ДО ПЕТРОПОЛЯ И ВСПЯТЬ
Всем привет, я приплыл!
ГОРОД ЧЕРЕПОВЕЦ
На корме после плясок вечерних
снова тихо, и дождь перестал.
Вся в огнях, будто ёлка в сочельник,
как прекрасна в ночи Северсталь!
Каравеллами дымные домны
проплывут, отражаясь в Шексне,
и взгрустнётся умильно и томно
человеку советскому -
мне.
РЕКА СВИРЬ
Идя по серой вздыбленной Свири,
всю тёмную эпоху неолита
рельефно ощущаешь изнутри:
она в тебя до самых глаз налита.
Так распирает, что не продохнуть.
В душе твоей - со всею мощью плебса
гуляет чудь, принявшая на грудь,
и вепсы голосят не хуже Лепса.
А внешне - ты сидишь, как Чайльд-Гарольд,
придавлен к стулу невесёлой думой,
покуда не поймёшь - пора в народ! -
поймав онежской чайки взгляд угрюмый.
ОСТРОВ ВАЛААМ
На валаамском габбро-диабазе
не зреет ананас ни в коем разе -
такой пошлятины б не попустил Господь.
Но яблони от тягости плодовой
склонили ветви и кладут в ладони
нам налитую розовую плоть.
Рви вволю - под ответственность свою:
всё, как положено,
всё, как в раю.
ЛАДОГА
Чтоб видеть небо, нужно море,
и ночь, и только сигарета
одна светилась чтоб,
сеньоре
чуть озаряя губки-змейки,
а в остальном - тьма без лазейки,
и чтобы в тучах - вдруг - прореха.
Должны удача и искусство
сойтись на миг, чтоб, как из склепа,
Узреть посоленную густо
Ржаную четвертушку неба.
РЕКА ОЯТЬ
Зябко - два прихлопа три притопа -
на корме стоять.
Два порога, двадцать два притока
у реки Оять.
Сгинет всё лет через сто иль двести,
будто буква ять -
баржи, лесопилки, верфи, вепсы -
всем не устоять.
Что теперь плывёт перед глазами -
всё века сотрут.
Присны лишь река под небесами
да «Заросший пруд».
БЕЛОЕ ОЗЕРО
Белое озеро - бурое,
мутное - цвета сепии.
Этим - с родной культурою
схожее в высшей степени.
Но берега туманные,
тая полоской узкою,
мнятся обетованными -
всё, как с культурой русскою.