Отпуск (3)
Признаться, мне всегда везёт. Вот и на сей раз, несмотря на то, что мой приезд пришелся на рабочую неделю младшего брата (который работает в пустыне), нам удалось встретиться в первый же день: ему поручили отвезти какой-то груз в Каракуль, а это всего в каких-то 60 км от Бухары - "мелочь", по нашим меркам. Шухрат не только выкроил для встречи со мною вечер, но и явился со всей своей семьей.
Пожалуй, это единственный член семьи, о котором я очень мало писал. А ведь всё моё детство неразрывно связано именно с ним. И хотя он на три года моложе меня, проницателен не по годам. Он не заканчивал никаких университетов, но как и многие бухарцы, является прирожденным психологом: чувствует и может распознать человека по одним лишь внешним признакам.
Я же - не без смеха - всякий раз вспоминаю тот далекий эпизод четвертьвековой давности, когда мне со всей своей семьёй одно время довелось пожить в родном городе. Моему маленькому сыну в то время было лет 5 или 6. Являясь не по годам сообразительным и умным мальчиком, Алишер постоянно что-нибудь выдумывал или заключал пари, в результате которых всегда выходил победителем, что тешило его детское тщеславие. Он настолько уверовал в свою исключительную одаренность, что однажды решил облапошить родного дядю-Шухрата, предложив тому какое-то сомнительное пари. Но, как удачно выразился мой младший брат на попытку своего питерского племянника безнаказанно схитрить, в надежде, что дядю можно развести в два счета:
- Запомни, сынок: мы - бухарские: в глаза смотрим - жопу видим!".
Как бы, давая, тем самым, понять, что те поверхностные знания, полученные его племянником в области психологии, ничто по сравнению с многовековым опытом древних, который по остаточному принципу продолжает ещё питать гены сегодняшних настоящих бухарцев.
- Какого числа ты прилетаешь и на какое время? - помнится, спросит меня Шухрат по телефону накануне моего отпуска.
- 17-го сентября. А обратно - 30-го.
- Значит, мы с тобой увидимся лишь на три-четыре дня... - с горечью констатирует он. - Моя смена заканчивается лишь 26 сентября.
- Ничего страшного. - успокою в свою очередь я брата - Три-четыре дня - это вполне достаточно для того, чтобы "накушаться" водки и меня в невменяемом состоянии воткнули б в самолёт!
Однако, как вскоре выяснится, мой младший брат, оказывается не пьёт. На мой недоуменный взгляд, коротко пояснит:
- Решил на время завязать.
"Нельзя выжрать необъятное!" - в духе Козьмы Пруткова, философски промелькнёт в моей башке.
Это мои внучатые племянницы Марьям и Тахмина. Правда, очаровашечки? А ведь, ещё три года тому назад они были сущими дьяволятами и маленькими разбойницами. Малыш, из к/ф "Вождь краснокожих" (поставленного режиссером Л.Гайдаем по рассказам О.Генри), выглядит невинным ангелочком на фоне моих девочек. Но время идёт и вчерашние "гадкие утята" незаметно превращаются в лебедей, принцесс и таких милых и послушных детей, что просто диву даёшься!
Сегодня, старшая Марьям учится в школе на одни "пятерки", а младшая - ходит в детский сад и в свободное время активно помагает маме по хозяйству.
Мама-Заррина - моя племянница, дочь старшего брата, пошла характером в свою мать - Валентину. Такая же шустрая и деятельная. Глядя на неё, просто поражаешься тому, как она, помимо занятий детьми, с невероятной легкостью и быстротой справляется со многими домашними делами, коих в любой восточной семье более чем предостаточно, и ещё умудряется выкроить время для прогулок с дядей. То есть, со мною. Именно ей я обязан многим: и по выуживанию из архивов многочисленных официальных документов, связанных с моей трудовой деятельностью в советский период, и по хождению к нотариусам, и по заверению документов, и по переводу печатей... Одним словом, если б не Заррина, то я давным давно бы плюнул на свою нищенскую пенсию и не стал бы возиться и бегать по инстанциям. Она настояла и проделала огромную работу, снабдив меня всеми необходимыми "бумажками" с тем, чтобы по приезду в Россию, я смог бы предоставить документы для перерасчёта пенсии. Но... это особая поэма, требующая отдельной главы.
