Положение женщины в дореволюционной России
Оригинал взят у sell_off в Положение женщины в дореволюционной России
Оригинал взят у aloban75 в Положение женщины в дореволюционной России
До революции женщины не имели избирательных прав и, само собой, не имели права быть избранными. Это совершенно не удивительно, ведь до манифеста 17 октября 1905 избирательных прав не имела большая часть и мужского населения России. Мало того, при подготовке манифеста вопрос о возможности предоставления женщине избирательных прав даже не ставился. Активистки женского движения в России много сделали для того, чтобы женщины получили избирательное право. Например, 20 марта 1917 г. Российской лигой равноправия женщин в Петрограде была организована демонстрация, целью которой было привлечь внимание к тому факту, что женщины не имеют избирательного права. Не имела женщина и нормальной возможности работать.
«Ст. 155 царского устава о гражданской службе категорически запрещала прием женщин на какие бы ни было должности в правительственные и общественные учреждения» (Араловец Н. Д). То есть, женщине была недоступна «привилегированная» сфера труда. Проиллюстрировать эту дискриминацию можно на примере Софьи Ковалевской, которая не могла вести научную и преподавательскую деятельность в России. Президент Академии наук князь Константин Константинович заявил:
«Так как допуск на кафедры в наших университетах совсем закрыт для женщин, каковы бы ни были их способности и познания, то для г-жи Ковалевской в нашем отечестве нет места …» Правда, Софья Ковалевская была женщиной исключительной, а ведь в целом-то женское население было неграмотным, так, по переписи 1887 г. в России было всего 16,6 % грамотных женщин.
Несмотря на одинаковую продолжительность рабочего дня и производительность труда, заработок женщин почти в 2 раза уступал заработку мужчин, особенно на текстильных, конфетных, резиновых, табачных предприятиях и в типографиях. К тому же господствующие классы, в частности, предприниматели России, из-за обилия резервной армии труда полностью игнорировали охрану труда женщин-работниц. В ряде капиталистических стран уже учитывалось, что от условий труда женщины-работницы зависит здоровье будущего поколения рабочих. В Швейцарии, например, еще в 1887 г. был издан закон, по которому за 2 нед до родов и в течение б нед после родов фабричной работнице полагался отдых. Такой же закон, снизивший смертность детей, ввели Швеция, Германия, Норвегия и еще ряд капиталистических стран. Кроме того, в Германии и Австрии, на основе обязательного страхования рабочих от болезней, роженицы получали 50-60% заработной платы (К вопросу о борьбе с детской смертностью. Доклад д-ра О. А. Шестаковой. - В кн.: Тр. 1-го Всероссийского женского съезда при Русском женском обществе в С.-Петербурге 10-16 декабря 1908 г.).
В России не существовало законов, охраняющих беременную женщину-работницу. Она трудилась до последнего часа, и даже во время родов ей не всегда обеспечивалась медицинская помощь. Острая необходимость в родильных домах ощущалась даже в Петербурге. В результате в фабричных районах России смертность детей до 3 лет достигала 54%, а из большинства остальных детей вырастал особый тип «фабричных» - слабосильных, отсталых в развитии и дающих высокий процент отсрочек для отбывания воинской повинности - результат тяжелого труда и отсутствия отдыха у матерей во время беременности, в особенности на фабриках и заводах. По-разному оплачивался труд батраков и батрачек на сельскохозяйственных работах: годовая оплата батрака (на своих харчах) в среднем по 45 губерниям России равнялась в 1910 г. 139 руб. 20 коп., а батрачек - 86 руб. 10 копеек. Среди архивных материалов царской России найдено одно любопытное судебное дело: в г. Камышине судили женщину за то, что она в течение 10 лет выдавала себя за мужчину, выполняя самую тяжелую работу - переносила тяжести. На вопрос, почему ходит в мужском костюме, подсудимая ответила, что если бы она носила женскую одежду, то за ту же работу получала бы не более 3-5 руб. в месяц вместо 12-15 рублей.
Безусловно, были сферы, доступ в которые для женщин был открыт государством (медицина, образование, литература). Казалось бы, и это уже прогресс! Но, увы, для замужней женщины и здесь, оказывается, было немало преград: она должна сначала получить разрешение мужа, а уж потом идти работать. Ст. 2202. царского закона гласила, что «не могут наниматься жены без согласия мужей». Женщины не имели паспорта, по своим правам они приравнивались к несовершеннолетним детям, сведения о жене вписывались в паспорт мужа. Если жена уезжала от мужа (а без паспорта это сделать не так-то легко), то ее возвращали к мужу любым способом, даже по этапу. Женщина, оставившая мужа, считалась преступницей. Жена - неотъемлемая частичка мужа, не имеющая своей воли, «при … перемене постоянного жительства мужа жена должна следовать за ним», гласила ст. 103.
