Про Ёлочку
В старинных летописях говорится, что Ёлочка родилась отнюдь не в лесу, а в совершенно другом месте. Тяжёлые роды продолжались полгода, а потом её пришлось держать в инкубаторе. Заботливые ели подливали ей воды, подсыпали удобрений, и следили за уровнем температуры.
Выросла Ёлочка большая-пребольшая, с густой шевелюрой и голубыми глазами, стройная и ладная. Под ней действительно скакали зайцы и иногда пробегал по своим делам Волк. Совершенно не сердитый, хотя весьма сосредоточеный. Но уж всё то, что рассказывают про дровосека - бессовестная ложь. Ни один дровосек не мог пробраться в такие густые заросли, и уж тем более - в декабрьские морозы.
Зато Волку Ёлочка очень понравилась. Он пробегал под ней всё чаще и чаще, а потом осмелился с ней заговорить. Вскоре они полюбили друг друга. Иногда, в ясные зимние ночи, он поднимался на её широкие ветви, и смотрел на звёзды. А однажды, в предрождественское полнолуние, он, сидя высоко над лесом, и задрав морду высоко в небо, спел песню. И такой длинной и печальной была песня, разнёсшаяся в ночном безмолвии, что крестьяне в окрестных деревнях просыпались и тяжело вздыхали, проникаясь красотой их неосуществимой любви. А те, кто расслышали слова, уже вовек не могли забыть их.
Правда, переходя из поколения в поколение, песня совершенно изменилась. И только их имена остались нам, как вечное напоминание.
Выросла Ёлочка большая-пребольшая, с густой шевелюрой и голубыми глазами, стройная и ладная. Под ней действительно скакали зайцы и иногда пробегал по своим делам Волк. Совершенно не сердитый, хотя весьма сосредоточеный. Но уж всё то, что рассказывают про дровосека - бессовестная ложь. Ни один дровосек не мог пробраться в такие густые заросли, и уж тем более - в декабрьские морозы.
Зато Волку Ёлочка очень понравилась. Он пробегал под ней всё чаще и чаще, а потом осмелился с ней заговорить. Вскоре они полюбили друг друга. Иногда, в ясные зимние ночи, он поднимался на её широкие ветви, и смотрел на звёзды. А однажды, в предрождественское полнолуние, он, сидя высоко над лесом, и задрав морду высоко в небо, спел песню. И такой длинной и печальной была песня, разнёсшаяся в ночном безмолвии, что крестьяне в окрестных деревнях просыпались и тяжело вздыхали, проникаясь красотой их неосуществимой любви. А те, кто расслышали слова, уже вовек не могли забыть их.
Правда, переходя из поколения в поколение, песня совершенно изменилась. И только их имена остались нам, как вечное напоминание.