Кирилл Серебренитский: Против полевых командиров - полевые экспедиции!
Остановить вражду народов
Кирилл Серебренитский, этнолог
http://russia.ru/video/diskurs_10066/
Террористические акты в Москве действительно, скорее всего, исходят из Северного Кавказа. Скорее всего, действительно, это продолжение огромной серии событий 90-х годов, но именно следует подчеркнуть словосочетание "скорее всего", потому что, я полагаю, история террористических актов в Росси ещё таит значительные сюрпризы. Я несколько встревожен поспешностью, с какой стали писать о том, что это именно аль-ваххабийюн, ваххабиты. Шахиды, моджахеды, душманы, боевики Северного Кавказа - это начали писать сразу. Я считаю, что это одна из самых серьезных ошибок, и что одно из самых страшных последствий террористических актов - это реакция населения. Она очень ожидаемая, она именно та, на которую рассчитывают террористы. Волна призывов нападать на кавказцев, выбрасывать их из транспорта, депортировать всех лиц кавказской национальности из Москвы, атаковать ислам, запретить ислам, сообщения о том, что ислам - это религия зла, что в Коране призывают убивать неверных, что основа ислама - джихад. Следует помнить, что это - именно та реакция, на которую рассчитывают террористы.
Терроризм - это не религиозное явление, это очень четко нужно осознавать. За терроризмом всегда стоят какие-то социальные потрясения. В данном случае, если говорить о Северном Кавказе, то это потрясения этнические - гигантский диалог этносов, наций, если угодно. Диалог культур - опять же, национальных культур. Совершенно второстепенную роль в данном случае играет вероисповедание. Этническое противостояние определилось историей двадцатого века - то есть, проще говоря, Советским Союзом. Терроризм - это, безусловно, наследие страны под названием Союз Советских Социалистических Республик. Обманчивая тишина 60-х и 70-х годов, на которые принято сейчас ссылаться - мирная Чечено-Ингушская республика курортная, - это результат длительного умолчания. В сороковые и пятидесятые годы шла волна страшных репрессий, которые начались сразу после 1918-ого года, когда подавлялись все этнические основы, этнические устои. То есть, было несколько десятилетий - два-три десятилетия, - подавления этнических устоев, потом - испуганная тишина. За это сейчас приходится расплачиваться. Естественно, эти проблемы, которые копились и тщательно скрывались - они когда-нибудь должны были взорваться. Вот они и взорвались в начале 90-х годов. Именно поэтому сейчас следует учитывать ошибки двадцатого века и стараться внести что-то новое, чего ещё не было. Я ситаю, что одним из главных факторов противостояния терроризму, может быть, главным фактором, может стать этнология, практическая этнология - то есть, наука. Кавказ нужно исследовать. Современный кавказский ислам нужно тщательно исследовать, о нем нужно знать.
Следует прежде всего подчеркнуть, что аль-ваххабийюн, ваххабиты, никоим образом не являются именно террористической организацией, они не предполагают какой-то подготовки боевиков именно как части вероисповедания. Это очень давнее реформаторское учение в исламе, которое существует с восемнадцатого века. Они играют роль таких исламских протестантов, скоего рода такие баптисты от ислама. Они стремятся к возвращению, к каким-то исконным позициям, к возвращению ислама в пределах Корана.
Существует давний спор между течениями суннитского ислама, одним из которых является ваххабизм. И если гoворить о противостоянии терроризму, то оень важно отслеживать именно эти процессы. Я считаю, что то, чего не было, то, чего страшно нехватает - это полевые этнологические экспедиции. Профессиональные. Вот это очень важно подчеркнуть. Этнологические экспедиции есть, они проходят, но они не являются профессией. В наше время в России ученый-этнолог не является профессионалом. Он вынужден зарабатывать на жизнь преподаванием. Вот есть огромная армия предподавателей. Из них, действительно, многие занимаются этнологией. Дело в том, что полевые экспедиции - а тем паче если речь идет об исламе, об очень сложном явлении, - они должны стать не только профессией. Они для исследователя должны стать образом жизни. Для изучения ислама нужно проникнуть в его суть, нужно попытаться взглянуть на мир глазами мусульманина, и, что очень важно, не становясь при этом мусульманином. Этнолог потому и является действенным социальным фактором, что он находится между двумя цивилизациями.
