Актёрские байки и истории (3)
Марина Левтова, Юрий Мороз и их дочь Даша.
(Николай Лырчиков «За кулисами», Маша, Юра и Том Круз...)
Мы были тогда соседями: Маша Левтова и ее муж, Юра Мороз, жили в соседнем подъезде. Общались мы не ежедневно даже, а круглосуточно - у ребят не было телефона, и связь с миром они поддерживали через меня.
Однажды заходит Марина и говорит: - Какие-то американцы приехали. Нас с Юрой попросили принять их дома. - А кто такие? - Говорят, артисты. Надо бы водки достать. Достать водку тогда, в восемьдесят седьмом, было проблематично. Разворачивалась борьба с алкоголизмом: товарищ Лигачев рубил виноградники и пропагандировал безалкогольные свадьбы. Надо было отстоять километровую очередь, чтобы купить пару поллитровок. Но - отстояли, купили.
В семь вечера захожу я к Марине… Какие артисты тогда могли приехать к нам их Америки? Разумеется, прогрессивно настроенные, вероятнее всего, члены компартии США. То есть никому ни дома, ни у нас не известные, но очень положительные и, стало быть, достойные уважения советских людей. Нам ли не знать, как принимают уважаемых иностранцев, кто бы они ни были! Итак, захожу я к Марине. В глубине коридора стоит и хохочет невысокий крепкий паренек. Старые джинсы, дешевая облегающая майка зеленого цвета. Я почему-то подумал, что это продавец соседнего магазина, через которого Маша доставала продукты для застолья. Но паренек неожиданно заговорил по - английски, и я понял, что это-то и есть один из американцев. «Ну и ну» - думаю. А, он представился: Том. Тут же его жена (тоже актриса) и продюсер. Хоть убейте, имя продюсера забыл. Кажется, Джон. Был еще человек из Совэкспортфильма и девушка-переводчица.
Том - парень действительно обаятельный и очень смешливый. О чем бы, не зашла речь, он непременно находил повод повеселиться. Жена его, наоборот, не проронила за все время ни слова и выглядела обиженной. Джон весь вечер щелкал фотоаппаратом. Не обыкновенным, невиданным - со встроенной вспышкой. Сейчас это просто «мыльница», а тогда, в восьмидесятых, это невиданный агрегат и был единственным напоминанием о том, что перед нами заморские гости.
Застолье было как застолье. Пили как всегда, то есть не шибко мало, время от времени пускались в пляс (то бишь танцевали) и по очереди произносили тосты. Никогда не забуду того, что сказал Том. А сказал он следующее: - И вечеринка эта, и все прочее - все у вас так же, как и у нас. Я-то думал.… Знаете, я думал, что в Москве буду безвылазно сидеть в гостинице. Мне казалось, что если я выйду на улицу - меня тут же побьют комсомольцы. ( Этих «комсомольцев» мы, хохоча, вспоминали. Потом, смотря по видику «Меткий стрелок». «Том полетел воевать с комсомольцами»).
Ну, а затем началась самое забавное. Марина шепнула мне, что надо укладывать спать дочку (Даше было, лет пять, или шесть). - Может, сводишь их к себе? -сказала она. И мы пошли ко мне. Водки у меня не было, но было, как сейчас помню, шесть бутылок «Кагора». Запасся я этим напитком неспроста. После Чернобыля ходили разговоры о том, что «кагор» - незаменимое профилактическое средство против радиации. Вот я и отоварился с запасом. Мрачная жена Тома, переводчица и представитель Совэкспорфильма не пили совсем, а мы - Джон, Том и я - уговорили все шесть бутылок. И это после хорошего количества водочки. Том держался, в вот Джон маленько ослабел.
Позвонила Марина. Сказала, что за американцами пришла машина. «Веди их сюда», - говорит. Стали мы собираться. Я решил, что гостям надо, что -нибудь подарить. Тогда как раз вышел у меня рассказ в журнале «Наш современник». В наличии у меня было один экземпляр, и я подписал его Тому. А Джону что? Стояла у меня тогда в холодильнике банка меда, - родители прислали с Алтая. Мед прекрасный: свежий, белый, густой. Однако беда: початая, взял я оттуда ложку, и ямка сверху не затянулась - мед-то твердый, настоящий. Подошел я к Джону и говорю: - Это мед настоящий, сибирский… - О, Сиби-ирь! - повторил Джон. - Я уверен, тебе понравится, но я отсюда взял одну ложку на пробу, понимаешь? - О, Сиби-ирь! - повторил Джон. Я все пытался извиниться за то, что дарю незапечатанный продукт, но Джона, похоже, это обстоятельство не печалило. - Сиби-и-ирь! - повторял он, прижимая банку к груди. (Не шучу).
