(no subject)
Я читаю Набокова. Я чувствую жажду, тягу, ломку, я читаю как пью - большими жадными глотками, не могу оторваться, не могу отвести взгляд, будто его притягивает магнитом, он тяжелый, влажный, сочный, не то, чобы приклеивается к странице, а будто плюхается на неё жирным мокрым телом, с размаху, с высоты, и взгляд такой тяжелый, такой сырой, такой прохладный, что нет сил его поднять. Хочется волочить его по тексту, хочется толкать и тащить его, хочется больше, скорее, но тело взгляда неповоротливое, толстое, похожее на слизняка на шляпке гриба, на улитку на листе кувшинки - и никак не получается. И от этой влажности и неповоротливости, от этого внутреннего напряжения и желания, все внутри разбухает, расцветает, напрягается, то переходит то в неостановимую воспаленную дрожь, а то - наоборот, в мирное созерцательное спокойствие - и тогда кажется, что взгляд скользит сам, как будто плоскость под ним тоже влажная и скользкая, немного наклонная. А вдруг все становится махровым и темно зеленым, пышным, сладким, вязким. Опускаешь туда взгляд - и его обволакивает, затягивает словами, их тиной, их духотой. И ты пытаешься вырвать его, освободить, оторвать, но тихие, спокойные, уверенные нити слов все крепче и крепче его опутывают - и - в прекрасный миг смиряешься, оставляешь взгляд на растерзание этой паутине, этим темно-зеленым бархатным нитям, которые виток за витком обступают, сужаются - и вот - бах! - темнота, и от неизъяснимой прелести, мягкости, теплоты, влажности, сочности и теряешься, и умираешь в блаженной истоме, окукливаешься до следующей невероятной мысли, от которой ничего не остается, как взвиться бабочкой, трепыхаться на ветру сладких с искринками слов... Я читаю набокова.