Про стыд при отсутствии гражданского общества и гордость при его наличии
Не хочется что-то уже думать о серьезном или грустном.
Вот нашла в Нижегородской правде вполне себе жизнерадостный текст от Алексея Ларина:
Сказ про то, как в Кремле гражданское общество строили.
Сидел как-то государь, Дмитрий свет-Анатольевич у себя в Кремле, пригорюнившись, и вздыхал: - Что же это такое получается? Ничего у нас с Вами не получается, Владимир Владимирович!
- Это Вы про что, Дмитрий Анатольевич? - дипломатично спросил первый министр.
- Ну, как же! Про гражданское общество! - отвечал государь. - Все у нас тут не как у людей. Уж и строим мы его, строим. И холим, и лелеем, и кушать с ложечки даем, и указы издаем, и у себя принимаем, а оно все не растет никак и не строится. То и дело к титьке тянется, да еще и к чужой. Стыдоба прям какая-то!
- А, может, и ну его, к лешему, Дмитрий Анатольевич? - дипломатично заметил первый министр. - Маленькие детки - маленькие бедки, большие дети - большие...
- Ну, что Вы, что Вы, Владимир Владимирович?! - оскорбился государь. - Нельзя же так. Перед соседями неудобно. Куда ни глянь, у всех уже есть гражданское общество - и партии разные, и организации, и коллективы, и собрания, и всё крутится, вертится, демонстрируется - ажно зависть берет! А у нас что? Кучка крикунов и народ толпой. И не раскачаешь его и не сдвинешь никуда - ни сознательности, ни организации, ни активности не проявляет. Как прикажете им управлять?
- Известно как..., - дипломатично начал первый министр.
- Нет! - решил государь. - Хватит терпеть такое безобразие. Хочу построить красивое гражданское общество. Чтоб перед соседями было не стыдно. Собрать Совет - будем вместе думать!
И повелел повестить государь Дмитрий свет-Анатольевич по всему царству, дабы все думу думали, как гражданское общество строить и по-новому жить. И собрал государь свой Совет - избранных да лучших мужей государства, да министров, да депутатов, да сенаторов, да губернаторов, да политтехнологов разных. И велел им думу думать да ответ держать - как гражданское общество в царстве-государстве выстроить?
- Шеренгой! - поднялся обер-полицеймейстр.
- Я велел сперва думу думать, - нахмурился государь, - а потом уж ответ держать.
И сел виновато обер-полицейместр, и поднялся главный массовик-затейник, ответственный за молодежное просвещение, и возгласил весело:
- Демонстрацией!
И посмотрели на него все, и хлопнулся он обратно на место, потому что был глуп, и всем надоел. Только он об этом еще не знал.
- Надо денег им дать, - сказал министр просвещения.
- Не дам! - насупился главный казначей. - Уж, и так давали-давали, давали-давали...
- Надо указ издать, дабы они сами строились, - сказал один политтехнолог.
- Нет, надо указ издать, что теперь можно строиться, - возразил другой.
- Нет, надо самим строить, надежнее чтоб, - встрял третий.
- Фигня какая-то, - тихо пожаловался государь своему первому министру. - Что они мне тут советуют?! А сошлю-ка я их всех, куда Макар телят не гонял. Пусть узнают у меня, где раки зимуют.
Первый министр дипломатично кивнул. Губернаторы благоразумно молчали, потому что не знали что сказать. А народ терзался сомнением да любопытством - что это еще за фигня такая, заморская - гражданское общество? Это что, теперь бороды велят брить? Или за компьютеры посадят? Или еще чего-то диковинное? И терзались людишки сомнениями, и пытали друг друга - что же это такое, и запасали соль на всякий случай, и все равно не собирались ничего делать.
- А они все равно ничего не будут делать, - поднялся один старый политтехнолог. - А и слава Богу, ибо коли русский человек захочет чего-то делать, его же ить не остановишь потом. До последнего позвонка дойдет!
Тут нахмурился государь, но политтехнолог был не только старый, но и мудрый, и потому продолжил без запинки:
- Но коль государь изволит видеть гражданское общество в натуре, сиречь, в России, есть одно безотказное средство - повышение налогов.
Тут заинтересовались все, но в особенности главный казначей.
- И тарифы не худо было бы поднять, но чтоб смачно было, эдак раз в пять, а то и в десять.
Тут проснулись даже самые сонные губернаторы, а главный казначей уже не сводил влюбленных глаз с политтехнолога.
- А если еще начать отымать у людишек что-то кровное и конкретное, да хоть бы и дома ихние - было бы совсем замечательно. Тут уж государь увидит гражданское общество во всей красе, и активность его увидит, и организованность, и строить уже ничего не надо будет - впору только ломать.
Сказал - и сел. И заспорили избранные да лучшие мужи государства, да министры, да депутаты, да сенаторы, да губернаторы, да политтехнологи разные, но всех их перекрыл голос главного казначея:
- Повышать!
