Еще из Н.Л. Трауберг (из интервью с Сергеем Юровым)
Продолжаю читать "Саму жизнь" (потрясающе "чистая", честная, здоровая книга), приведу кусочек из интервью Сергею Юрову, о советской (да и российской - тоже) истории:
С.Ю.: Вы могли бы определить, что такое <советское> как явление мировой истории? Н.Л.: Думаю, нечто очень демоническое. Не плоть и не мир, а прямой дьявол, адская попытка построить какую-то обратную страшную иерархию, попытка заменить Бога, попытка утверждения каких-то абсолютных, но очень страшных ценностей, связанных с чудовищной беспощадностью. Люди страдают от этой беспощадности, но тут же воспроизводят ее по отношению к тем, кто стоит на социальной лестнице хотя бы на один сантиметр ниже. Больше я не знаю, как определить... Но одно можно сказать с уверенностью: НЕ УДАЛОСЬ. К счастью, в Божьем мире это удаться, по-видимому, вообще не может. Это очень долго гнило и в конце-концов взорвалось.
<...>
С.Ю.: Скажите, Вам вообще российская история симпатична? Н.Л.: Нет. Мне любая история несимпатична.
<...>
Если бы у вас была возможность выбрать век и жить в нем? Если мы говорим не о сказке, то они все, более-менее, одинаковы. Если о сказке - вудхаусовскую Англию. А в России, наверное, никакой. Вы могли бы как-то описать, что такое "русский человек" по сравнению с "человеком вообще"? Какие-нибудь характерные черты... Русский, если начать с хорошего, - это кротость. Этой драгоценности исключительно мало, но кроткие спасают страну. А на другом полюсе - беспощадность, которую я видела в советской жизни. Она выражалась не в отсутствии доброты, а в отсутствии пощады, в отсутствии милости. Я уверена, что самые совершенные и лучшие существа в каждом народе - это его святые. Почему я сказала о Феодосии и Ниле - максимализм и полная преданность Богу Нила, и она же, но еще помноженная на какую-то особую кротость, - у Феодосия. Что-то очень похожее я видела у русских людей. В этом смысле какое-то невероятное сокровище Россия в себе несет. Как и все сокровища - это капелька, но ее, вероятно, хватает. Потому что Содом и Гоморра не произошли с нами, а должны были произойти еще в 30-е годы. А 60 миллионов убитых людей? Все-таки это - не Содом и Гоморра, там ведь вообще никого не осталось. В 1983 году я поехала в Вильнюс к кардиналу Сладкявичусу, потому что сходила с ума и просила его о чем-то вроде экзорцизма. Он сказал: не нужно, потому что сейчас зло немыслимо сильно, и что моя депрессия в такой ситуации - нормальное состояние, что могло быть и хуже; и попросил, чтобы я никогда не гневила Бога.
С.Ю.: Вы могли бы определить, что такое <советское> как явление мировой истории? Н.Л.: Думаю, нечто очень демоническое. Не плоть и не мир, а прямой дьявол, адская попытка построить какую-то обратную страшную иерархию, попытка заменить Бога, попытка утверждения каких-то абсолютных, но очень страшных ценностей, связанных с чудовищной беспощадностью. Люди страдают от этой беспощадности, но тут же воспроизводят ее по отношению к тем, кто стоит на социальной лестнице хотя бы на один сантиметр ниже. Больше я не знаю, как определить... Но одно можно сказать с уверенностью: НЕ УДАЛОСЬ. К счастью, в Божьем мире это удаться, по-видимому, вообще не может. Это очень долго гнило и в конце-концов взорвалось.
<...>
С.Ю.: Скажите, Вам вообще российская история симпатична? Н.Л.: Нет. Мне любая история несимпатична.
<...>
Если бы у вас была возможность выбрать век и жить в нем? Если мы говорим не о сказке, то они все, более-менее, одинаковы. Если о сказке - вудхаусовскую Англию. А в России, наверное, никакой. Вы могли бы как-то описать, что такое "русский человек" по сравнению с "человеком вообще"? Какие-нибудь характерные черты... Русский, если начать с хорошего, - это кротость. Этой драгоценности исключительно мало, но кроткие спасают страну. А на другом полюсе - беспощадность, которую я видела в советской жизни. Она выражалась не в отсутствии доброты, а в отсутствии пощады, в отсутствии милости. Я уверена, что самые совершенные и лучшие существа в каждом народе - это его святые. Почему я сказала о Феодосии и Ниле - максимализм и полная преданность Богу Нила, и она же, но еще помноженная на какую-то особую кротость, - у Феодосия. Что-то очень похожее я видела у русских людей. В этом смысле какое-то невероятное сокровище Россия в себе несет. Как и все сокровища - это капелька, но ее, вероятно, хватает. Потому что Содом и Гоморра не произошли с нами, а должны были произойти еще в 30-е годы. А 60 миллионов убитых людей? Все-таки это - не Содом и Гоморра, там ведь вообще никого не осталось. В 1983 году я поехала в Вильнюс к кардиналу Сладкявичусу, потому что сходила с ума и просила его о чем-то вроде экзорцизма. Он сказал: не нужно, потому что сейчас зло немыслимо сильно, и что моя депрессия в такой ситуации - нормальное состояние, что могло быть и хуже; и попросил, чтобы я никогда не гневила Бога.