Полевая экспедиция, если она проходит правильно - это очень важно, - и именно профессионально, то она поможет найти ключевые позиции, поможет найти те рычаги, которые позволят остановить ненужные тенденции, и остановить так, что это будет вполне осознано и добровольно принято теми, с кем мы имеем дело на Кавказе. Если угодно - джамаатами аль-ваххабийюн.
Терроризм, который порожден некоторыми течениями внутри аль-ваххабийюн, которые сейчас присутствует на Кавказе - это просто одна из мифологий, один из комплексов мифологем. Его можно описать - после длительного, тщательного исследования его можно описать. Я для себя определяю эти социальные механизмы словосочетанием "блуждающий легион" - это группы, которые унаследовали традицию борьбы от предшествующих поколений. В некоторых случаях это семейно-родственные группы - то есть, ближайшие родственники тех, кто пострадал в борьбе с неверными в советское время, во время гражданской войны, в девятнадцатом веке. На Кавказе очень отчетливо наследуются именно родственные традиции. В некоторых случаях это действительно люди, которые были в крупнейших центрах аль-ваххабийюн в Северной Африке, на Ближнем востоке, - там они тоже унаследовали традицию борьбы, не от кровных родственников, но именно традицию, от предшествующих поколений. Вот эти группы следует вычислить.
Этнолог не должен работать на репрессивные органы - это очень важно, - при этом этнолог должен быть представителем научных государственных структур. За ним должна стоять организация, которая с нетерпением ждет результатов экспедиций. Это даже психологически очень важно, если угодно. Именно поэтому этнолог может быть действенным - понимаете, он появляется как инопланетянин в данных пространствах, за ним именно психологическая сила: он не является мусульманином, но об исламе - именно о данном, кавказском исламе, - он знает немножко больше, чем кавказские мусульмане. Именно это знание, именно сам фактор чистого cognitio - он является огромной действующей силой, и именно он может породить цепочку переговоров, в которые впоследствии могут подключиться государственные органы, репрессивные структуры, когда это необходимо, и общими усилиями предотвратить те явления, которые предотвратить нужно. Очень успешна работа этнологов в данном случае в тропической Африке - в черной Африке. - и в Латинской Америке. Есть уже вполне определенные, отработанные механизмы, которые теоретически можно заимствовать.
Кирилл Серебренитский, этнолог
http://russia.ru/video/diskurs_10066/
Террористические акты в Москве действительно, скорее всего, исходят из Северного Кавказа. Скорее всего, действительно, это продолжение огромной серии событий 90-х годов, но именно следует подчеркнуть словосочетание "скорее всего", потому что, я полагаю, история террористических актов в Росси ещё таит значительные сюрпризы. Я несколько встревожен поспешностью, с какой стали писать о том, что это именно аль-ваххабийюн, ваххабиты. Шахиды, моджахеды, душманы, боевики Северного Кавказа - это начали писать сразу. Я считаю, что это одна из самых серьезных ошибок, и что одно из самых страшных последствий террористических актов - это реакция населения. Она очень ожидаемая, она именно та, на которую рассчитывают террористы. Волна призывов нападать на кавказцев, выбрасывать их из транспорта, депортировать всех лиц кавказской национальности из Москвы, атаковать ислам, запретить ислам, сообщения о том, что ислам - это религия зла, что в Коране призывают убивать неверных, что основа ислама - джихад. Следует помнить, что это - именно та реакция, на которую рассчитывают террористы.
Терроризм - это не религиозное явление, это очень четко нужно осознавать. За терроризмом всегда стоят какие-то социальные потрясения. В данном случае, если говорить о Северном Кавказе, то это потрясения этнические - гигантский диалог этносов, наций, если угодно. Диалог культур - опять же, национальных культур. Совершенно второстепенную роль в данном случае играет вероисповедание. Этническое противостояние определилось историей двадцатого века - то есть, проще говоря, Советским Союзом. Терроризм - это, безусловно, наследие страны под названием Союз Советских Социалистических Республик. Обманчивая тишина 60-х и 70-х годов, на которые принято сейчас ссылаться - мирная Чечено-Ингушская республика курортная, - это результат длительного умолчания. В сороковые и пятидесятые годы шла волна страшных репрессий, которые начались сразу после 1918-ого года, когда подавлялись все этнические основы, этнические устои. То есть, было несколько десятилетий - два-три десятилетия, - подавления этнических устоев, потом - испуганная тишина. За это сейчас приходится расплачиваться. Естественно, эти проблемы, которые копились и тщательно скрывались - они когда-нибудь должны были взорваться. Вот они и взорвались в начале 90-х годов. Именно поэтому сейчас следует учитывать ошибки двадцатого века и стараться внести что-то новое, чего ещё не было. Я ситаю, что одним из главных факторов противостояния терроризму, может быть, главным фактором, может стать этнология, практическая этнология - то есть, наука. Кавказ нужно исследовать. Современный кавказский ислам нужно тщательно исследовать, о нем нужно знать.
