Леся Орлова о Донецке, который она потеряла
21:45 19.03.2017
Леся Орлова о Донецке, который она потеряла
Я часто сравниваю подъезд своего детства с Ноевым ковчегом: обитатели двенадцати квартир сейчас кажутся реликтовыми библейскими животными вроде единорога или левиафана. Увы, наш Ноев ковчег постигла судьба «Титаника»: ветхозаветным его пассажирам не было места в безжалостном будущем. С тонущего кораблика спаслись в сущности только я и дядя Саша. Я - потому что попросту выросла и естественно вписалась в новую жизнь. А дядя Саша - потому что изначально опередил своё время, без оглядки спрыгнул с борта и радостно пустился вплавь по волнам.
Сейчас я чувствую себя кем-то вроде повзрослевшего Костика из «Покровских ворот», с тоской глядящего, как дом его юности разбивает гиря строительного крана. От мощных ударов сотрясаются стены, в разрушенной комнате игла старенького патефона падает на пластинку с отбитым краем - и бойкий фокстротик запускает кино.
Нет-нет, дом моего детства стоит, где стоял, война не добралась до центра Донецка. И всё же его больше нет, и довольно давно. Те, кто жили там после нас, знатно поработали перфораторами: разбирали стены, что-то там городили из гипсокартона, упаковывали решётчатые фигурные балконы в белый пластик, сбивали лепнину, опуская потолки… Игла рижской «Ригонды» падает на пластинку фирмы «Мелодия», наводится, как в детской игре, фокус: конец семидесятых и восьмидесятые, планета Земля, государство СССР, город Донецк, улица Артёма, дом 80-а, подъезд №6, стоп. Я, маленькая, бегу с пятого этажа вниз по ступенькам, почти не касаясь перил и задерживаясь на каждой площадке, чтобы поздороваться с обитателями трёх выходящих на неё квартир.
Старая балерина и православный священник, начальница судмедэкспертизы и таинственный алкоголик, директор кукольного театра и горный инженер, продавщица овощного в бриллиантах и спившаяся пианистка, бывшая лагерная надзирательница и классная дама - ровесница века, журналист главной городской газеты и вузовский преподаватель. За каждым - уникальная история, все вместе - срез времени и места, часть истории города, население которого - удивлены? - никогда не ограничивалось «крепкой шахтёрской косточкой». Все они жили в нашем подъезде с «сотворения мира» - с заселения старого «сталинского» дома. Единственным пришлым был дядя Саша.
«Я собираюсь разбогатеть, но не сейчас»
(Д'Артаньян)
Подобно принесённой ветром Мэри Поппинс дядя Саша появился как-то в одночасье и ниоткуда. Он был одет в шикарный кожаный плащ и держал за поводок гигантского чёрного дога Доната. Дядя Саша переехал к жене - тёте Тамаре - и падчерице Иришке. Тогда, на рубеже восьмидесятых, он был молодым, худым, гибким, усатым и джинсовым, глаза его всегда смеялись, а шапка мелко вьющихся чёрных волос с ранней проседью в точности повторяла знаменитую «афру» Анджелы Дэвис. Лет в пять, посмотрев «Трёх мушкетеров», я сразу поняла, что дядя Саша - Д'Артаньян. Обаятельный, начитанный и ироничный, он стал любимцем всего подъезда. В детях души не чаял, и я обожала, скажем, смотреть ноябрьский парад, сидя у него на коленях, или вместе выгуливать огромного, хрипло-басовитого Доната.
Дядя Саша был сыном продавщицы пива, о чём сообщал без малейшего смущения, тем более что мать постаралась дать ему образование. Молодой инженер-«винтик» зарабатывал негусто, но не переживал: у него ведь была «умеющая вертеться» тетя Тамара. В легендарном «сто тридцатом» книжном она дослужилась до заведующей секцией букинистики - это было даже круче отдела подписных изданий. Успешно снимая сливки со своего товара, она заодно пополняла семейную библиотеку. У них были тысячи книг, сплошной дефицит, но никто кроме дяди Саши их по достоинству оценить не мог. Как ни посмотри, союз этот был странноватым. Стильный дядя Саша всё читал и смотрел, обменивался с моими родителями толстыми журналами, обожал «Что? Где? Когда?», а тётя Тамара, старше мужа лет на десять, была уютная высокая и полная тётка с «химией», таскала продуктовые сумки в обеих руках, готовила, вязала, гонялась за модной мебелью и всё время меняла обои на более престижные: то моющиеся, то с узором в виде кирпичной кладки, то в виниловый рельефный квадратик. Её дочка Иришка была из тех «старших девочек», которых обожают все дети во дворе. Она довольно рано вышла замуж, родила дочку и быстро развелась, так что дядя Саша заменил отца ещё и маленькой Альке. И все они, вместе и порознь, часто забегали к тёте Элле, у которой я вообще дневала и ночевала.
