(no subject)
В час ночи 25 июля мы с напарником не вышли на маршрут Уллуауз 5а по северной стене - это такая гора в Безенги высотой 4676 метров, всего на 130 метров пониже Монблана.
Я никогда не чувствовал себя более готовым к маршруту.
Да, полтора километра льда, даже пологого и летнего, не смотрелись совсем уж легкой добычей, особенно вместе с подозрительным и наверняка тонким ледовым кулуарчиком в самом верху. Но мы были готовы и обвязывать буры, вкрученные меньше чем на половину (случилась отличная практика на 5а на Урале), и страховаться крючьями на стенках кулуара, и лезть на скальную башню - если кулуар окажется непроходимым - и даже ночевать на ней. У нас было достаточно времени, нас не ждали дома и на работе. Запасы расходной веревки позволяли обновить все петли на спуске - предстояло не меньше десяти дюльферов на обратную сторону горы, а мы были первыми на маршруте в сезоне.
Мы были вооружены умеренно оптимистичным прогнозом от базы, которая радировала что завтра будет то же что и сегодня - то есть ясно с утра и обычная для Безенги послеобеденная хмарь. Не ожидалось ни гроз, ни циклонов, никаких сомнительных погодных подарочков от грузинских соседей из-за Кавказского Хребта.
Сам маршрут был в идеальном состоянии: последние излишки снега сползли с него мокрыми лавинами у нас на глазах еще несколько дней назад, когда мы спускались с Урала - верный признак того что не придется каждый раз копать метровую яму чтобы вкрутить бур. При этом бергшрунд все еще был заботливо перекрыт парой снежных мостов, а обнажившийся лед выглядел достаточно зафирновавшимся чтобы лазание не было чересчур утомительным.
Да и с чего бы? Мы оба были прекрасно акклиматизированы, с двумя недавними ночевками на 4200 и еще двумя на 3800. Перед выездом я два месяца бегал интервалы в гору с перепадом по 300-400 метров и в результате чувствовал себя ощутимо лучше чем когда либо. Из лагеря под стену мы подошли чуть больше чем за четыре часа и все оставшееся время дремали и поглядывали на маршрут, с которого при нас не упало ни камушка. Не было видно и старых следов от камней на снегу.
У меня и у напарника опыт нескольких сезонов в зимней Ала-Арче с ее знаменитым “бетонным” льдом, когда инструмент относительно легко забивается лишь в естественные трещинки - так что на летнем льду мы чувствовали себя весьма вольготно. Кошки и инструменты мы подточили еще накануне, а 16 ледобуров позволяли бы держать хороший темп и подолгу не встречаться для обмена снарягой.
Еще было важно не заблудиться в ответвлениях кулуаров на спуске, но я проконсультировался у четырех человек, чтобы исключить ошибки в интерпретации. Дюльферять собирались не по пути подъема, а на другую сторону горы - на пустые ночевки 3900 в самом “медвежьем углу” района откуда еще предстояло весь следующий день выбираться через разорванный ледопад. Но нам навстречу должна была подниматься группа питерского “политехника”, так что за тылы мы не переживали.
Мы припарковали нашу однослойную палаточку буквально в пяти метрах от снега и метрах в двухстах от начала маршрута - с утра можно было сразу связаться и лезть через берг. Легкий объектив, купленный специально для этого восхождения, был готов фоткать подлезающего напарника в нежном утреннем свете и нас обоих на вершине, с грандиозной громадой пятитысячника Коштан-тау на заднем плане.
Короче, мы предусмотрели все. Я пролидировал весь маршрут, выпил пиво в баре, получил запись в книжке, обработал фотки, ответил на восторженные комментарии, сделал пару фоток эффектного заката и задремал в спальнике под стихающие звуки тающей воды на леднике. Друзья приготовились смотреть на нас в бинокль из лагеря: стена Уллуауза эффектно замыкает ущелье, и восходители невольно выходят на манеж, в виду у многочисленных зрителей.
Часы пропищали в полночь. Мы высунули носы из палатки - черный треугольник горы целиком вырисовывался перед нами, но камни вокруг палатки были мокрыми от мороси. На горизонте вспыхивало и изредка рокотало.