Следует прежде всего подчеркнуть, что аль-ваххабийюн, ваххабиты, никоим образом не являются именно террористической организацией, они не предполагают какой-то подготовки боевиков именно как части вероисповедания. Это очень давнее реформаторское учение в исламе, которое существует с восемнадцатого века. Они играют роль таких исламских протестантов, скоего рода такие баптисты от ислама. Они стремятся к возвращению, к каким-то исконным позициям, к возвращению ислама в пределах Корана.
Существует давний спор между течениями суннитского ислама, одним из которых является ваххабизм. И если гoворить о противостоянии терроризму, то оень важно отслеживать именно эти процессы. Я считаю, что то, чего не было, то, чего страшно нехватает - это полевые этнологические экспедиции. Профессиональные. Вот это очень важно подчеркнуть. Этнологические экспедиции есть, они проходят, но они не являются профессией. В наше время в России ученый-этнолог не является профессионалом. Он вынужден зарабатывать на жизнь преподаванием. Вот есть огромная армия предподавателей. Из них, действительно, многие занимаются этнологией. Дело в том, что полевые экспедиции - а тем паче если речь идет об исламе, об очень сложном явлении, - они должны стать не только профессией. Они для исследователя должны стать образом жизни. Для изучения ислама нужно проникнуть в его суть, нужно попытаться взглянуть на мир глазами мусульманина, и, что очень важно, не становясь при этом мусульманином. Этнолог потому и является действенным социальным фактором, что он находится между двумя цивилизациями.
Полевая экспедиция, если она проходит правильно - это очень важно, - и именно профессионально, то она поможет найти ключевые позиции, поможет найти те рычаги, которые позволят остановить ненужные тенденции, и остановить так, что это будет вполне осознано и добровольно принято теми, с кем мы имеем дело на Кавказе. Если угодно - джамаатами аль-ваххабийюн.
Терроризм, который порожден некоторыми течениями внутри аль-ваххабийюн, которые сейчас присутствует на Кавказе - это просто одна из мифологий, один из комплексов мифологем. Его можно описать - после длительного, тщательного исследования его можно описать. Я для себя определяю эти социальные механизмы словосочетанием "блуждающий легион" - это группы, которые унаследовали традицию борьбы от предшествующих поколений. В некоторых случаях это семейно-родственные группы - то есть, ближайшие родственники тех, кто пострадал в борьбе с неверными в советское время, во время гражданской войны, в девятнадцатом веке. На Кавказе очень отчетливо наследуются именно родственные традиции. В некоторых случаях это действительно люди, которые были в крупнейших центрах аль-ваххабийюн в Северной Африке, на Ближнем востоке, - там они тоже унаследовали традицию борьбы, не от кровных родственников, но именно традицию, от предшествующих поколений. Вот эти группы следует вычислить.
Этнолог не должен работать на репрессивные органы - это очень важно, - при этом этнолог должен быть представителем научных государственных структур. За ним должна стоять организация, которая с нетерпением ждет результатов экспедиций. Это даже психологически очень важно, если угодно. Именно поэтому этнолог может быть действенным - понимаете, он появляется как инопланетянин в данных пространствах, за ним именно психологическая сила: он не является мусульманином, но об исламе - именно о данном, кавказском исламе, - он знает немножко больше, чем кавказские мусульмане. Именно это знание, именно сам фактор чистого cognitio - он является огромной действующей силой, и именно он может породить цепочку переговоров, в которые впоследствии могут подключиться государственные органы, репрессивные структуры, когда это необходимо, и общими усилиями предотвратить те явления, которые предотвратить нужно. Очень успешна работа этнологов в данном случае в тропической Африке - в черной Африке. - и в Латинской Америке. Есть уже вполне определенные, отработанные механизмы, которые теоретически можно заимствовать.