А пока... Пока, нам с племянницей, наконец-то удалось вырваться в район старого города. И надо же такому случиться: мы попали на настоящую выставку ремесел! И место для выставки организаторы выбрали подходящее - архитектурный ансамбль "Пои Калон" ("У подножия Каляна"), где гордо возвышается известный минарет, а по обе стороны от него расположены медресе Мир-и-Араб и пятничная мечеть Калон.
Тут я не удержался и сделал коротенькое видео.
Click to viewМне уже доводилось писать про восточную миниатюру в статье, посвященной выставке работ бухарского миниатюриста Давлата Тошева в Санкт-Петербурге. Здесь же, для общего ознакомления с этим жанром, я лишь немного повторюсь.
Несколько слов о "Миниатюре", как о жанре изобразительного искусства. Сам термин происходит от латинского "minium" - красные краски, которые применялись при оформлении древних рукописных книг и инкунабул (то есть, книг, изданных на заре книгопечатания и до 1 января 1501 года).
В данном случае, речь пойдет о восточной миниатюре вообще, и о персидской живописи частности.
Следует отметить, что арабский Халифат не только принес новую религию на территорию Ирана, Центральной Азии и Индии, но и - во многом - сам, ассимилировавшись с культурным пластом более древних народностей, сумел в короткое время достичь своего наивысшего расцвета. И в этом, наряду с восточной поэзией, немалая заслуга принадлежит и восточной миниатюре. Персидская живопись возникла задолго до распространения ислама, ещё в эпоху Сасанидов. Однако, её наивысший расцвет, безусловно, пришелся на мусульманский период. Условно говоря, становление этого жанра, его развитие, кульминация и постепенное угасание, можно обозначить периодом с ХIII по XIX вв.
Персидская миниатюра представляла собой иллюстрации к книгам, и в отличие от европейской живописи, которая склонна была трактовать, в основном, библейские сюжеты, её искусство носило более прогрессивный характер, поскольку, не зацикливалась исключительно на религиозном догматизме, но в значительной степени отражала реальную жизнь своих современников, оставаясь светской по сути. Это особенно заметно, если сравнивать восточную миниатюру и европейскую живопись на рубеже 13 - 15 веков, то есть до начала эпохи Раннего итальянского и Северного Возрождения. Так что с этой точки зрения, можно сказать, что Восток на тот момент, был значительно более продвинут, чем Запад.
Ещё одним из довольно распространенных заблуждений является утверждение некоторых дилетантов от живописи, будто восточные художники не имели понятия о законах перспективы и соответственно, не могли передавать объём и глубину пространства. Мол, ярким свидетельством этому служат их плоские произведения. Подобным "критикам" и невдомёк, что нарочитая двухмерность, являлась осознанным элементом этого вида жанра изобразительного искусства, подразумевая своеобразный характер задач и особое прочтение подобных работ. За внешней легкостью миниатюры скрывается огромный труд и замысел живописца, который расскрывается для зрителя не сразу, а постепенно. Кроме того, восточные художники долгое время отвергали метод трехмерного изображения, как некую нечестность, визуальный трюк, самообман. Подобное отношение изменится чуть позже, в эпоху правления Великих Моголов.
И тем не менее, персидская миниатюра в первую очередь привлекательна именно своей двухмерностью и кажущейся простотой и наивностью. Она не пытается нарушить внутренний покой своего зрителя, её персонажи крайне редко смотрят вам в глаза, всё располагает к уюту, комфорту и завораживающему сказочному созерцанию, настраивая на лирический лад и идиллию. Всё великолепие и богатство Востока чудесным образом отображается в персидской живописи.
Необходимо отметить, что сама персидская живопись распадается на ряд школ, главными из которых являются: гератская, бухарская и самаркандская. Совершенно закономерным выглядит их расцвет в эпоху правления династии Тимуридов. Однако, постепенно, их влияние заметно ослабевает, чтобы со временем, в Индии, при Великих Моголах, искусство миниатюры вновь возродилось, но уже привнеся в него дополнения, заимствованные из европейской живописи. Излишне говорить о безусловном влиянии персидской миниатюры на искусство сопредельных стран, в частности, на Индию, Азербайджан и Турцию.