Вот что говорил Закон Российской Империи относительно прав и обязанностей сторон в браке: «Жена должна подчиняться мужу как главе семьи, она должна любить, уважать и подчиняться ему безоговорочно. Она должна делать все, чтобы доставить ему удовольствие и всегда показывать преданность ему. Муж, хозяин, имел право выгнать жену из дому и запретить ей видеться с детьми»
Продолжением этой семейной дискриминации был закон о разводе. Правда, в рамках этого закона бесправны были оба, но женщина, увы, была более бесправна. По закону о расторжении брака, действовавшему в царской России, развод был почти невозможен. Закон содержал перечень поводов для развода, основным из которых было «прелюбодеяние» супруга. «Но факт измены мог быть подтвержден только показаниями не менее двух свидетелей-очевидцев. В практике духовных судов по бракоразводным делам свирепствовали и буква и дух этого крепостнического закона» (Бильшай В., 1959, С. 108). «Если сам «прелюбодей» признал свою вину, то это не имело значения, если факт измены не подтвержден свидетелями, доказательствами или прижитым ребенком в результате прелюбодеяния» (Бильшай-Пилипенко В. Л., 1948, С. 17).
Трудно себе представить прелюбодеев, которые бы афишировали свои действия так, что их прелюбодеяние наблюдали аж два свидетеля. Не считалось уважительным поводом для развода и избиение жены. Нам кажется, эта статья закона вполне соответствует предыдущим. Если женщина не подчиняется, не угождает в полной мере мужу, то, значит, она сама виновата в том, что ее бьют, ну а если она сама виновата, то с ее стороны требовать развода - просто хамство какое-то. Однако важно отметить, что вдовы имели значительные права по сравнению с замужними женщинами. Во-первых, они могли свободно распоряжаться своим имуществом (отсюда значительная благотворительная деятельность женщин), могли участвовать в политической жизни общества. Так, в корне неверным является представление о том, что до Октябрьской революции женщина не могла принимать участие в политической жизни страны. В выборах в городские думы весной 1917 г. в партии кадетов было 12, 5 % женщин, в партии большевиков - 10 %, эсеров - 5,5 %.
В сельских семьях, где семейная жизнь женщин была особенно тяжелой, расторжение брака становилось почти невозможным. Экономические условия жизни крестьянской семьи диктовали жестокое отношение к разводу. Прелюбодеяние, неверность одного из супругов были слишком предосудительными поступками в системе «нравственных координат» российского крестьянина, чтобы рассматривать в качестве основания для расторжения брака и создания новой семьи. От мужа крестьянский мир в данном случае ожидал не развода с неверной женой, а ее наказания. При этом неверность супруги осуждалась общественным мнением много строже, чем измена мужа.
Законодательно был закреплен институт власти мужа, патриархальная семья. В российской семье жена должна была повиноваться мужу и проживать с мужем совместно, следовать за ним, в случае перемены места жительства, пребывать к нему в любви и неограниченном послушании. Положение женщины в семье до революции регулировалось законодательством, основанном на принципах Домостроя и положениях Священного писания. Иванов С. С. в своей работе «Государство и право России в период сословно-представительной монархии (вторая половина XVI в. - первая половина XVII в.)» писал, что жена была бесправной и ее уделом было содержать дом в порядке. Телесные наказания для женщины были предусмотрены в Домострое, они могли применяться не только к детям, но и к жене.
В XIX - начале XX вв. в России господствовала консервативно-патриархальная концепция, в рамках которой женщины занимали подчинённое положение. Эта концепция являлась основой законодательства, поддерживалась высшими органами государственной власти, а также значительной частью населения страны. Её теоретической и нравственной опорой являлось христианское учение, согласно которому жена сотворена после мужа - создана для мужа, не только помощница для мужа, но помощница «подобная ему». В научной и общественной среде России XIX в. появляются теории о природных предпосылках неполноценности женщин, в соответствие с которыми заявлялось, что женщины физически слабее мужчин и менее умны, что предполагает ограничение их в правах
Давыдова А. Д. Неравноправное положение женщин в Российской империи [Текст] // История и археология: материалы III Междунар. науч. конф. (г. Санкт-Петербург, декабрь 2015 г.). - СПб.: Свое издательство, 2015. - С. 1-3.
