Сижу на берегу реки и пытаюсь в мутной воде разглядеть рыб. Рыб не видно, а вот зато мошек у поверхности воды пляшет превеликое множество! Если приглядеться, то в вечерних лучах солнца можно разглядеть два сорта насекомых. Первые - большие и жирные, скользят как на коньках по поверхности и видимо вырваться из водного плена не могут (интересно как они туда попадают?). Вторые - маленькие и худощавые, кружат над самой водой в эпилептическом припадке, но никогда ее не касаются. Виражи Чкалова и вид тригонометрических функций перемноженных друг на друга в страшном беспорядке и возведенных в дробную степень просто детский лепет в сравнении с траекториями движения этих маленьких тварей! И потому, если долго и пристально смотреть на их пляс, то начинает подташнивать.
"Если бы я был рыбой", - подумал я, "то я бы тихо и незаметно подкрадывался из глубины речушки к поверхности, прикинувшись куском темной водоросли или старым сучком на худой конец, а потом "ам!" и беззаботная мошка исчезала бы у меня во рту!" Еще немного попялился на мошек и продолжил: "Если бы я был голодной рыбой, то несомненно охотился бы на больших скользящих мошек, потому что они не могут оторваться от поверхности воды и смогут спасаться от меня лишь в эдаком двумерном мире, что делает их легкой добычей, да и "мяса" в них больше. А если бы я плавал не один а со своей девушкой со своей любимой рыбкой, то я бы непременно охотился на маленьких летающих мошек, смешно и неуклюже выпрыгивал бы из воды, широко разевая рот, а затем с шумом и плеском плюхался бы обратно и радовался бы беззвучному смеху своей пассии."
Но рыб было не видно, ни голодных охотников, ни мирно прогуливающихся со своими возлюбленными прыгунами, да и я не был рыбой. Я плюнул смотреть на мошек и пошел дальше. А вдалеке все раздавался пронзительный звук
бьющегося стекла.