В ХХ веке, с приходом к власти большевиков, этот жанр на территории Средней Азии окончательно затухает, впадая в летаргический сон, и вновь начинает воскресать к моменту распада Союза.
А вот и сами героини моего репортажа: три подружки, три сестры, с красивыми именами, начинающимися на букву "М" - Мохигуль, Марджона и Маъсума Сафаровы. Правда, "холосенькие"? Все они закончили специальный художественный колледж и теперь их работы востребованы не только иностранными туристами, но и специалистами в области восточной живописи. Кстати, их отец - Давлат Сафаров - также, является известным в городе миниатюристом.
Воистину, не оскудевает земля бухарская талантливыми личностями, которые достойно несут эстафету предков, радуя современников своими светлыми работами и доказывая, что никакие катаклизмы и революции не способны прервать приемственность творческого наследия. И это, откровенно говоря, меня радует, вселяя оптимизм и некую уверенность за будущее подрастающего поколения.
Полюбовавшись тонкими работами миниатюристов, мы с племянницей плавно перешли в следующую палатку, где нашему взору предстало искусство чеканщиков по металлу. Своими корнями оно восходит к эпохе "бронзового" века, так что имеет древнюю тысячелетнюю историю. До относительно недавнего времени, чеканщики использовали исключительно бронзу, а начиная уже с XV в. и позже, стали использовать различные сплавы, с добавлением таких металлов, как: медь, олово, цинк, свинец, железо, а также серебро и золото. Следует отметить, что в старину бронза ценилась не только за свои художественные достоинства, но - главным образом - являлась весьма выгодным вложением средств, то есть ценным капиталом. Что и послужило, чуть позже (в XV-XVI вв) утратой многих искусных шедевров, пошедших на переплавку монет. Ну, а уже в более позднее время, бронзу заменили медь и латунь.
Естественно, здесь я не удержался и вновь заснял на свой смартфон кусочек этого своеобразного мира традиционных ремесел Бухары. Тут тоже, как выяснилось в ходе разговора с "усто" ("мастерами"), выработались и сложились свои определенные стили. Кроме того, бухарская чеканка представляет собой различные приемы гравировки. К примеру, существует так называемая глубокая гравировка именуемая "кандакори". В противоположность которой выступает плоская - "накш". Помимо гравировки мастерами употребляется прорезная чеканка - "шабака". В зависимости от используемой техники и орнамента, можно вычислить происхождение, область и регион, в котором было выполнено то или иное художественное изделие.
Понятное дело, что наибольшей известностью (наряду с мастерами из Хивы, Самарканда, Карши, Шахрисябза) пользовались изделия чеканщиков Бухары. Множество видов чеканных изделий можно встретить и сегодня в традиционном бухарском доме, где они используются по назначению. Возвращаясь в своё относительно недавнее прошлое, я вспоминаю, как мы - маленькие дети - плескались друг на друга водой из "офтобы" (сосуд для мытья рук и лица), за что получали нагоняй от бабушки. Как я впервые в жизни, с удивлением уставился на "кумган" (специальный кувшин для омовения), который находился в туалете. В отличие от парижан, бухарцы не пользовались туалетной бумагой, а промывали свой зад водой. Причём вода в кумгане была не холодная и не горячая, а исключительно теплая! Ведь, сколько бы ты не елозил (пусть самой совершенной и наинежнейшей) бумагой по своей - простите - жопе, с водой ей всё равно не сравниться.
Кроме того, имелось специальное помещение, где проводились ритуальные омовения и где хранился всякий домашний скарб. И называлась эта комната "Ҷои-мадон" ("Место хранения"). Кстати, не отсюда ли берет своё начало небезызвестный всем нам "чемодан"?. Так что Восток - дело тонкое, Петруха!
А это уже мастер-чўбкор ("чўб" - "дерево", "кор" от глагола "коридан" - "вырезать", "творить")
Я уже не говорю про металлические блюда и подносы, коих всегда было предостаточно в любом восточном доме. Или взять, к примеру, такую вещь, как хомпўш (специальный сосуд для хранения пищи). После ужина им накрывали пищу и выносили во внутренний двор дома. Хомпўш выполнял двоякую функцию: надежно защищал остатки пищи от пыли, микробов и всякого рода животных (диких кошек и т.д.), а также служил своего рода холодильником, прекрасно сохраняя качество пищи до следующего дня. Хомпўши обычно делались из особых пород дерева (шелковица, орех и карагач). Однако, в состоятельных семьях встречались также и медные.
