были люди более лояльные, ближе к 1988 году, когда начался процесс передачи, мы разрешали прийти посмотреть новые поступления, которые ещё пока не обработали. И когда я увидела такую массу литературы первой волны эмиграции и потом сходила в Ленинку, сравнила с ними, у меня возникла идея, что это нужно каким-то образом сохранить.
- Как коллекцию.
Нина Георгиевна: - Да. Как отдельный фонд. Книги, изданные в Берлине, в Париже... У нас же был систематический каталог, у нас был алфавитный каталог, ну и ещё нашу идею поддержал директор библиотеки Михаил Дмитриевич Афанасьев. Он создатель этого отдела. Если бы не Михаил Дмитриевич, то неизвестно, существовали бы мы или нет, потому что обработка на первых порах была против. Мы ещё вели географический каталог, потому что нам было интересно, что у нас есть из книг, изданных в Париже, в Берлине, в Праге, в Белграде. Поэтому мы сразу стали вести алфавитный читательский каталог, географическую картотеку, систематическую часть. То есть, систематизировать то, что написано нашими эмигрантами за рубежом по всеобщей истории, по истории России, начиная с древнейших времен, гуманитарные науки. Сразу же стали вести картотеку персоналий. Это было интересно. А географическая нам была нужна ещё и для уточнения. Мы могли найти книгу, даже если автор был перевран. Вот три ящика: нужно воспоминания - смотрите сразу, нужно историографию - пожалуйста, нужен национальный состав - пожалуйста. Выделили Вторую мировую войну, отдельно собрали авторефераты, отдельно учебные пособия. В общем, у нас как справочная в системе. Мы из системы ещё вытащили аналитику, по нашим раздельчикам.
Вот ваша картотека ЦСК [Центральная справочная картотека, велась в 1939-1951 годах силами сотрудников СБО], мы ею пользовались. А мы у себя точно так же с 1994 года начали роспись журналов. Сейчас расписали больше трёхсот названий. И создали такую же картотеку, как продолжение ЦСК, но по Русскому Зарубежью. Мы расписывали журналы 20-40-х годов. Правда, взяли журнал «Возрождение», он после 40-х. Мы расписывали журнал от корки до корки с краткими аннотациями. Но у нас же всего три человека в отделе.
Потом мы решили всю роспись слить в аналитику, чтобы были представлены статьи автора из всех тех журналов, которые мы расписали. Сейчас у нас такая идея. Кто нас будет только учить? Хотя бы на аналитику всю надо поставить какие-то шифры...
- Рубрикатор периодики?
Нина Георгиевна: - Да-да-да. Это большая работа.
И у нас есть аналитическая часть, и у нас есть очень интересная систематическая часть: жизнь русской эмиграции на страницах эмигрантских журналов.
Книга из отдела Русского Зарубежья
Книга из отдела Русского Зарубежья
Книга из отдела Русского Зарубежья
Книга из отдела Русского Зарубежья с автографом А.Ремизова.
- А вот мемуарная группа. Как это всё делалось? Как вообще эта идея пришла?
Нина Георгиевна: - Мемуарная группа - это несколько другая. Она была при справочном отделе.
- Но они же не могли без вас работать.
Нина Георгиевна: - Ну, они работали по нашей литературе, это естественно. Они сидели у нас в зале. Мы, три человека, имели к этому отношение только то, что мы выдавали сотрудникам этой группы книги, журналы, газетную часть. Вся остальная часть - это Марина Алексеевна Овсянникова... она вместе со мной работала в справочном, начинала. Она возглавила эту группу, плюс там были сотрудники из Ленинки, плюс из Театральной библиотеки, и Стэнфордский университет, и вот они создавали эти указатели. А литературу смотрели, если она есть, у нас. Сидели Овсянникова, Магницкая.
- У нас такой вопрос ещё. А кто к вам читать ходил? Были читатели, которые запомнились?
Нина Георгиевна: - У нас все занимались. Начиная от студентов, кончая докторами.
- Я подозреваю, те, кто сейчас издают книжки по эмиграции, вот они, наверное, все через вас прошли.
Нина Георгиевна: - Они занимались у нас. Были свои любимые читатели, такие как доктор исторических наук Емельянов, который расписал "Голос минувшего" и "На чужой стороне". Он брал всё время эти журналы. Потом приходили из других институтов, писали свои докторские и кандидатские работы.
- Потом книжки приносили.
Нина Георгиевна: - Да, потом книжки приносили.
