Ёж: Наука и "социальная наука"
Если уж говорить про "ценность теории", то следовало бы указать на то, что для большого числа (хотя и не для всех) теорий, которые имеют хождение, применим ещё один критерий ценности.
Более интересный, чем простая воспроизводимость предсказаний при пассивном наблюдении.
Этот критерий - возможность получения воспроизводимого результата при активных действиях в области применения этой теории.
Речь идёт о постановке экспериментов с воспроизводимым результатом и, так же, о каких-то действиях, спланированных и осуществлённых с применением этой теории, но лежащих не в чистой сфере познания, а имеющих какой-то практический (обычно - полезный) результат.
Мы могли бы проранжировать то, что мы получаем при использовании теории по степени ценности следующим образом:
a) получение объяснения тех данных, которые мы уже имеем
б) получение модели, предсказывающей новые наблюдаемые данные, которых у нас нет в момент формулирования теории, но которые мы получим в процессе наблюдения в дальнейшем
в) получение модели, позволяющей спланировать и осуществить какие-то действия в сфере наблюдения, и получить сколько-то предсказуемый результат этих действий
По причинам, обсуждавшимся ранее (мы можем создать модель "объясняющую", задним числом любой набор данных) чистый вариант а) малоинтересен в качестве научной теории и вообще должен рассматриваться в большей степени как лингвистический феномен или развлечение с математикой, чем как познавательная деятельность. Ничего нового мы таким способом узнать не можем.
Граница между вариантами б) и в) постоянно смещается, так как возможности человечества активно действовать растут. Например, вопросы движения планет и прочих небесных объектов из сферы чистого наблюдения давно уже перешли в сторону практического применения научных теорий - полеты межпланетных зондов планируются и обсчитываются с применением небесной механики.
К сожалению для чистой науки, в сфере социальных теорий мы имеем принципиальную проблему с воспроизводимостью начальных условий для любого сколько-нибудь масштабного эксперимента или практических действий.
Это не означает того, что такие условия не воспроизводимы вообще, но это означает, что степень подобия одного и другого случая в серии наблюдений и экспериментов всегда будет предметом дискуссии.
Наиболее серьёзным препятствием к тому, чтобы объявить социальные или экономические теории чистой наукой, то есть - познавательной деятельностью, является то, что невольные участники сколько-то масштабных социальных событий в той или иной степени оказываются информированы или подвержены влиянию сведений о результатах предыдущих таких событий.
Не обязательно эта информированность будет отрефлексирована каждым из "подопытных", но, по крайней мере, на текущий момент, мы можем говорить о том, что участники любого масштабного социального движения, как минимум, пытаются постоянно перестраивать свои шаблоны поведения с тем, чтобы добиться той или иной выгоды. И эта перестройка обычно идёт быстрее, чем наблюдатель успевает обобщить результаты своих предыдущих наблюдений, дополнив их текущими событиями.
Принципиальное отличие социальных и экономических теорий от прочих научных теорий состоит в том, что социальная и экономическая сфера является конкурентной игрой, в которой участвуют много акторов. Любая сколько-то работающая, то есть, дающая возможность предсказуемым образом воздействовать на реальность, социальная теория будет применена этими акторами в игре в качестве основы для стратегии, позволит модифицировать собственные шаблоны поведения и, как правило, шаблоны поведения других лиц, находящихся в игре.
То есть, на практике, у участников социальной игры нет никакой заинтересованности в том, чтобы сохранять стабильные условия для того, чтобы проверка социальной теории проходила в воспроизводимых условиях.
Эта ситуация принципиально отличается от ситуации с естественными науками или, например математикой, где у добросовестных участников совместной деятельности по познанию мира такая заинтересованность, безусловно, есть.
Более того, следует указать на то, что у участников социальной игры имеется прямая заинтересованность в том, чтобы стратегию, последовательность и результаты их действий нельзя было достоверно предсказать и уже тем более, чтобы на эти действия нельзя было воздействовать со стороны таким способом, чтобы получить гарантированный с какой-то вероятностью результат.
