Американцы обдумывают северокорейское «Обрушение»
Действующий американский офицер стратегического планирования размышляет о возможной военной операции США на Корейском полуострове.
_______________________
Он сделал это. Ким Чен Ын снова бросил вызов миру. Несмотря на американские военные корабли, несмотря на давление Китая, лидер Северной Кореи протестировал еще одну запрещенную ракету. Испытательный пуск «провалился», но неприятное впечатление осталось, и наводит на разные мысли - и в данном случае мысли довольно тревожные. У него ведь все еще есть атомная бомба, «вся заряженная и готовая» к испытаниям.
Конечно, Северная Корея уже пять раз проводила ядерные испытания, в том числе два раза в прошлом году (не говоря уже о 24 провокационных ракетных испытаниях в тот же период), да и походы американских авианосцев в этот регион не редки. Но учитывая ощутимо возросшую напряженность, на фоне которой происходят эти события, то они приобретают особенно зловещий характер.
На палубе авианосца Carl Vinson в начале апреля 2017 года, идущего к берегам Корейского полуострова (фото Matt Brown/U.S. Navy, via Associated Press)
И хотя развязывание войны все еще остается маловероятным, однако этот недавний цикл враждебных провокационных действий продолжает длительную опасную тенденцию, так что мы должны спросить себя: как бы выглядела война, направленная на свержение северокорейского режима? К какому историческому примеру мы могли бы обратиться? Критически важно, чтобы планировщики правильно определяли масштабы для вычисления последствий, которые война может повлечь за собой. И в этом случае масштабность задачи требует точного прогнозирования.
Двадцать лет назад один американский командующий в Корее оценил войну с Северной Кореей в миллион жизней и в один триллион долларов (и это было против доядерного Севера). Совсем недавно, около года назад, бывший американский командующий в Корее генерал Кертис Скапарротти заявил в Конгрессе США, что, «учитывая численность [северокорейских] войск и задействованное вооружение», война будет «типа Корейской и Второй мировой войны - очень комплексной, возможно, с большими жертвами». Перевод этой самой свежей оценки из условных обозначений на числа даст нам от 40 до 400 тысяч погибших в сражениях.
Фото с парада в честь дня рождения первого лидера-основателя Северной Кореи Ким Ир Сена 15 апреля 2017 года (фото Ed Jones/Agence France-Presse - Getty Images)
Это много, но это и подводит нас к историческому прецеденту. В еще одной крупной операции в Тихом океане прогнозировались столь же высокие потери - в операции «Даунфол» (Operation Downfall). Это было планируемое вторжение в императорскую Японию в конце Второй мировой войны. Вторжения не произошло, потому что японцы сдались до его начала. Тем не менее, обдумывание сходств - стоящее дело перед лицом столь ответственного и дерзкого начинания.
В планировании операции Downfall было много особенностей, которые могут напоминать нападение на Северную Корею обычными вооружениями. Во-первых, в отношении Японии цель США заключалась в ее безоговорочной капитуляции, чтобы устранить отдаленную значительную угрозу жизненно важным интересам США. В отношении Северной Кореи объективная цель США - полная сдача ее ядерной программы, которая также является еще одной существенной и отдаленной угрозой жизненно важным интересам США.
Географии стран обладают значительным сходством. Если учесть с одной стороны почти непроницаемую демилитаризованную зону и с другой стороны недоступность северокорейско-китайской границы для использования в военных целях США, то Северная Корея превращается в своего рода искусственный остров (например, в Японию 1945 года), что заставляет американских военных рассматривать варианты применения вооружений большой дальности действия и морские высадки.
Кроме того, в 1945 году первое, о чем подумали американские военные планировщики, это то, что войскам США будут «противостоять не только имеющиеся вооруженные силы Империи, но и фанатично враждебное население». Население современной Северной Кореи настолько же враждебно; преданность своему правительству сильна, и немалое число мирных жителей будет отчаянно сражаться. Наконец, ответные удары корейцев и японцев можно считать сопоставимыми - в Японии были тысячи самолетов камикадзе и торпед-кайтэн, глубоководных боеприпасов, управляемых пилотами-смертниками, в то время как сегодняшняя Северная Корея также имеет тысячи ракет и торпед, но уже с программируемым наведением. И оба предполагаемых противника потратили годы на то, чтобы вкопаться в землю и максимально улучшить оборонительные позиции для отражения внешнего удара. Императорская Японии 1945 года и Северная Корея 2017 года ставят перед американскими военными во многом схожие задачи.
Однако они не то же самое. Так что же отличает эти две операции?
Во-первых, наиболее очевидно, что ядерный джинн сейчас вышел из бутылки, выпущен в Хиросиме и Нагасаки. Никто не может подвергать сомнению или «не знать» тот факт, что ядерное оружие является неизбирательным и разрушительным. Так как у нас уже есть достаточно данных о ядерных взрывах, то сегодняшние планировщики лучше понимают серьезность ситуации, чем в 1945 году.