- Нина Георгиевна, а вообще это не поощрялось - дипломы, диссертации по эмиграции? Или, если осуждать - то пиши?
Нина Георгиевна: - Нет, сейчас поощряются.
- Не сейчас, а тогда. В 70-е.
Нина Георгиевна: - Там совсем другая публика была.
Об эмигрантских коллекциях
Нина Георгиевна: - Я хотела сохранить эту эмигрантскую литературу. Почему я говорю: я увидела этот массив книг. Я сказала: передадим в книгохранение - и все они пропадут там, растают. К тому же, у Ленинки тогда появилась такая же идея. Первые приказы по созданию отдела. Я ещё ходила смотреть, как их Ленинка составила.
- Меня прямо свербит. Почему Лисовой отдал коллекцию сюда? И почему отдал целенаправленно Историчке?
Нина Георгиевна: - Лисовой собирал коллекцию литературы по истории России: всё, что у него могло быть, уже будучи в Америке, в период эмиграции. В период гражданской войны он был при штабе генерала Алексеева, он начал собирать, как он говорил, лепестки истории... И опять по этим коллекциям - всё это инициатива Михаила Дмитриевича. Я даже помню: я была в отпуске, он позвонил мне домой и сказал, каким образом восстановить коллекцию Лисового.
- Ну, он ее любит.
Нина Георгиевна: - Потом у нас пришла коллекция Борель, внучки генерала Алексеева, потом Михаил Дмитриевич ездил в Аргентину, откуда аргентинскую коллекцию привёз, она у нас стояла отдельно. Отдельно у нас стояла коллекция США. А начиналось всё именно с коллекции Лисового. Откуда о ней узнал Афанасьев, я не знаю. Я сказала: знаете что, единственный путь восстановления - это, наверное, взять книги спецфондовские 42-43-44 годов и смотреть, какие книги поступали. И вычислять.
Реконструированный каталог коллекции Я.М. Лисового - плод работы сотрудников отдела Русского Зарубежья.
Лисовой прислал сюда письмо, он узнал о существовании Исторической библиотеки. И его мечта была - передать. И вот он вёл переписку.
- То есть, его не смущало, что он отдаёт коллекцию большевикам?
Нина Георгиевна: - Нет-нет. И всё это передавалось довольно тяжело через консульство, ведь надо же было сюда прислать, Лисовой сразу написал в письме, что у него денег для этого нет. Коллекция, видимо, хранилась в каких-то наших подвалах. Потом в 43-44 годах записывалась, слава богу, в инвентарные книги. Так что русскую часть можно было восстановить. Вот так вот в них черта и написано "коллекция Лисового". И мы это выписывали из инвентарных книг.
- А в самой коллекции владельческих признаков не было на книгах?
Нина Георгиевна: - Были какие-то, которые подарены.
- С надписями.
Нина Георгиевна: - Да. Мы выделили эту коллекцию Лисового. И мало того, мы ещё составили коллекцию по Югославии. Мы проверили весь фонд, что было со штампами югославских библиотек, составили каталог.
- Они шли как трофейные.
Нина Георгиевна: - Да. Так что у нас эти два каталога есть.
Каталог изданий, хранившихся в русских эмигрантских библиотеках Югославии, - другое детище отдела Русского Зарубежья.
Библиотека в прошлом
Нина Георгиевна: - Я помню, что мы устраивали экскурсии, самодеятельность была - по справочному делали какую-то сценку.
- А в художественной самодеятельности прямо приглашали худрука и платили?
Нина Георгиевна: - Да. И бесконечные собрания, которые мы не любили. С точки зрения того, что это было после работы. Но зато мы знали весь коллектив. Мне нравится, что вы тоже возродили елку.
- Когда мы только пришли на работу, ещё собирали новых сотрудников, и директор выступал. Было собрание в Красном зале, мы все ходили. Директор дарил книги. Я просто к тому, что сейчас этого больше нет.
Нина Георгиевна: - Хорошо, что есть ёлки, выставки, которые вы без конца делаете. Хорошо, конечно. Но то, что мы все сведения получаем только от заведующих на дирекции и нас никогда не собирают, это, по-моему, всё-таки упущение. Надо хотя бы как-то.
Всё-таки раньше более тесная связь была. Мы ездили на экскурсии, местком заказывал. Мы платили какие-то небольшие суммы, остальное доплачивалось. Путёвки нам давали. Была и касса взаимопомощи, и материальная помощь. Ну всё-таки что-то такое делали для людей.