Эта заинтересованность сама по себе не является логическим основанием считать, что существует какой-то "заговор" против исследователей-социологов и экономистов. Но она позволяет указать на то, что любой способный к минимальной рефлексии и старающийся соблюдать собственную выгоду участник игры даст, при широкомасштабном исследовании, учёному-исследователю меньше информации, чем тот мог бы получить бы, точечно изучая ситуацию вокруг конкретной персоны.
Хорошей иллюстрацией к этому эффекту "шумового сокрытия информации" является широко известная неточность масштабных социологических исследований, переписей населения, exitpoll-ов и прочих подобных мероприятий, участие в которых добровольно для опрашиваемых и не влечёт за собой санкций за отказ в раскрытии информации или неверное информирование.
Неизбежно, в процессе такого исследования часть опрашиваемых дают исследователю неверную информацию о себе, а часть - просто уклоняется от её передачи.
Подводя итог, при исследовании человеческого общества, исследователь сталкивается с феноменом, который не имеет место при исследовании неразумной природы.
Неразумная природа не врёт целенаправленно физику или химику, звезды не отмалчиваются, отказываясь представить информацию о спектре своего излучения астроному и т.д. и т.п.
А при исследовании общества исследователь имеет дело с информацией, которая искажается и изымается, как минимум, на микроуровне, а, зачастую, и на этапе агрегации. (Опять таки можно вспомнить о том, до какой степени методики работы официальных статистических ведомств по всему миру подвержены манипуляциям, в том числе и задним числом).
По всей видимости, этот феномен имеет принципиальное значение.
Ранее я указывал на то, что методология науки выполняет роль социального фильтра, позволяющего учёным экономить время и силы в борьбе с попытками неучёных предъявить имитацию научной деятельности обществу для получения у общества ресурсов.
В сфере социальных и экономических наук можно смело утверждать, что этот фильтр в должной мере не работает и никогда не работал.
Более интересный, чем простая воспроизводимость предсказаний при пассивном наблюдении.
Этот критерий - возможность получения воспроизводимого результата при активных действиях в области применения этой теории.
Речь идёт о постановке экспериментов с воспроизводимым результатом и, так же, о каких-то действиях, спланированных и осуществлённых с применением этой теории, но лежащих не в чистой сфере познания, а имеющих какой-то практический (обычно - полезный) результат.
Мы могли бы проранжировать то, что мы получаем при использовании теории по степени ценности следующим образом:
a) получение объяснения тех данных, которые мы уже имеем
б) получение модели, предсказывающей новые наблюдаемые данные, которых у нас нет в момент формулирования теории, но которые мы получим в процессе наблюдения в дальнейшем
в) получение модели, позволяющей спланировать и осуществить какие-то действия в сфере наблюдения, и получить сколько-то предсказуемый результат этих действий
По причинам, обсуждавшимся ранее (мы можем создать модель "объясняющую", задним числом любой набор данных) чистый вариант а) малоинтересен в качестве научной теории и вообще должен рассматриваться в большей степени как лингвистический феномен или развлечение с математикой, чем как познавательная деятельность. Ничего нового мы таким способом узнать не можем.
Граница между вариантами б) и в) постоянно смещается, так как возможности человечества активно действовать растут. Например, вопросы движения планет и прочих небесных объектов из сферы чистого наблюдения давно уже перешли в сторону практического применения научных теорий - полеты межпланетных зондов планируются и обсчитываются с применением небесной механики.
К сожалению для чистой науки, в сфере социальных теорий мы имеем принципиальную проблему с воспроизводимостью начальных условий для любого сколько-нибудь масштабного эксперимента или практических действий.
Это не означает того, что такие условия не воспроизводимы вообще, но это означает, что степень подобия одного и другого случая в серии наблюдений и экспериментов всегда будет предметом дискуссии.