Вид на Хиросиму через 6 месяцев после взрыва атомной бомбы
Во-вторых, еще одним ключевым отличием является то, что сегодня мы живем без ограничений в средствах массовой информации, где почти каждый, у кого есть ноутбук, может поучаствовать в новостной игре. Напротив, Вторая мировая война была относительно контролируемой эпохой, в которой прерогатива рассказывать о том, как, что и где случилось, в большей степени принадлежала правительствам. Речь идет о том, что журналисту The New York Times Уильяму Лоуренсу был, по сути, дан (и обрабатывался в выпуске) уже готовый рассказ о первой атомной бомбе. Современные технологии делают всех репортерами и телерадиовещателями. Вчерашних Эдварда Р. Марроу и Тома Брокау регулярно обскакивают сегодняшние Джейн и Джон Кью со своими смартфонами. Публичность - значит более широкий охват аудитории, однако это также означает, что паника в обществе будет распространяться быстрее.
Подрыв бомбы в Нагасаки 9 августа
В-третьих, мы живем в относительно многополярном мире по сравнению с концом Второй мировой войны, когда большая часть мира лежала в руинах, а Соединенные Штаты занимали гораздо более выгодное положение.
И, наконец, летальность современных вооружений угрожает высоким числом жертв в обществах, где рождается не так много детей, и, как представляется, люди гораздо менее охотно будут терять их в войне. И это еще один контрастный момент.
Что все это значит? Отталкиваясь от этих общих точек сравнения в несостоявшейся операции Downfall в Японии и возможной операции вторжения в современную Северную Корею, чему мы можем научиться?
Вот несколько первых мыслей, навскидку, которые кажутся полезными пунктами в рассуждении о таком серьезном начинании. Несколько соображений приходят на ум, первое из которых в том, что мы должны быть готовы изменить требования и пойти на уступки противнику на финальном этапе выторговывания позиций для достижения более быстрой стратегической победы. Например, в Японии Соединенные Штаты, в конечном счете, отказались от безусловной капитуляции, уступив японцам одно условие (позволив Императору остаться), тем самым избегнув долгой и затяжной борьбы с миллионами японских солдат, которые все еще оставались на родных им островах и в Китае.
Во-вторых, такие технологии, как ядерное оружие, могут обеспечить экономически эффективный результат, но нет такого понятия, как беспроигрышное применение - использование такого оружия по-прежнему имеет цену, поскольку мир до сих пор обвиняет США в использовании настолько неизбирательного оружия, в результате задействования которого погибло много ни в чем не повинных гражданских лиц (даже несмотря на то, что большинство приняло эту военную необходимость).
И что касается более широкой проблемы этики, мы должны мыслить прагматично при рассмотрении вариантов решений ситуаций вроде Японии 1945 или Северной Кореи 2017. Потому что, как бы там ни было, а кто-то все равно пострадает. Вопрос только в том, кто, как и где, (т. е. даже бездействие является выбором, который позволит продолжать дестабилизирующий ядерный прогресс и оставит миллионы северокорейских граждан в фактическом рабстве).
Крайне важно стремиться к наилучшему результату, который минимизирует ущерб и максимизирует приобретения. И, наконец, необходимо будет собрать коалицию, поскольку такая масштабная операция в Тихом океане требует выхода за рамки собственных военных возможностей, а также решения международных и институциональных проблем. Когда дело настолько велико, мы не можем позволить себе потерпеть неудачу.
История искушает нас, демонстрируя, что нам необязательно нужно идти по самому трудному пути (например, США смогли отказаться от операции Downfall в Японии). Это заставляет нас задуматься - может быть, Ким Чен Ын не будет нажимать следующую кнопку? Может, северокорейцы сядут за стол переговоров? Может быть, Соединенным Штатам не придется атаковать Северную Корею?
Или, на этот раз, нам просто нужно идти до конца. И поэтому, хотя вполне естественно отчаянно не хотеть этого, необходимо начать думать о северокорейской Downfall.
Авиационный механик V. Sec из 103 эскадрильи истребителей «Веселый Роджер» (Jolly Rogers) украшает к Рождеству F/A-18F Super Hornet в ангаре авианосца проекта Nimitz USS Harry S. Truman в декабре 2015 года__________________________
Автор английского текста Мэтт Кавано (ML Cavanaugh)
Мэтт Кавано - действующий армейский стратег, имеющий опыт работы в 11 странах и выполняющий задания по линии от Пентагона до Стратегического командования, от Ирака до академии Вест-Пойнт (West Point). Стал самым молодым обладателем профессиональной награды Ассоциации военных специалистов США, Орденом Святого Гавриила Архангела (2015), а также премии «Апгар» (Apgar Award) академии Вест-Пойнт за отличную преподавательскую деятельность (2014). В 2009 году получил звание спортсмен года Армии США. Мэтт принимает участие в работе Консультативного совета проекта «Раненый воин», является членом Совета по международным отношениям, основателем Гильдии военных писателей и соучредителем Института современной войны академии Вест-Пойнт. Кавано получил степень магистра в Университете Виктории в Веллингтоне (Новая Зеландия), и в настоящее время работает над кандидатской диссертацией по военному искусству при профессоре Колине Грей в Университете Рединга (Великобритания).
Вот такой вот дядечка, просто цвет американской армии… и нации тоже.