- Нина Георгиевна, а что было в тех комнатах, куда вас перевели, когда вы стали Зарубежьем, вот в тех двух комнатках на втором этаже?
Нина Георгиевна: - Это был кабинет директора. Где наш зальчик. А вот эта наша кишка, где мы сидели - это был предбанник. Приёмная.
- Но вам достался лучший кабинет!
Нина Георгиевна: - А за этот кабинет была борьба. Его после директорского сделали как бы докторским залом при зале истории СССР. Но они его упустили. Надо было по-другому: туда читателей побольше сажать... И когда нас из спецфонда вытряхнули для алфавитного генерального каталога, то нам дали это помещение. И за него тоже сражались. Мы буквально в последние дни добыли какие-то столы, лампы...
- И заняли место!
Нина Георгиевна: - Заняли. Дирекция нам помогала много, в лице Михаила Дмитриевича, в лице Елены Артуровны, по всем вопросам организационного порядка. Ведь шкафы - это мы сами рассчитывали, всё считали, сколько мы должны поставить книжного фонда, журнального фонда. Это уж потом мы переросли, начинали мы с того, что нам тех шкафов хватало. А потом-то пошло-пошло после 92-го года.
- Хотя я патриот справочного, конечно, но у вас был самый уютный читальный зал.
Нина Георгиевна: - Конечно!
Начало работы в библиотеке
- Здравствуйте! Мы беседуем с Ниной Георгиевной Кирилловой, бывшей заведующей спецхраном и создательницей отдела Русского Зарубежья.
Для начала мы хотели спросить: когда вы пришли работать?
Нина Георгиевна: - Я считаю с 6-го августа 57-го года. В 52-м году я закончила школу, в 57-м году закончила институт...
- Библиотечный?
Нина Георгиевна: - Нет, я заканчивала пединститут, истфак. Всю свою жизнь, начиная со школы, я всё время была связана с детьми. В 9-м классе у меня были подопечные - третьеклассники, и моим желанием, и моей целью была работа в школе. Ещё когда встал вопрос о том, куда идти после окончания школы, - мама моя тогда, наверное, соображала больше меня, - она тогда говорила, что нужно было бы пойти в Плехановку, что-то связанное с экономикой. В общем, у неё были такие представления. Я сказала: нет, я пойду только в пед. Конкурс был довольно большой в то время... это Потёмкинский институт. Я училась на дневном отделении. Конкурс был шесть или семь человек на место, и вот что самое интересное: у нас был последний экзамен, причём он был то ли по географии, в общем, что-то такое гуманитарное... и вот я вытаскиваю билет, и помню, что-то я не знаю там в конце, но зато я знаю Сталина. И - цитаты, и вообще никаких разговоров... ну, время было такое. После меня идёт моя одноклассница Оля, она очень растеряна, путается, а экзаменатор, видно, спешил, и он говорит: ну ладно, вы из одного класса, одна школа, ваша подружка отвечала хорошо. Ставит ей отлично и говорит «до свидания». Ну, институт, пять лет института… В 57-м году я закончила, пошла в ту школу, где мы проходили практику. Но когда я пришла туда, то мне предложили 5-е классы и должность старшей пионервожатой. Не знаю почему, но меня тогда это обидело. Мне было 23 года, и я подумала: ну что же меня с самого начала будут числить не педагогом, а будут числить пионервожатой, так я и буду идти, вот таким путём? Я пришла сюда. Подумала: пойду-ка я в Историческую библиотеку.
- А вы ходили сюда, когда студенткой были?
Нина Георгиевна: - Конечно, ходила. Мы писали и курсовые, и дипломные. Пришла сюда... Это был 57-й год, у нас ведь какой-то фестиваль был?
- Молодёжи и студентов.
Нина Георгиевна: - Да-да-да. Я пришла в конце июля сюда. А почему 6 августа - потому что я в кадрах попросила дать мне недельку погулять. Пришла - и сразу же пошла в общий зал. Там такая Тамара Федосьевна Волынцева, вы-то её не знаете. Она стихи у нас писала, в художественной самодеятельности всегда выступала. Подхожу и говорю: ну, расскажите мне, что здесь и как здесь? В общем, я - в общий зал. А когда пришла в кадры... у нас была начальница отдела кадров Сиротенко Мария... она говорит, что нужна сотрудница в научно-библиографический отдел. Почему я это говорю, - потому что у меня начиналась деятельность именно с НБО - там ещё, на 4-м этаже...
- Круг замкнулся...