Наиболее серьёзным препятствием к тому, чтобы объявить социальные или экономические теории чистой наукой, то есть - познавательной деятельностью, является то, что невольные участники сколько-то масштабных социальных событий в той или иной степени оказываются информированы или подвержены влиянию сведений о результатах предыдущих таких событий.
Не обязательно эта информированность будет отрефлексирована каждым из "подопытных", но, по крайней мере, на текущий момент, мы можем говорить о том, что участники любого масштабного социального движения, как минимум, пытаются постоянно перестраивать свои шаблоны поведения с тем, чтобы добиться той или иной выгоды. И эта перестройка обычно идёт быстрее, чем наблюдатель успевает обобщить результаты своих предыдущих наблюдений, дополнив их текущими событиями.
Принципиальное отличие социальных и экономических теорий от прочих научных теорий состоит в том, что социальная и экономическая сфера является конкурентной игрой, в которой участвуют много акторов. Любая сколько-то работающая, то есть, дающая возможность предсказуемым образом воздействовать на реальность, социальная теория будет применена этими акторами в игре в качестве основы для стратегии, позволит модифицировать собственные шаблоны поведения и, как правило, шаблоны поведения других лиц, находящихся в игре.
То есть, на практике, у участников социальной игры нет никакой заинтересованности в том, чтобы сохранять стабильные условия для того, чтобы проверка социальной теории проходила в воспроизводимых условиях.
Эта ситуация принципиально отличается от ситуации с естественными науками или, например математикой, где у добросовестных участников совместной деятельности по познанию мира такая заинтересованность, безусловно, есть.
Более того, следует указать на то, что у участников социальной игры имеется прямая заинтересованность в том, чтобы стратегию, последовательность и результаты их действий нельзя было достоверно предсказать и уже тем более, чтобы на эти действия нельзя было воздействовать со стороны таким способом, чтобы получить гарантированный с какой-то вероятностью результат.
Эта заинтересованность сама по себе не является логическим основанием считать, что существует какой-то "заговор" против исследователей-социологов и экономистов. Но она позволяет указать на то, что любой способный к минимальной рефлексии и старающийся соблюдать собственную выгоду участник игры даст, при широкомасштабном исследовании, учёному-исследователю меньше информации, чем тот мог бы получить бы, точечно изучая ситуацию вокруг конкретной персоны.
Хорошей иллюстрацией к этому эффекту "шумового сокрытия информации" является широко известная неточность масштабных социологических исследований, переписей населения, exitpoll-ов и прочих подобных мероприятий, участие в которых добровольно для опрашиваемых и не влечёт за собой санкций за отказ в раскрытии информации или неверное информирование.
Неизбежно, в процессе такого исследования часть опрашиваемых дают исследователю неверную информацию о себе, а часть - просто уклоняется от её передачи.
Подводя итог, при исследовании человеческого общества, исследователь сталкивается с феноменом, который не имеет место при исследовании неразумной природы.
Неразумная природа не врёт целенаправленно физику или химику, звезды не отмалчиваются, отказываясь представить информацию о спектре своего излучения астроному и т.д. и т.п.
А при исследовании общества исследователь имеет дело с информацией, которая искажается и изымается, как минимум, на микроуровне, а, зачастую, и на этапе агрегации. (Опять таки можно вспомнить о том, до какой степени методики работы официальных статистических ведомств по всему миру подвержены манипуляциям, в том числе и задним числом).
По всей видимости, этот феномен имеет принципиальное значение.
Ранее я указывал на то, что методология науки выполняет роль социального фильтра, позволяющего учёным экономить время и силы в борьбе с попытками неучёных предъявить имитацию научной деятельности обществу для получения у общества ресурсов.
В сфере социальных и экономических наук можно смело утверждать, что этот фильтр в должной мере не работает и никогда не работал.