подробнее
read more at Говорит Донецк - Место встречи дончан: последние новости города, Донецкой области и Украины сегодня
rss2lj
Леся Орлова о Донецке, который она потеряла
Я часто сравниваю подъезд своего детства с Ноевым ковчегом: обитатели двенадцати квартир сейчас кажутся реликтовыми библейскими животными вроде единорога или левиафана. Увы, наш Ноев ковчег постигла судьба «Титаника»: ветхозаветным его пассажирам не было места в безжалостном будущем. С тонущего кораблика спаслись в сущности только я и дядя Саша. Я - потому что попросту выросла и естественно вписалась в новую жизнь. А дядя Саша - потому что изначально опередил своё время, без оглядки спрыгнул с борта и радостно пустился вплавь по волнам.
Сейчас я чувствую себя кем-то вроде повзрослевшего Костика из «Покровских ворот», с тоской глядящего, как дом его юности разбивает гиря строительного крана. От мощных ударов сотрясаются стены, в разрушенной комнате игла старенького патефона падает на пластинку с отбитым краем - и бойкий фокстротик запускает кино.
Нет-нет, дом моего детства стоит, где стоял, война не добралась до центра Донецка. И всё же его больше нет, и довольно давно. Те, кто жили там после нас, знатно поработали перфораторами: разбирали стены, что-то там городили из гипсокартона, упаковывали решётчатые фигурные балконы в белый пластик, сбивали лепнину, опуская потолки… Игла рижской «Ригонды» падает на пластинку фирмы «Мелодия», наводится, как в детской игре, фокус: конец семидесятых и восьмидесятые, планета Земля, государство СССР, город Донецк, улица Артёма, дом 80-а, подъезд №6, стоп. Я, маленькая, бегу с пятого этажа вниз по ступенькам, почти не касаясь перил и задерживаясь на каждой площадке, чтобы поздороваться с обитателями трёх выходящих на неё квартир.
Старая балерина и православный священник, начальница судмедэкспертизы и таинственный алкоголик, директор кукольного театра и горный инженер, продавщица овощного в бриллиантах и спившаяся пианистка, бывшая лагерная надзирательница и классная дама - ровесница века, журналист главной городской газеты и вузовский преподаватель. За каждым - уникальная история, все вместе - срез времени и места, часть истории города, население которого - удивлены? - никогда не ограничивалось «крепкой шахтёрской косточкой». Все они жили в нашем подъезде с «сотворения мира» - с заселения старого «сталинского» дома. Единственным пришлым был дядя Саша.
«Я собираюсь разбогатеть, но не сейчас»
(Д'Артаньян)
Подобно принесённой ветром Мэри Поппинс дядя Саша появился как-то в одночасье и ниоткуда. Он был одет в шикарный кожаный плащ и держал за поводок гигантского чёрного дога Доната. Дядя Саша переехал к жене - тёте Тамаре - и падчерице Иришке. Тогда, на рубеже восьмидесятых, он был молодым, худым, гибким, усатым и джинсовым, глаза его всегда смеялись, а шапка мелко вьющихся чёрных волос с ранней проседью в точности повторяла знаменитую «афру» Анджелы Дэвис. Лет в пять, посмотрев «Трёх мушкетеров», я сразу поняла, что дядя Саша - Д'Артаньян. Обаятельный, начитанный и ироничный, он стал любимцем всего подъезда. В детях души не чаял, и я обожала, скажем, смотреть ноябрьский парад, сидя у него на коленях, или вместе выгуливать огромного, хрипло-басовитого Доната.
Дядя Саша был сыном продавщицы пива, о чём сообщал без малейшего смущения, тем более что мать постаралась дать ему образование. Молодой инженер-«винтик» зарабатывал негусто, но не переживал: у него ведь была «умеющая вертеться» тетя Тамара. В легендарном «сто тридцатом» книжном она дослужилась до заведующей секцией букинистики - это было даже круче отдела подписных изданий. Успешно снимая сливки со своего товара, она заодно пополняла семейную библиотеку. У них были тысячи книг, сплошной дефицит, но никто кроме дяди Саши их по достоинству оценить не мог. Как ни посмотри, союз этот был странноватым. Стильный дядя Саша всё читал и смотрел, обменивался с моими родителями толстыми журналами, обожал «Что? Где? Когда?», а тётя Тамара, старше мужа лет на десять, была уютная высокая и полная тётка с «химией», таскала продуктовые сумки в обеих руках, готовила, вязала, гонялась за модной мебелью и всё время меняла обои на более престижные: то моющиеся, то с узором в виде кирпичной кладки, то в виниловый рельефный квадратик. Её дочка Иришка была из тех «старших девочек», которых обожают все дети во дворе. Она довольно рано вышла замуж, родила дочку и быстро развелась, так что дядя Саша заменил отца ещё и маленькой Альке. И все они, вместе и порознь, часто забегали к тёте Элле, у которой я вообще дневала и ночевала.
подробнее
read more at Говорит Донецк - Место встречи дончан: последние новости города, Донецкой области и Украины сегодня
rss2lj