⁃ Восемь.
⁃ Я десять насчитал. Типа в трех километрах. Хм. Давай переставим еще на часик.
⁃ Давай.
Еще через час вспышки стали заметно реже, но гром все еще долетал, а на середине горы повисло облако. В этот самый момент мы стали сообщниками и слили восхождение. Теплый спальничек затягивал обратно, а о последствиях не думалось.
Уже в четыре утра, когда стало светать, а стремительно розовеющее небо очистилось от последних тучек, до меня наконец начал доходить весь ужас происходящего, и я стал тормошить напарника - но он наотрез отказался выходить так поздно. Да, ведь с обедом могут посыпаться камни. Которых не было вчера. Да, ведь на этот маршрут все советуют выходить в час ночи. Да, стоять на вершине в пять вечера, а не в час дня было бы нервно. Да, да, все верно…
Поджав хвосты, мы спускались в лагерь в отличный погожий денек, а позже выслушивали глубокомысленные заверения в том что гора никуда не денется и что здорово что мы вернулись живыми. Для любителей суеверий - в тот день в Безенги случилось ТРИ аварии: две переломанные лодыжки и один камень в бедро. Но я не суеверный: в 2017-м, в день когда авария случилась со мной, не было ни единого звоночка, наша группа уверенно вышла на восхождение.
Урок от Уллуауза - помнить о последствиях бездействия. Вот этот самый миг, когда твой взгляд скользит по моей кириллице - это самое “сейчас” - не повторится более никогда. Нет ничего проще позволить ему проскользнуть сквозь пальцы, но совершенно невозможно прожить его заново, по-другому. Отчаяние от осознания этого факта, которое ярко передали создатели фильма “Необратимость”, съедало меня несколько дней после несостоявшегося восхождения, но, надеюсь, запомнится и научит больше ценить свое время.
А еще, альпинизм - это, конечно, про управление рисками, но трушный альпинизм немыслим без остаточного риска и удачи. Его невозможно упаковать в удобную форму, сделать “паркетным”, уютным и полностью безопасным. Он останется интеллектуальным и хулиганским средством доказательства своего существования через страдание и самовыпуск - как Твайт и Шамало - для тех кто действительно в этом нуждается.
Я никогда не чувствовал себя более готовым к маршруту.
Да, полтора километра льда, даже пологого и летнего, не смотрелись совсем уж легкой добычей, особенно вместе с подозрительным и наверняка тонким ледовым кулуарчиком в самом верху. Но мы были готовы и обвязывать буры, вкрученные меньше чем на половину (случилась отличная практика на 5а на Урале), и страховаться крючьями на стенках кулуара, и лезть на скальную башню - если кулуар окажется непроходимым - и даже ночевать на ней. У нас было достаточно времени, нас не ждали дома и на работе. Запасы расходной веревки позволяли обновить все петли на спуске - предстояло не меньше десяти дюльферов на обратную сторону горы, а мы были первыми на маршруте в сезоне.
Мы были вооружены умеренно оптимистичным прогнозом от базы, которая радировала что завтра будет то же что и сегодня - то есть ясно с утра и обычная для Безенги послеобеденная хмарь. Не ожидалось ни гроз, ни циклонов, никаких сомнительных погодных подарочков от грузинских соседей из-за Кавказского Хребта.
Сам маршрут был в идеальном состоянии: последние излишки снега сползли с него мокрыми лавинами у нас на глазах еще несколько дней назад, когда мы спускались с Урала - верный признак того что не придется каждый раз копать метровую яму чтобы вкрутить бур. При этом бергшрунд все еще был заботливо перекрыт парой снежных мостов, а обнажившийся лед выглядел достаточно зафирновавшимся чтобы лазание не было чересчур утомительным.
Да и с чего бы? Мы оба были прекрасно акклиматизированы, с двумя недавними ночевками на 4200 и еще двумя на 3800. Перед выездом я два месяца бегал интервалы в гору с перепадом по 300-400 метров и в результате чувствовал себя ощутимо лучше чем когда либо. Из лагеря под стену мы подошли чуть больше чем за четыре часа и все оставшееся время дремали и поглядывали на маршрут, с которого при нас не упало ни камушка. Не было видно и старых следов от камней на снегу.