Оригинал взят у aloban75 в Положение женщины в дореволюционной России
До революции женщины не имели избирательных прав и, само собой, не имели права быть избранными. Это совершенно не удивительно, ведь до манифеста 17 октября 1905 избирательных прав не имела большая часть и мужского населения России. Мало того, при подготовке манифеста вопрос о возможности предоставления женщине избирательных прав даже не ставился. Активистки женского движения в России много сделали для того, чтобы женщины получили избирательное право. Например, 20 марта 1917 г. Российской лигой равноправия женщин в Петрограде была организована демонстрация, целью которой было привлечь внимание к тому факту, что женщины не имеют избирательного права. Не имела женщина и нормальной возможности работать.
«Ст. 155 царского устава о гражданской службе категорически запрещала прием женщин на какие бы ни было должности в правительственные и общественные учреждения» (Араловец Н. Д). То есть, женщине была недоступна «привилегированная» сфера труда. Проиллюстрировать эту дискриминацию можно на примере Софьи Ковалевской, которая не могла вести научную и преподавательскую деятельность в России. Президент Академии наук князь Константин Константинович заявил:
«Так как допуск на кафедры в наших университетах совсем закрыт для женщин, каковы бы ни были их способности и познания, то для г-жи Ковалевской в нашем отечестве нет места …» Правда, Софья Ковалевская была женщиной исключительной, а ведь в целом-то женское население было неграмотным, так, по переписи 1887 г. в России было всего 16,6 % грамотных женщин.
Несмотря на одинаковую продолжительность рабочего дня и производительность труда, заработок женщин почти в 2 раза уступал заработку мужчин, особенно на текстильных, конфетных, резиновых, табачных предприятиях и в типографиях. К тому же господствующие классы, в частности, предприниматели России, из-за обилия резервной армии труда полностью игнорировали охрану труда женщин-работниц. В ряде капиталистических стран уже учитывалось, что от условий труда женщины-работницы зависит здоровье будущего поколения рабочих. В Швейцарии, например, еще в 1887 г. был издан закон, по которому за 2 нед до родов и в течение б нед после родов фабричной работнице полагался отдых. Такой же закон, снизивший смертность детей, ввели Швеция, Германия, Норвегия и еще ряд капиталистических стран. Кроме того, в Германии и Австрии, на основе обязательного страхования рабочих от болезней, роженицы получали 50-60% заработной платы (К вопросу о борьбе с детской смертностью. Доклад д-ра О. А. Шестаковой. - В кн.: Тр. 1-го Всероссийского женского съезда при Русском женском обществе в С.-Петербурге 10-16 декабря 1908 г.).
В России не существовало законов, охраняющих беременную женщину-работницу. Она трудилась до последнего часа, и даже во время родов ей не всегда обеспечивалась медицинская помощь. Острая необходимость в родильных домах ощущалась даже в Петербурге. В результате в фабричных районах России смертность детей до 3 лет достигала 54%, а из большинства остальных детей вырастал особый тип «фабричных» - слабосильных, отсталых в развитии и дающих высокий процент отсрочек для отбывания воинской повинности - результат тяжелого труда и отсутствия отдыха у матерей во время беременности, в особенности на фабриках и заводах. По-разному оплачивался труд батраков и батрачек на сельскохозяйственных работах: годовая оплата батрака (на своих харчах) в среднем по 45 губерниям России равнялась в 1910 г. 139 руб. 20 коп., а батрачек - 86 руб. 10 копеек. Среди архивных материалов царской России найдено одно любопытное судебное дело: в г. Камышине судили женщину за то, что она в течение 10 лет выдавала себя за мужчину, выполняя самую тяжелую работу - переносила тяжести. На вопрос, почему ходит в мужском костюме, подсудимая ответила, что если бы она носила женскую одежду, то за ту же работу получала бы не более 3-5 руб. в месяц вместо 12-15 рублей.
Безусловно, были сферы, доступ в которые для женщин был открыт государством (медицина, образование, литература). Казалось бы, и это уже прогресс! Но, увы, для замужней женщины и здесь, оказывается, было немало преград: она должна сначала получить разрешение мужа, а уж потом идти работать. Ст. 2202. царского закона гласила, что «не могут наниматься жены без согласия мужей». Женщины не имели паспорта, по своим правам они приравнивались к несовершеннолетним детям, сведения о жене вписывались в паспорт мужа. Если жена уезжала от мужа (а без паспорта это сделать не так-то легко), то ее возвращали к мужу любым способом, даже по этапу. Женщина, оставившая мужа, считалась преступницей. Жена - неотъемлемая частичка мужа, не имеющая своей воли, «при … перемене постоянного жительства мужа жена должна следовать за ним», гласила ст. 103.
