Из дома вышел человек с дубинкой и мешком
У меня такое чувство, что стихи Хармса я знаю с совсем детского возраста. Мама как--то принесла с работы напечатаные на пишущей машинке листы, где были стихи про "Жили в квартире 44 сорок четыре веселых чижа."
Там еще от руки строчки добавлены, которые я прочел когда читать научился, как я потом понял, уже не хармсовские, а Николая Олейникова :
Жили в квартире
Сорок четыре
Сорок четыре
Тщедушных чижа:
Чиж-алкоголик,
Чиж-параноик,
Чиж-шизофреник,
Чиж-симулянт.
Чиж-паралитик,
Чиж-сифилитик,
Чиж-маразматик,
Чиж-идиот.
Стих про Ивана Топорышкин тоже с тех же времен. До сих пор не могу выучить второй и третий куплет)
Так вот, как раз к годовщине смерти Хармса в феврале 42 года на стене его дома появилась вот такая граффити:
Страшен Даниил Иванович, жуткая физиономия с известной фотографии. Правда, Алису Ивановну Порет все время оттуда отрезают, да и ладно. С этим домом она не сильна связана.
А вот зато история : есть у Хармса стихотворение про "Фадеева, Налдеева и Пепермалдеева". Его я выучил уже когда детям читал. Так вот - второй - Налдеев ( или Калдеев, Кильдеев, а может и Халдеев - в разных списках по разному) был вполне себя реальный персонаж - дворник этого дома ( или управдом). Точно известно, что он был понятым при одном из арестов Хармса.Может про него вот этот стих:
" В шубе, в шапке, в душегрейке
Дворник трубочку курил,
И, усевшись на скамейке,
Дворник снегу говорил:
"Ты летаешь или таешь?
Ничего тут не поймешь!
Подметаешь, разметаешь,
Только без толку метешь!
Да к чему я говорю?
Сяду я да покурю".
А может этот дворник-управдом попал в рассказ "Праздник" и чертежники там сидели на этой самой крыше?
А это уже из "Легенды о табаке" Александра Галича:
"Лил жуткий дождь
Шёл страшный снег
Во всю дурил двадцатый век...
а дальше Галич повторяет нехитрое стихотворение Хармса "Из дома вышел человек с дубинкой и мешком..."
Он действительно вышел из этого дома в августе 1941 года.
И исчез.
(" И вот, однажды, поутру,
Вошел он в темный лес,
И с той поры, и с той поры,
И с той поры исчез.)
Марина Малич присутствовала при аресте, его вывели из дома и всё. Знакомые его больше не видели. Дальше остались только протоколы допросов, психиатрические экспертизы ( болен - не расстреляли).
"А в дверь стучат.
Двадцатый век!
Стучат!
Как в темный лес
Ушел однажды человек
И навсегда исчез..."
Марина Малич принесла Хармсу передачу в Кресты . Ее не приняли ( февраль 1942 года. В декабре, январе и этом феврале по сто тысяч ленинградцев умирало, а тут вернули еду), бросив: "Умер второго февраля"
Второе февраля значится и в официальных документах, полученных родственниками уже после войны.
Но слух, что Хармса видели в эвакуации был.
"...За ним бежали сто собак,
А он по крышам лез...
Но только в городе табак
В тот день как раз исчез,
И он пошел в Петродворец,
Потом пешком в Торжок...
Он догадался, наконец,
Зачем он взял мешок...
Он шел сквозь свет
И шел сквозь тьму,
Он был в Сибири и в Крыму,
А опер каждый день к нему
Стучался, как дурак...
И много, много лет подряд
Соседи хором говорят:
- Он вышел пять минут назад,
Пошел купить табак..."
В любом случае остался чемоданчик. Это чудо, конечно. Чудеса случались с Хармсом при жизни, он был мистиком, но самое большое чудо случилось после его смерти, в том блокадном Ленинграде.
Яков Друскин, друг Хармса пришел к нему домой в феврале 42 года ( не знаю до того как в дом попала бомба или после, но квартира осталась целой), забрал все рукописи что смог найти и унес с собой. Зимой 1942 года, когда сил не всегда хватало чтобы карточки на 250 граммов хлеба отоварить, Друскин прошел километра два в одну сторону, собрал чемоданчик и вернулся к себе домой.
И вот благодаря этому чуду я могу читать своим детям стихи моего любимого детского поэта.