У меня и у напарника опыт нескольких сезонов в зимней Ала-Арче с ее знаменитым “бетонным” льдом, когда инструмент относительно легко забивается лишь в естественные трещинки - так что на летнем льду мы чувствовали себя весьма вольготно. Кошки и инструменты мы подточили еще накануне, а 16 ледобуров позволяли бы держать хороший темп и подолгу не встречаться для обмена снарягой.
Еще было важно не заблудиться в ответвлениях кулуаров на спуске, но я проконсультировался у четырех человек, чтобы исключить ошибки в интерпретации. Дюльферять собирались не по пути подъема, а на другую сторону горы - на пустые ночевки 3900 в самом “медвежьем углу” района откуда еще предстояло весь следующий день выбираться через разорванный ледопад. Но нам навстречу должна была подниматься группа питерского “политехника”, так что за тылы мы не переживали.
Мы припарковали нашу однослойную палаточку буквально в пяти метрах от снега и метрах в двухстах от начала маршрута - с утра можно было сразу связаться и лезть через берг. Легкий объектив, купленный специально для этого восхождения, был готов фоткать подлезающего напарника в нежном утреннем свете и нас обоих на вершине, с грандиозной громадой пятитысячника Коштан-тау на заднем плане.
Короче, мы предусмотрели все. Я пролидировал весь маршрут, выпил пиво в баре, получил запись в книжке, обработал фотки, ответил на восторженные комментарии, сделал пару фоток эффектного заката и задремал в спальнике под стихающие звуки тающей воды на леднике. Друзья приготовились смотреть на нас в бинокль из лагеря: стена Уллуауза эффектно замыкает ущелье, и восходители невольно выходят на манеж, в виду у многочисленных зрителей.
Часы пропищали в полночь. Мы высунули носы из палатки - черный треугольник горы целиком вырисовывался перед нами, но камни вокруг палатки были мокрыми от мороси. На горизонте вспыхивало и изредка рокотало.
⁃ Восемь.
⁃ Я десять насчитал. Типа в трех километрах. Хм. Давай переставим еще на часик.
⁃ Давай.
Еще через час вспышки стали заметно реже, но гром все еще долетал, а на середине горы повисло облако. В этот самый момент мы стали сообщниками и слили восхождение. Теплый спальничек затягивал обратно, а о последствиях не думалось.
Уже в четыре утра, когда стало светать, а стремительно розовеющее небо очистилось от последних тучек, до меня наконец начал доходить весь ужас происходящего, и я стал тормошить напарника - но он наотрез отказался выходить так поздно. Да, ведь с обедом могут посыпаться камни. Которых не было вчера. Да, ведь на этот маршрут все советуют выходить в час ночи. Да, стоять на вершине в пять вечера, а не в час дня было бы нервно. Да, да, все верно…
Поджав хвосты, мы спускались в лагерь в отличный погожий денек, а позже выслушивали глубокомысленные заверения в том что гора никуда не денется и что здорово что мы вернулись живыми. Для любителей суеверий - в тот день в Безенги случилось ТРИ аварии: две переломанные лодыжки и один камень в бедро. Но я не суеверный: в 2017-м, в день когда авария случилась со мной, не было ни единого звоночка, наша группа уверенно вышла на восхождение.
Урок от Уллуауза - помнить о последствиях бездействия. Вот этот самый миг, когда твой взгляд скользит по моей кириллице - это самое “сейчас” - не повторится более никогда. Нет ничего проще позволить ему проскользнуть сквозь пальцы, но совершенно невозможно прожить его заново, по-другому. Отчаяние от осознания этого факта, которое ярко передали создатели фильма “Необратимость”, съедало меня несколько дней после несостоявшегося восхождения, но, надеюсь, запомнится и научит больше ценить свое время.
А еще, альпинизм - это, конечно, про управление рисками, но трушный альпинизм немыслим без остаточного риска и удачи. Его невозможно упаковать в удобную форму, сделать “паркетным”, уютным и полностью безопасным. Он останется интеллектуальным и хулиганским средством доказательства своего существования через страдание и самовыпуск - как Твайт и Шамало - для тех кто действительно в этом нуждается.