Вот что говорил Закон Российской Империи относительно прав и обязанностей сторон в браке: «Жена должна подчиняться мужу как главе семьи, она должна любить, уважать и подчиняться ему безоговорочно. Она должна делать все, чтобы доставить ему удовольствие и всегда показывать преданность ему. Муж, хозяин, имел право выгнать жену из дому и запретить ей видеться с детьми»
Продолжением этой семейной дискриминации был закон о разводе. Правда, в рамках этого закона бесправны были оба, но женщина, увы, была более бесправна. По закону о расторжении брака, действовавшему в царской России, развод был почти невозможен. Закон содержал перечень поводов для развода, основным из которых было «прелюбодеяние» супруга. «Но факт измены мог быть подтвержден только показаниями не менее двух свидетелей-очевидцев. В практике духовных судов по бракоразводным делам свирепствовали и буква и дух этого крепостнического закона» (Бильшай В., 1959, С. 108). «Если сам «прелюбодей» признал свою вину, то это не имело значения, если факт измены не подтвержден свидетелями, доказательствами или прижитым ребенком в результате прелюбодеяния» (Бильшай-Пилипенко В. Л., 1948, С. 17).
Трудно себе представить прелюбодеев, которые бы афишировали свои действия так, что их прелюбодеяние наблюдали аж два свидетеля. Не считалось уважительным поводом для развода и избиение жены. Нам кажется, эта статья закона вполне соответствует предыдущим. Если женщина не подчиняется, не угождает в полной мере мужу, то, значит, она сама виновата в том, что ее бьют, ну а если она сама виновата, то с ее стороны требовать развода - просто хамство какое-то. Однако важно отметить, что вдовы имели значительные права по сравнению с замужними женщинами. Во-первых, они могли свободно распоряжаться своим имуществом (отсюда значительная благотворительная деятельность женщин), могли участвовать в политической жизни общества. Так, в корне неверным является представление о том, что до Октябрьской революции женщина не могла принимать участие в политической жизни страны. В выборах в городские думы весной 1917 г. в партии кадетов было 12, 5 % женщин, в партии большевиков - 10 %, эсеров - 5,5 %.
В сельских семьях, где семейная жизнь женщин была особенно тяжелой, расторжение брака становилось почти невозможным. Экономические условия жизни крестьянской семьи диктовали жестокое отношение к разводу. Прелюбодеяние, неверность одного из супругов были слишком предосудительными поступками в системе «нравственных координат» российского крестьянина, чтобы рассматривать в качестве основания для расторжения брака и создания новой семьи. От мужа крестьянский мир в данном случае ожидал не развода с неверной женой, а ее наказания. При этом неверность супруги осуждалась общественным мнением много строже, чем измена мужа.
Законодательно был закреплен институт власти мужа, патриархальная семья. В российской семье жена должна была повиноваться мужу и проживать с мужем совместно, следовать за ним, в случае перемены места жительства, пребывать к нему в любви и неограниченном послушании. Положение женщины в семье до революции регулировалось законодательством, основанном на принципах Домостроя и положениях Священного писания. Иванов С. С. в своей работе «Государство и право России в период сословно-представительной монархии (вторая половина XVI в. - первая половина XVII в.)» писал, что жена была бесправной и ее уделом было содержать дом в порядке. Телесные наказания для женщины были предусмотрены в Домострое, они могли применяться не только к детям, но и к жене.
В XIX - начале XX вв. в России господствовала консервативно-патриархальная концепция, в рамках которой женщины занимали подчинённое положение. Эта концепция являлась основой законодательства, поддерживалась высшими органами государственной власти, а также значительной частью населения страны. Её теоретической и нравственной опорой являлось христианское учение, согласно которому жена сотворена после мужа - создана для мужа, не только помощница для мужа, но помощница «подобная ему». В научной и общественной среде России XIX в. появляются теории о природных предпосылках неполноценности женщин, в соответствие с которыми заявлялось, что женщины физически слабее мужчин и менее умны, что предполагает ограничение их в правах
Давыдова А. Д. Неравноправное положение женщин в Российской империи [Текст] // История и археология: материалы III Междунар. науч. конф. (г. Санкт-Петербург, декабрь 2015 г.). - СПб.: Свое издательство, 2015. - С. 1-3.