Один шаг от убийства животного к убийству человека в традиционном обществе
Показательные слова есть в книге "Суад, или сожженная заживо". Сначала убийство животных, наверное шокирует каждого - а потом воспринимается как технический момент. А дальше и до убийства человека недалеко, что и происходит в книге:
"Я начала прятаться, чтобы поплакать, каждый раз, когда мой отец убивал барана или курицу, потому что я дрожала за свою жизнь. Смерть животного, как и смерть младенца, такая простая и такая обыкновенная для моих родителей, повергала меня в ужас, я боялась, что исчезну в свою очередь, как и они, так же просто и быстро".
А зачем они, собственно, нужны - дети женского пола? Их и так в семье, где жила Суад, было 5 или 6.
К огромнейшему счастью, мы живем не в том фундаменталистском обществе. Но и к дореволюционной российской деревне, где убийство животных не прятали от глаз людских, безразличное отношение к жизни человека тоже в некотором роде относится, хотя об этом мало кто говорит - не принято это. А ведь сплошь и рядом бывали случаи, когда родители просто "не кормили" новорожденных детей - и проблема нежелательного потомства решалась вроде как естественно. Любого современного читателя, скорее всего, шокирует и то, что пишет о своем детстве толстовец В.В.Янов. Когда он появился на свет, то соседка заявила его отцу: "Теперь семья большая, а твое здоровье слабое, хоть бы Господь прибрал дитя поскорее" ("Воспоминания крестьян-толстовцев", с. 6).
"Разумными" пожеланиями доброхоты не ограничивались. На странице 8 той же книги мы читаем: "Некоторые досужие "добрые" соседи очень не хотели, чтобы я жил на свете, и старались разными, будто невинными способами так, чтобы мать не знала, меня травить, чтоб я помер. Так они хотели пожалеть мою мать и облегчить, но все сходило благополучно, и я вырос до школьной скамьи".
А что - котят же топят, да собственноручно, за животными сначала ухаживают, а потом убивают - надо же семью кормить. Как же не пожалеть матушку, одним больше ей, одним меньше - надо же помочь ей!
Уж сколько плохого было сказано про урбанизацию, и небезосновательно, однако после знакомства с ТАКОЙ литературой приходит в голову мысль, что плюсы есть во всем.
"Я начала прятаться, чтобы поплакать, каждый раз, когда мой отец убивал барана или курицу, потому что я дрожала за свою жизнь. Смерть животного, как и смерть младенца, такая простая и такая обыкновенная для моих родителей, повергала меня в ужас, я боялась, что исчезну в свою очередь, как и они, так же просто и быстро".
А зачем они, собственно, нужны - дети женского пола? Их и так в семье, где жила Суад, было 5 или 6.
К огромнейшему счастью, мы живем не в том фундаменталистском обществе. Но и к дореволюционной российской деревне, где убийство животных не прятали от глаз людских, безразличное отношение к жизни человека тоже в некотором роде относится, хотя об этом мало кто говорит - не принято это. А ведь сплошь и рядом бывали случаи, когда родители просто "не кормили" новорожденных детей - и проблема нежелательного потомства решалась вроде как естественно. Любого современного читателя, скорее всего, шокирует и то, что пишет о своем детстве толстовец В.В.Янов. Когда он появился на свет, то соседка заявила его отцу: "Теперь семья большая, а твое здоровье слабое, хоть бы Господь прибрал дитя поскорее" ("Воспоминания крестьян-толстовцев", с. 6).
"Разумными" пожеланиями доброхоты не ограничивались. На странице 8 той же книги мы читаем: "Некоторые досужие "добрые" соседи очень не хотели, чтобы я жил на свете, и старались разными, будто невинными способами так, чтобы мать не знала, меня травить, чтоб я помер. Так они хотели пожалеть мою мать и облегчить, но все сходило благополучно, и я вырос до школьной скамьи".
А что - котят же топят, да собственноручно, за животными сначала ухаживают, а потом убивают - надо же семью кормить. Как же не пожалеть матушку, одним больше ей, одним меньше - надо же помочь ей!
Уж сколько плохого было сказано про урбанизацию, и небезосновательно, однако после знакомства с ТАКОЙ литературой приходит в голову мысль, что плюсы есть во всем.