Нина Георгиевна: - Да! Значит, я пришла в НБО. А я всегда любила очень живую работу. Быструю, живую. А там сидят все такие солидные люди, такие учёные, все в карточках... Я пришла, посмотрела-посмотрела, и думаю: ой, нет, я здесь не выдержу. Это не по мне. И в это время нас отправляют на картошку. Я с удовольствием еду. И когда приезжаю в конце сентября, в это время происходит разделение отдела. Научно-библиографический был со справочным. Справочный выделяется в самостоятельный справочно-библиографический отдел, и во главе его - Людмила Максимовна Маслова. Вот это просто необыкновенный человек. Мы с ней дружили до конца её жизни. Просто необыкновенно знающий человек. И я пришла в справочный. Но я же не заканчивала библиотечного института. Работали мы тогда до 10 часов вечера. В справочном работала такая старая женщина, она заведовала фондом. Екатерина Гавриловна, такая седенькая маленькая, худенькая. Она очень много мне помогла. Сама я делала такую вещь: для того, чтобы не выглядеть дурой, я сидела и изучала полку за полкой - всё, что там стоит в справочном. Начиная с энциклопедий, потом государство и право, У31 (история России). Я изучала всё сама. С точки зрения того, что читатели могут у меня спросить. Каталоги нам помогало изучать то, что в это время мы работали с отказами читательскими. А так как читатели в то время писали неизвестно что, особенно аналитику, вплоть до анекдота, то мы уточняли в справочном и вновь отправляли в шифровку. В алфавитном каталоге была тогда шифровка и там шифровали эти требования. Так что каталоги я узнала довольно быстро.
В справочно-библиографическом отделе
- А справочный где был территориально?
Нина Георгиевна: - Там, где всегда. Это потом уже подстроили 2-й этаж фонда.
- А до разделения - научники были там же?
Нина Георгиевна: - Они все были там. Справочная у них была как сектор. Людмила Максимовна была как завсектором, а стала уже заведующей справочно-библиографического отдела. И я уже с ней работала, когда она была завотделом. Ну, во-первых, у нас была очень хорошая учёба. Приходили с выставки новых поступлений книги, у нас обязательно раз в неделю или две были обзоры книг. И из нас каждый делал обзор того, что нам необходимо. У нас был обзор справок, которые мы выдавали, и по этим справкам, по обороту, Людмила Максимовна обязательно отмечала, что вот по этим справкам мы могли дать ещё вот это.
Вот эта школа, эта учеба дала очень много.
Но первое время я очень страдала 1-го сентября.
- Очень хотелось в школу?
Нина Георгиевна: - Несколько лет. В первый год я даже пыталась устроиться в школу рабочей молодёжи.
В справочном я отработала 18 лет. Через два или три года они меня втянули в издание «Календарь памятных дат» совместно с издательством «Советская Россия». И все вопросы школьного плана отошли. Там можно было немножко подработать, нам за это платили небольшой гонорар, и в то же время это была, конечно, большая школа. А в самом справочном, помимо обслуживания читателей, дежурств, отказов, мы читали какие-то обзоры, даже вместе с учительским залом, ездили в другие библиотеки. Так что работа была довольно живая. Потом была большая общественная работа, комсомол. У нас работали интересные люди: Хрустова (Козичева) Нонна Александровна - заведующая залом истории СССР и КПСС, как он тогда назывался. Я работала в справочном 18 лет, ползя от библиотекаря до старшего библиографа, начиная с 63 руб, 69, 73, 80...
Общественная работа
Нина Георгиевна: - Ну, дальше что, девочки? Вам надо говорить про общественную работу?
- Вы работали по профсоюзной линии или по комсомольской?
Нина Георгиевна: - Ну, я была самая молодая. По комсомольской линии. Когда мне было 28 лет, Министерство культуры создало свой пионерский лагерь. И от нас потребовали, чтобы кто-то пошёл на должность туда на летний сезон. И меня от справочного отправили туда, я взяла себе младший отряд. А потом на педсовете выбрали меня старшей пионервожатой.
- Старшая пионервожатая вас всё-таки настигла.
Нина Георгиевна: - И я всё лето мучилась с детьми, и у нас кто-то удрал. Но всё-таки я это прошла и вернулась.
Всё-таки у нас был очень хороший коллектив, я была самая молодая, а потом стали подходить такие люди как Светлана Егоровна Гайдук, потом ещё девочки, Осипова Галя. Это было всё при мне.
А из общественной... Ну, значит, комсомол. А потом всё было связано с профсоюзами.
