Лазарева Субота
Воскрешение Лазаря. Раннехристианский рельеф около базилики Сан-Витале в Равенне
Райнер Мария Рильке
Воскрешение Лазаря
Так. Им снова нужен этот сон:
знаменья и буквы огневые.
Но хотелось Марфу и Марию
успокоить, показав, что он
может это. Но никто не верил,
- Господи! - шепча, - зачем теперь?
В мире есть заказанные двери... -
И он вышел, чтобы эту дверь
разрешить. И, брови напрягая,
он спросил о месте. Он страдал.
И народ решил, что он рыдает.
И бежал за ним, и выжидал.
И лишь на ходу он понял ужас
начатой попытки. Но тогда
некий пламень, поедая душу,
встал - и опровергнул навсегда
их несмысленные различенья:
это умереть и это жить.
И враждою стал он в каждом члене.
И сказал он: Камень отложить!
- Он смердит уже, - ему кричали, -
Господи, четвертый день!
Но в нем
этот знак, сжигающий вначале,
рос. И вот ему с трудом, с трудом
руку поднял.
Медленней и выше
ни одна не совершит подъем.
Совершила. И стоит, как свет.
И сама себя в себя вонзила.
Ибо дрогнул он, что эта сила
всех умерших вызовет на свет.
Всех, кто всосан почвой гробовой
выведет, от ложа отрывая...
Но восстал один.
Изнемогая,
видели: неверная, больная
жизнь опять решилась на него.
Перевод Ольга Седакова
http://olgasedakova.com/122/545
Райнер Мария Рильке
Воскрешение Лазаря
Так. Им снова нужен этот сон:
знаменья и буквы огневые.
Но хотелось Марфу и Марию
успокоить, показав, что он
может это. Но никто не верил,
- Господи! - шепча, - зачем теперь?
В мире есть заказанные двери... -
И он вышел, чтобы эту дверь
разрешить. И, брови напрягая,
он спросил о месте. Он страдал.
И народ решил, что он рыдает.
И бежал за ним, и выжидал.
И лишь на ходу он понял ужас
начатой попытки. Но тогда
некий пламень, поедая душу,
встал - и опровергнул навсегда
их несмысленные различенья:
это умереть и это жить.
И враждою стал он в каждом члене.
И сказал он: Камень отложить!
- Он смердит уже, - ему кричали, -
Господи, четвертый день!
Но в нем
этот знак, сжигающий вначале,
рос. И вот ему с трудом, с трудом
руку поднял.
Медленней и выше
ни одна не совершит подъем.
Совершила. И стоит, как свет.
И сама себя в себя вонзила.
Ибо дрогнул он, что эта сила
всех умерших вызовет на свет.
Всех, кто всосан почвой гробовой
выведет, от ложа отрывая...
Но восстал один.
Изнемогая,
видели: неверная, больная
жизнь опять решилась на него.
Перевод Ольга Седакова
http://olgasedakova.com/122/545