Ну, пошли мы к Марине. В подъезде стоит «ЗИЛ» -членовоз. Э, думаю, как у нас капиталистиков-то принимают. У Марины присели к столу, выпили на посошок. И стали прощаться. Наговорили друг другу массу приятного -те, кто в состоянии был говорить. Потом двинулись к двери. Но вдруг заметили, что Джон остался стоять в комнате. Он стоял у стола, засунув руку в карманы и смотря перед собой тяжелым, немигающим взглядом. Мы спросили, в чем дело? Джон ответил, переводчица перевела: - Где мой мед? - Какой мед? - удивились Маша и Юра. Я объяснил, что подарил Джону мед, и он принес его сюда. Стали искать. Меда нигде нет. - Где мой мед? - повторил Джон. И стало понятно, что без меда он отсюда не уйдет. Мы возобновили поиски, к которым подключились теперь и Том с женой, и переводчица и очень солидный, важный человек из Совэкспортфильма. Обыскали все, кроме комнаты, в которой спала Даша. - Где мой мед? - спокойно и сурово попросил Джон, когда мы, ничего не найдя, виновато предстали перед ним. - Да у тебя он его оставил, - сказала Марина. - Иди посмотри. Но я помню-помню! - Джона, выходящего из моей квартиры с прижатой к груди банкой. Тем не менее, побежал домой. Все на месте: шесть пустых бутылок, недопитый кофе. Банка с сайрой (ею, кстати, «Кагор» закусывали). Ничего. Меда нет. Вернулся к Марине. Джон на прежнем месте и выглядит по прежнему: суров и непреклонен. Стали искать по новой. Вошли в комнату Даши, разбудили бедного ребенка, на нечего не нашли. Том и переводчица принялись что-то эмоционально доказывать Джону, но тот не отвечал, да и не слушал. - Где мой мед? - повторял и повторял он. Пришлось насильничать.
С трудом выволокли Джона на улицу (вот так, кстати, отстаивают деловые американцы всякую толику своей собственности). Выходим из подъезда, Юра открывает заднюю дверцу «членовоза», мы пихаем Джона в салон и вдруг видим, что на сиденье машины валяется банка с медом. Оказывается, по пути к Марине наш гость кинул банку через открытое окно в салон. - О, Сиби-ирь! - мгновенно повеселев, воскликнул Джон и прижал банку к груди.
Да-с. Виноват, конечно «Кагор» с сайрой. Прости Джон. Должен сказать, что Том действительно обаятельнейший парень. Этакий человек - праздник. Предположить, что он хоть, сколько - нибудь популярен в Америке, я не мог. Совсем иначе представлялись мне те, кого называют голливудскими звездами. Но вот примерно через полгода после нашей встречи я случайно открыл «Известия» и увидел фото Тома, а над фотографией - название статьи о нем: «Кумир американцев». Ни фига себе, - думаю. Потом посмотрел «Человек дождя». ( Джон, кстати, как мне говорили, продюсер этого фильма). И, знаете, пожалел, что глушили бормотуху, и говорили о московских достопримечательностях. Был смысл поговорить о чем-нибудь другом.
Жизнь, впрочем, непредсказуема. Как знать, может, свидимся еще. Непременно спрошу: как тебе мой рассказик Том? Мед-то, не сомневаюсь, понравился, а вот рассказик… Да, жизнь непредсказуема.
Еще неожиданнее смерти… Марина, Марина.… В году 90-м они, Маша и Юра, уехали из нашего дома. Виделись мы после этого редко. Последний раз - на съемках моего сериала «Очаровательные негодники». Марина играла учительницу. Снимали мы в той школе и в том классе (так вот получилось), где начинала учиться Даша. Вспоминали: друзей, соседей, Дашкиных одноклассников и, конечно, Тома и Джона. В конце съемок, когда у Марины наконец получился долго не получавшийся дубль, она воскликнула: - О, Сиби-ирь! И мы с нею захохотали.