А потом 75-й год, у нас уходит из спецфонда заведующая, меня вызывает директор. Она меня просила на год хотя бы перейти туда. Я не хотела ни под каким видом уходить из справочного. Пришлось подчиниться. Это с 75-го до 91-го, когда спецфонд стал переводиться в открытый доступ. С 92-го года, с мая месяца, приказом был создан отдел Русского зарубежья. Отдел создавался потому... мы же вели каталоги. Мы были связаны с Главлитом, получали литературу, разбирали её в этих мешках.
От спецхрана до отдела Русского зарубежья
- Нина Георгиевна, а давайте ещё чуть-чуть в спецхран вернёмся. Мне, например, всегда было жутко интересно: как он комплектовался? Как это всё вообще происходило? Откуда вообще возникали книги, которые уходили в спецхран?
Нина Георгиевна: - С 38-го года спецхран. Сколько существовала библиотека, с тех пор там был спецхран. Как они их комплектовали... приходили книги.
- Трофейные, наверное, были?
Нина Георгиевна: - Да, и трофейные, но у нас же 24 инвентарных книги. Начиналось всё 1-го номера, с 38-го года.
- То есть, условно, библиотеки репрессированных могли попасть в спецхран.
Нина Георгиевна: - Могли попасть в спецхран. Потом, при отделе комплектования был отдел иностранного комплектования. И все эти книги, и на русском языке, и на иностранном - они же вели обмен - книги поступали в Главлит, Главлит ставил свою печать, шестигранник, всё это запечатывал в мешки, мешки приходили сюда.
Книга из фондов отдела Русского Зарубежья; справа вверху на титульном листе - шестигранник Главлита.
- Главлит распределял, в какую библиотеку что пойдёт?
Нина Георгиевна: - Да, распределял. Причём с двумя шестигранниками к нам литература не шла.
- А с двумя куда шла - в Ленинку?
Нина Георгиевна: - Да, в Ленинку.
- А условно, кто входил в 2 шестигранника. Например, Солженицын, он был один шестигранник или два?
Нина Георгиевна: - Один.
- А кто был с двумя?
Нина Георгиевна: - А я не знаю, кто у них был с двумя. Вот к нам приходили книги из Главлита. Мы вскрывали эти мешки вместе с отделом иностранного комплектования, там, Северская, Казакова - это было в иностранном, они все были по разным языкам, вели книгообмен. В Главлите у нас были кураторы. К нам присылали приказы, по которым мы должны были книги снять из алфавитного... ну, из всех каталогов, начиная с генерального, и передать в спецфонд.
- То есть, условно, приходит приказ: Иванова, Петрова...
Нина Георгиевна: - Снять.
- Иванова биография, Петрова стихи, Сидорова...
Нина Георгиевна: - Снять и исключить.
- И это делали тоже вы, ваш отдел?
Нина Георгиевна: - Да, это делал отдел спецфонда. Мы шли в генеральный алфавитный каталог, карточка там оставалась и писалось "сх", а из читательских каталогов всё это снималось.
Далее, в спецфонд приходили люди с отношениями. У нас там был маленький зальчик - где сейчас алфавитный генеральный каталог, это было наше хранение, оно постоянно росло. Сначала были железные стеллажи семиполочные, потом стали десятиполочные, потом стало можно доставать только на стремянке, потом уже на лестнице, потом уже были забиты все шкафы.
Пометки "сф" и "сх" на книге, которая хранилась в спецфонде.
- А генеральный каталог был ниже... вот где диспетчерская?
Нина Георгиевна: - Это была шифровка. Где выдают из основного хранения, где кафедра выдачи, вот здесь была шифровка, здесь стоял генеральный алфавитный каталог.
- Это раньше надо было заполнить требование, а шифр ставил сам библиотекарь или дежурный библиограф? Да?
Нина Георгиевна: - Нет.
- А что такое шифровка тогда?
Нина Георгиевна: - Шифровка книг ещё раньше в 57 году - это читательское требование... читатель там что-то заполнял, и оно поступало в шифровку. В шифровке эти требования проверялись. Там тоже работали очень знающие люди... Анатолий, например. Он сначала у себя всё проверял, не находил - отсылал к нам, и мы проверяли по системе, в конечном итоге мы добивались того, чтобы установить точное название. А потом опять отправляли в шифровку, и тогда они находили эту книгу читателю. Это было так.