А столичный градоначальник поддакнул:
- Отымать!
А первый министр дипломатично промолчал. И решил государь:
- Да будет так! - уж очень хотелось ему поглядеть на гражданское общество.
И тут такое началось, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Как узнали людишки, что подати повысились, да не просто так, а смачно, эдак раз в пять, а то и в десять, как заволновались, как забеспокоились, как закричали. А как пришли к ним мытари отымать нажитое, да бумажки всякие совать под нос, да твердить, что не ихнее это всё, и вообще не по закону, так собрались людишки на сход и постановили меж собой - не волим!
И порешили они слободу свою вместе отстаивать, и не расходиться, доколь мытарей не прогонят, и челом бить государю и его наместникам, дабы защитили те их права конституционные (один шустрый малец в Интернете выискал, что сие означает). И такой шум великий подняли, и в набат забили, и бумажек столько подписали, что градоначальник не единожды покряхтел и проклял свое скороспелое согласие с мудрым политтехнологом. А государь только радовался да ладошки потирал: «Есть, есть у нас гражданское общество!» - ликовал он про себя.
А тут и другие людишки поднялись против налогов да тарифов, и без всяких призывов массовика-затейника на митинг вышли, и такие неподобные слова говорили, что даже государь смутился. А первый министр дипломатично промолчал.
И спросили тогда старого мудрого политтехнолога: не хватит ли? А тот только головой покачал, да очки на носу поправил.
И поняли люди, что заморская фигня не уйдет просто так, и вздохнули сокрушенно, и почали организовываться в партии, да общества, да коллективы, да движения, и стали требовать отставок государевых слуг, да снижения податей, да нерушимости собственности, да еще, до кучи, соблюдения прав человека и свободы слова (это еще один шустрый малец выискал в Интернете, что сие означает).
И возликовал государь пуще прежнего, и преисполнился гордости за свой народ, что почал строить гражданское общество и выражать свою активную гражданскую позицию, и стал он соседям показывать на такое активное строительство и многозначительно подмигивать: мол, теперь и у нас всё как у людей.
И второй раз спросили старого мудрого политтехнолога: не хватит ли? И снова он сказал:
- Рано. Пусть народ так сорганизуется, чтобы государь его во всей красе увидел.
Тут раздался звон, и в окно влетел кирпич, и разбил политтехнологу очки и нос, и закричали все, а государь засмеялся.
А первый министр дипломатично промолчал.
Вот нашла в Нижегородской правде вполне себе жизнерадостный текст от Алексея Ларина:
Сказ про то, как в Кремле гражданское общество строили.
Сидел как-то государь, Дмитрий свет-Анатольевич у себя в Кремле, пригорюнившись, и вздыхал: - Что же это такое получается? Ничего у нас с Вами не получается, Владимир Владимирович!
- Это Вы про что, Дмитрий Анатольевич? - дипломатично спросил первый министр.
- Ну, как же! Про гражданское общество! - отвечал государь. - Все у нас тут не как у людей. Уж и строим мы его, строим. И холим, и лелеем, и кушать с ложечки даем, и указы издаем, и у себя принимаем, а оно все не растет никак и не строится. То и дело к титьке тянется, да еще и к чужой. Стыдоба прям какая-то!
- А, может, и ну его, к лешему, Дмитрий Анатольевич? - дипломатично заметил первый министр. - Маленькие детки - маленькие бедки, большие дети - большие...
- Ну, что Вы, что Вы, Владимир Владимирович?! - оскорбился государь. - Нельзя же так. Перед соседями неудобно. Куда ни глянь, у всех уже есть гражданское общество - и партии разные, и организации, и коллективы, и собрания, и всё крутится, вертится, демонстрируется - ажно зависть берет! А у нас что? Кучка крикунов и народ толпой. И не раскачаешь его и не сдвинешь никуда - ни сознательности, ни организации, ни активности не проявляет. Как прикажете им управлять?
- Известно как..., - дипломатично начал первый министр.
- Нет! - решил государь. - Хватит терпеть такое безобразие. Хочу построить красивое гражданское общество. Чтоб перед соседями было не стыдно. Собрать Совет - будем вместе думать!
И повелел повестить государь Дмитрий свет-Анатольевич по всему царству, дабы все думу думали, как гражданское общество строить и по-новому жить. И собрал государь свой Совет - избранных да лучших мужей государства, да министров, да депутатов, да сенаторов, да губернаторов, да политтехнологов разных. И велел им думу думать да ответ держать - как гражданское общество в царстве-государстве выстроить?
- Шеренгой! - поднялся обер-полицеймейстр.
- Я велел сперва думу думать, - нахмурился государь, - а потом уж ответ держать.
И сел виновато обер-полицейместр, и поднялся главный массовик-затейник, ответственный за молодежное просвещение, и возгласил весело:
- Демонстрацией!
