Этот мир
Ехал в метро и обратил внимание, что рядом сидящая девочка строчит в смартфоне. Заглянул. Ей пришло.
«Мы расстались, мы совершенно чужие люди, ты можешь это понять? Просто верни пароль,и закончим»
А она
«Не надо этих слов, ты и так причинил мне столько боли. Зачем ты так поступил? У меня твои вещи…»
«Оставь себе, они мне нахуй не нужны»
Она пытается уколоть.
«И вообще, у твоей Анечки уже парень есть»
Ясно, что никакого парня нет, просто жалкая попытка укусить от переполняющей боли. Но куда там, бой неравен, в этой схватке она обречена. В ответ равнодушное, жестокое.
«Удачи в новой любви»
Ей бы остановиться, но нет: летают тонкие пальчики над клавиатурой, пишут и пишут, обвиняют, обличают, не могут понять, отчего так несправедливо? Сама совсем кроха, лет двадцать, стоптанные кроссовки, не сильно красивая, разве что своей юностью. Губы трясутся, дышит глубоко, прерывисто, видно, как изо всех сил сдерживается, чтобы не разрыдаться.
И так мне стало её жалко, что захотелось наклониться и шепнуть ей на ушко, чтобы прекратила мучить себя, потому что в мире, конечно, возможно всё, но после - после ничего уж исправить нельзя.
«Мы расстались, мы совершенно чужие люди, ты можешь это понять? Просто верни пароль,и закончим»
А она
«Не надо этих слов, ты и так причинил мне столько боли. Зачем ты так поступил? У меня твои вещи…»
«Оставь себе, они мне нахуй не нужны»
Она пытается уколоть.
«И вообще, у твоей Анечки уже парень есть»
Ясно, что никакого парня нет, просто жалкая попытка укусить от переполняющей боли. Но куда там, бой неравен, в этой схватке она обречена. В ответ равнодушное, жестокое.
«Удачи в новой любви»
Ей бы остановиться, но нет: летают тонкие пальчики над клавиатурой, пишут и пишут, обвиняют, обличают, не могут понять, отчего так несправедливо? Сама совсем кроха, лет двадцать, стоптанные кроссовки, не сильно красивая, разве что своей юностью. Губы трясутся, дышит глубоко, прерывисто, видно, как изо всех сил сдерживается, чтобы не разрыдаться.
И так мне стало её жалко, что захотелось наклониться и шепнуть ей на ушко, чтобы прекратила мучить себя, потому что в мире, конечно, возможно всё, но после - после ничего уж исправить нельзя.