А спецхран работал так. Мы разбирали мешки, иностранное комплектование отмечало книги у себя, потом книги шли в обработку, шли к систематизаторам, и только тогда возвращались к нам, в спецфонд. В спецфонде у нас уже тогда велись каталоги - алфавитный читательский каталог и систематический каталог. И у нас ещё помимо приказов Главлита были такие книжечки - списки книг, которые подлежат изъятию, по этому списку проверялись 20-40-е годы, причём они хранились в специальном сейфе в отделе кадров.
Мы же свои книги, когда они приходили к нам, записывали в инвентарную книгу. Русские в русскую, иностранные - в иностранную. У нас был инвентарь и общебиблиотечный, и свой.
- А в спецхране сколько было читателей?
Нина Георгиевна: - В спецхране у нас было пять столов. Ну, за день могло быть 7-8 человек. Потом уже стало до одиннадцати в течение дня.
- А как вообще читатель мог узнать о спецхране? Ну, вот приходит кто-то и ему надо воспоминания какого-нибудь белого генерала. Студент. Он мог к вам попасть?
Нина Георгиевна: - Он мог к нам попасть. К нам мог попасть студент 4-5-го курса. Во-первых о том, что существует спецхран, наверное, все знали. Мало того, нашей библиотеке вменялось каждый главлитовский приказ, который к нам приходил, размножить и разослать в 78 районных библиотек РФ. Да от них ещё потом получить акты, что они получили...
А потом возникла идея Русского Зарубежья...
- Какой на тот момент был фонд, примерно?
Нина Георгиевна: - У нас очень много журналов было. Ну, какой порядок был... Больше 20-ти тысяч, наверное.
- А газеты тоже через Главлит шли?
Нина Георгиевна: - Да, шли конечно. Но уже отдельные номера. Газеты хранить нам было негде, так нам между стеллажами пришлось класть для газет полки. У нас же ведь газетный зал был над нами, на четвёртом этаже. Рядом с ОИКом. Эта комната в ОИК, где теперь сидят читатели, был небольшой газетный зальчик. А сама кафедра была перед входом в отдел хранения. Газеты были в хранении. Там работали Нина Михайловна Родионова, Галина Ивановна Феногенова, ну, она молоденькая девочка была. Нам там, в периодике, выделили два стеллажа, мы туда часть своих газет передали, а до этого газеты находились в ужасном состоянии. Есть такой маленький список: газеты, переданные в отдел периодики, уже при Феногеновой, газеты гражданской войны. Себе же мы оставили больше трёхсот журналов и больше двухсот названий газет, газет тысяч 7-8 номеров, в основном, Берлин-Париж, выходящие за рубежом русские эмигрантские издания.
- Нина Георгиевна, а вот ещё вопрос. Коллекция Лисового когда пришла...
Нина Георгиевна: - А вот коллекция Лисового - это совсем отдельная тема. Давайте о нём потом.
Я увидела, когда мы стали передавать фонд, такую литературу, которая не спрашивалась вообще по требованиям. К нам приходили люди из организаций с отношениями, там была написана их тема, и по теме мы выдавали эту литературу.
- То есть они не спрашивали конкретную книгу, они писали тему?
Нина Георгиевна: - Да. Тема. Точно так же, как и студенты. А потом уже мы были люди более лояльные, ближе к 1988 году, когда начался процесс передачи, мы разрешали прийти посмотреть новые поступления, которые ещё пока не обработали. И когда я увидела такую массу литературы первой волны эмиграции и потом сходила в Ленинку, сравнила с ними, у меня возникла идея, что это нужно каким-то образом сохранить.
- Как коллекцию.
Нина Георгиевна: - Да. Как отдельный фонд. Книги, изданные в Берлине, в Париже... У нас же был систематический каталог, у нас был алфавитный каталог, ну и ещё нашу идею поддержал директор библиотеки Михаил Дмитриевич Афанасьев. Он создатель этого отдела. Если бы не Михаил Дмитриевич, то неизвестно, существовали бы мы или нет, потому что обработка на первых порах была против. Мы ещё вели географический каталог, потому что нам было интересно, что у нас есть из книг, изданных в Париже, в Берлине, в Праге, в Белграде. Поэтому мы сразу стали вести алфавитный читательский каталог, географическую картотеку, систематическую часть. То есть, систематизировать то, что написано нашими эмигрантами за рубежом по всеобщей истории, по истории России, начиная с древнейших времен, гуманитарные науки. Сразу же стали вести картотеку персоналий. Это было интересно. А географическая нам была нужна ещё и для уточнения. Мы могли найти книгу, даже если автор был перевран. Вот три ящика: нужно воспоминания - смотрите сразу, нужно историографию - пожалуйста, нужен национальный состав - пожалуйста. Выделили Вторую мировую войну, отдельно собрали авторефераты, отдельно учебные пособия. В общем, у нас как справочная в системе. Мы из системы ещё вытащили аналитику, по нашим раздельчикам.