И посмотрели на него все, и хлопнулся он обратно на место, потому что был глуп, и всем надоел. Только он об этом еще не знал.
- Надо денег им дать, - сказал министр просвещения.
- Не дам! - насупился главный казначей. - Уж, и так давали-давали, давали-давали...
- Надо указ издать, дабы они сами строились, - сказал один политтехнолог.
- Нет, надо указ издать, что теперь можно строиться, - возразил другой.
- Нет, надо самим строить, надежнее чтоб, - встрял третий.
- Фигня какая-то, - тихо пожаловался государь своему первому министру. - Что они мне тут советуют?! А сошлю-ка я их всех, куда Макар телят не гонял. Пусть узнают у меня, где раки зимуют.
Первый министр дипломатично кивнул. Губернаторы благоразумно молчали, потому что не знали что сказать. А народ терзался сомнением да любопытством - что это еще за фигня такая, заморская - гражданское общество? Это что, теперь бороды велят брить? Или за компьютеры посадят? Или еще чего-то диковинное? И терзались людишки сомнениями, и пытали друг друга - что же это такое, и запасали соль на всякий случай, и все равно не собирались ничего делать.
- А они все равно ничего не будут делать, - поднялся один старый политтехнолог. - А и слава Богу, ибо коли русский человек захочет чего-то делать, его же ить не остановишь потом. До последнего позвонка дойдет!
Тут нахмурился государь, но политтехнолог был не только старый, но и мудрый, и потому продолжил без запинки:
- Но коль государь изволит видеть гражданское общество в натуре, сиречь, в России, есть одно безотказное средство - повышение налогов.
Тут заинтересовались все, но в особенности главный казначей.
- И тарифы не худо было бы поднять, но чтоб смачно было, эдак раз в пять, а то и в десять.
Тут проснулись даже самые сонные губернаторы, а главный казначей уже не сводил влюбленных глаз с политтехнолога.
- А если еще начать отымать у людишек что-то кровное и конкретное, да хоть бы и дома ихние - было бы совсем замечательно. Тут уж государь увидит гражданское общество во всей красе, и активность его увидит, и организованность, и строить уже ничего не надо будет - впору только ломать.
Сказал - и сел. И заспорили избранные да лучшие мужи государства, да министры, да депутаты, да сенаторы, да губернаторы, да политтехнологи разные, но всех их перекрыл голос главного казначея:
- Повышать!
А столичный градоначальник поддакнул:
- Отымать!
А первый министр дипломатично промолчал. И решил государь:
- Да будет так! - уж очень хотелось ему поглядеть на гражданское общество.
И тут такое началось, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Как узнали людишки, что подати повысились, да не просто так, а смачно, эдак раз в пять, а то и в десять, как заволновались, как забеспокоились, как закричали. А как пришли к ним мытари отымать нажитое, да бумажки всякие совать под нос, да твердить, что не ихнее это всё, и вообще не по закону, так собрались людишки на сход и постановили меж собой - не волим!
И порешили они слободу свою вместе отстаивать, и не расходиться, доколь мытарей не прогонят, и челом бить государю и его наместникам, дабы защитили те их права конституционные (один шустрый малец в Интернете выискал, что сие означает). И такой шум великий подняли, и в набат забили, и бумажек столько подписали, что градоначальник не единожды покряхтел и проклял свое скороспелое согласие с мудрым политтехнологом. А государь только радовался да ладошки потирал: «Есть, есть у нас гражданское общество!» - ликовал он про себя.
А тут и другие людишки поднялись против налогов да тарифов, и без всяких призывов массовика-затейника на митинг вышли, и такие неподобные слова говорили, что даже государь смутился. А первый министр дипломатично промолчал.
И спросили тогда старого мудрого политтехнолога: не хватит ли? А тот только головой покачал, да очки на носу поправил.
И поняли люди, что заморская фигня не уйдет просто так, и вздохнули сокрушенно, и почали организовываться в партии, да общества, да коллективы, да движения, и стали требовать отставок государевых слуг, да снижения податей, да нерушимости собственности, да еще, до кучи, соблюдения прав человека и свободы слова (это еще один шустрый малец выискал в Интернете, что сие означает).
И возликовал государь пуще прежнего, и преисполнился гордости за свой народ, что почал строить гражданское общество и выражать свою активную гражданскую позицию, и стал он соседям показывать на такое активное строительство и многозначительно подмигивать: мол, теперь и у нас всё как у людей.
И второй раз спросили старого мудрого политтехнолога: не хватит ли? И снова он сказал:
- Рано. Пусть народ так сорганизуется, чтобы государь его во всей красе увидел.
Тут раздался звон, и в окно влетел кирпич, и разбил политтехнологу очки и нос, и закричали все, а государь засмеялся.
А первый министр дипломатично промолчал.