Вот ваша картотека ЦСК [Центральная справочная картотека, велась в 1939-1951 годах силами сотрудников СБО], мы ею пользовались. А мы у себя точно так же с 1994 года начали роспись журналов. Сейчас расписали больше трёхсот названий. И создали такую же картотеку, как продолжение ЦСК, но по Русскому Зарубежью. Мы расписывали журналы 20-40-х годов. Правда, взяли журнал «Возрождение», он после 40-х. Мы расписывали журнал от корки до корки с краткими аннотациями. Но у нас же всего три человека в отделе.
Потом мы решили всю роспись слить в аналитику, чтобы были представлены статьи автора из всех тех журналов, которые мы расписали. Сейчас у нас такая идея. Кто нас будет только учить? Хотя бы на аналитику всю надо поставить какие-то шифры...
- Рубрикатор периодики?
Нина Георгиевна: - Да-да-да. Это большая работа.
И у нас есть аналитическая часть, и у нас есть очень интересная систематическая часть: жизнь русской эмиграции на страницах эмигрантских журналов.
Книга из отдела Русского Зарубежья
Книга из отдела Русского Зарубежья
Книга из отдела Русского Зарубежья
Книга из отдела Русского Зарубежья с автографом А.Ремизова.
- А вот мемуарная группа. Как это всё делалось? Как вообще эта идея пришла?
Нина Георгиевна: - Мемуарная группа - это несколько другая. Она была при справочном отделе.
- Но они же не могли без вас работать.
Нина Георгиевна: - Ну, они работали по нашей литературе, это естественно. Они сидели у нас в зале. Мы, три человека, имели к этому отношение только то, что мы выдавали сотрудникам этой группы книги, журналы, газетную часть. Вся остальная часть - это Марина Алексеевна Овсянникова... она вместе со мной работала в справочном, начинала. Она возглавила эту группу, плюс там были сотрудники из Ленинки, плюс из Театральной библиотеки, и Стэнфордский университет, и вот они создавали эти указатели. А литературу смотрели, если она есть, у нас. Сидели Овсянникова, Магницкая.
- У нас такой вопрос ещё. А кто к вам читать ходил? Были читатели, которые запомнились?
Нина Георгиевна: - У нас все занимались. Начиная от студентов, кончая докторами.
- Я подозреваю, те, кто сейчас издают книжки по эмиграции, вот они, наверное, все через вас прошли.
Нина Георгиевна: - Они занимались у нас. Были свои любимые читатели, такие как доктор исторических наук Емельянов, который расписал "Голос минувшего" и "На чужой стороне". Он брал всё время эти журналы. Потом приходили из других институтов, писали свои докторские и кандидатские работы.
- Потом книжки приносили.
Нина Георгиевна: - Да, потом книжки приносили.
- Нина Георгиевна, а вообще это не поощрялось - дипломы, диссертации по эмиграции? Или, если осуждать - то пиши?
Нина Георгиевна: - Нет, сейчас поощряются.
- Не сейчас, а тогда. В 70-е.
Нина Георгиевна: - Там совсем другая публика была.
Об эмигрантских коллекциях
Нина Георгиевна: - Я хотела сохранить эту эмигрантскую литературу. Почему я говорю: я увидела этот массив книг. Я сказала: передадим в книгохранение - и все они пропадут там, растают. К тому же, у Ленинки тогда появилась такая же идея. Первые приказы по созданию отдела. Я ещё ходила смотреть, как их Ленинка составила.
- Меня прямо свербит. Почему Лисовой отдал коллекцию сюда? И почему отдал целенаправленно Историчке?
Нина Георгиевна: - Лисовой собирал коллекцию литературы по истории России: всё, что у него могло быть, уже будучи в Америке, в период эмиграции. В период гражданской войны он был при штабе генерала Алексеева, он начал собирать, как он говорил, лепестки истории... И опять по этим коллекциям - всё это инициатива Михаила Дмитриевича. Я даже помню: я была в отпуске, он позвонил мне домой и сказал, каким образом восстановить коллекцию Лисового.
- Ну, он ее любит.
Нина Георгиевна: - Потом у нас пришла коллекция Борель, внучки генерала Алексеева, потом Михаил Дмитриевич ездил в Аргентину, откуда аргентинскую коллекцию привёз, она у нас стояла отдельно. Отдельно у нас стояла коллекция США. А начиналось всё именно с коллекции Лисового. Откуда о ней узнал Афанасьев, я не знаю. Я сказала: знаете что, единственный путь восстановления - это, наверное, взять книги спецфондовские 42-43-44 годов и смотреть, какие книги поступали. И вычислять.
Реконструированный каталог коллекции Я.М. Лисового - плод работы сотрудников отдела Русского Зарубежья.
Лисовой прислал сюда письмо, он узнал о существовании Исторической библиотеки. И его мечта была - передать. И вот он вёл переписку.
- То есть, его не смущало, что он отдаёт коллекцию большевикам?
Нина Георгиевна: - Нет-нет. И всё это передавалось довольно тяжело через консульство, ведь надо же было сюда прислать, Лисовой сразу написал в письме, что у него денег для этого нет. Коллекция, видимо, хранилась в каких-то наших подвалах. Потом в 43-44 годах записывалась, слава богу, в инвентарные книги. Так что русскую часть можно было восстановить. Вот так вот в них черта и написано "коллекция Лисового". И мы это выписывали из инвентарных книг.
- А в самой коллекции владельческих признаков не было на книгах?
Нина Георгиевна: - Были какие-то, которые подарены.
- С надписями.
Нина Георгиевна: - Да. Мы выделили эту коллекцию Лисового. И мало того, мы ещё составили коллекцию по Югославии. Мы проверили весь фонд, что было со штампами югославских библиотек, составили каталог.
- Они шли как трофейные.
Нина Георгиевна: - Да. Так что у нас эти два каталога есть.
Каталог изданий, хранившихся в русских эмигрантских библиотеках Югославии, - другое детище отдела Русского Зарубежья.
Библиотека в прошлом
Нина Георгиевна: - Я помню, что мы устраивали экскурсии, самодеятельность была - по справочному делали какую-то сценку.
- А в художественной самодеятельности прямо приглашали худрука и платили?
Нина Георгиевна: - Да. И бесконечные собрания, которые мы не любили. С точки зрения того, что это было после работы. Но зато мы знали весь коллектив. Мне нравится, что вы тоже возродили елку.
- Когда мы только пришли на работу, ещё собирали новых сотрудников, и директор выступал. Было собрание в Красном зале, мы все ходили. Директор дарил книги. Я просто к тому, что сейчас этого больше нет.
Нина Георгиевна: - Хорошо, что есть ёлки, выставки, которые вы без конца делаете. Хорошо, конечно. Но то, что мы все сведения получаем только от заведующих на дирекции и нас никогда не собирают, это, по-моему, всё-таки упущение. Надо хотя бы как-то.
Всё-таки раньше более тесная связь была. Мы ездили на экскурсии, местком заказывал. Мы платили какие-то небольшие суммы, остальное доплачивалось. Путёвки нам давали. Была и касса взаимопомощи, и материальная помощь. Ну всё-таки что-то такое делали для людей.
- Нина Георгиевна, а что было в тех комнатах, куда вас перевели, когда вы стали Зарубежьем, вот в тех двух комнатках на втором этаже?
Нина Георгиевна: - Это был кабинет директора. Где наш зальчик. А вот эта наша кишка, где мы сидели - это был предбанник. Приёмная.
- Но вам достался лучший кабинет!
Нина Георгиевна: - А за этот кабинет была борьба. Его после директорского сделали как бы докторским залом при зале истории СССР. Но они его упустили. Надо было по-другому: туда читателей побольше сажать... И когда нас из спецфонда вытряхнули для алфавитного генерального каталога, то нам дали это помещение. И за него тоже сражались. Мы буквально в последние дни добыли какие-то столы, лампы...
- И заняли место!
Нина Георгиевна: - Заняли. Дирекция нам помогала много, в лице Михаила Дмитриевича, в лице Елены Артуровны, по всем вопросам организационного порядка. Ведь шкафы - это мы сами рассчитывали, всё считали, сколько мы должны поставить книжного фонда, журнального фонда. Это уж потом мы переросли, начинали мы с того, что нам тех шкафов хватало. А потом-то пошло-пошло после 92-го года.
- Хотя я патриот справочного, конечно, но у вас был самый уютный читальный зал.
Нина Георгиевна: - Конечно!