Про различные резные изделия: "куттича" ("шкатулки"), "каламдон" ("пенал"), "сиёхдон" ("чернильницы"), "чилим" ("приспособление для курения") и даже "туфдон" ("плевательница для местного табака - насвая"). Все эти изделия, отличающиеся красотой и пластичностью формы, не лежали на полках, как декоративные "слоники" и "собачки", а использовались по своему назначению.
В следующей палатке мы застали мастеров по ганчу ("особый декоративный алебастр") и их искуство "ганчкори". В этой области, конечно, в первую очередь следует упомянуть имя усто Ширин Мурадова, которого по праву можно назвать поэтом ганча. Чего стОит один только "Белый Зал" в летней резиденции эмира Алим-хана "Ситораи-Мохи-Хоса", сотворенный волшебными руками этого мастера. Где им был применён излюбленный и очень эффектный прием - нанесение тончайшего резного кружева на зеркало. В этой же технике декорирован им и бухарский зал театра имени Алишера Навои в Ташкенте. После себя он оставил немало достойных учеников и последователей.
Одним из которых можно назвать Алишера Гоибова. Мне не удалось застать самого мастера, зато я пообщался с его учеником Азизом. А вот какую дополнительную информацию мне удалось выудить из интернета:
Гоибов Алишер родился в 1970 году в Ромитанском районе. В 1990 году окончил Бухарский Государственный Педагогический институт, по специализации художественная и графическая живопись. С 1999 года при содействии ассоциации «Хунарманд», мастер регулярно принимает участие в международных ремесленных выставках проходящих во Франции, Германии, Греции, Саудовской Аравии, Казахстане, России и Таджикистане.
Мастер занимался оформлением фойе Бухарского Государственного университета художественной национальной росписью и резьбой по ганчу (2002г.), декорировал мечеть «Шох Ахсави» (2007г.), принимал участие вместе со своими учениками, в оформлении колон и куполов Бухарского центрального базара (2007г.). В 2006 году при содействии Республиканского Министерства Народного образования РУз мастером было издано учебное пособие - «Резьба по ганчу».
В 2008 году мастер занимался оформлением здания электронной библиотеки, при комплексе «Бахоуддина Накшбанда», где были применены элементы резьбы по ганчу и национальной росписи в Бухарском стиле. В 2008 - 2009 годах мастер награждался дипломами и ценными призами, за участие в конкурсе «Ташаббус». В 2010 году занимался оформлением сцены Музыкального драматического театра Бухары. Гоибов Алишер, признан одним из лучших мастеров резьбы по ганчу и национальной росписи нашей Республики.
В старину, ганчем украшали не только мечети, медресе и дома состоятельных купцов. Люди среднего достатка также стремились облагородить внутренний интерьер своего дома, приглашая к себе мастеров-ганчкоров. Вот, к примеру, как выглядит фрагмент центральной ниши нашего родового дома (кстати, на фото - прадед и прабабушка автора). Полагаю, что тут уместно будет вставить литературную миниатюру десятилетней давности.
История куропатки
В раннем детстве у моего прадеда Саида была куропатка. Да, да - обыкновенная живая куропатка, за которой он трепетно ухаживал: чистил клетку, кормил, вовремя менял воду в поилке.
Так уж, случилось, что однажды она "умудрилась" вырваться из клетки и улетела: то ли дверцу забыли закрыть, то ли ещё по какой причине... Горе ребенка было безутешным: шестилетний мальчик этот факт воспринял как настоящую трагедию.
В 70-х годах XIX столетия отец ребенка - Юсуф - купил дом и для росписи главной залы нанял мастеров по живописи и миниатюре, которые принялись расписывать стены и ниши согласно канонам живописи своего времени. Маленький Саид помогал по мере сил своих: он держал баночки с разведенными красками и, по требованию живописцев, услужливо подавал их. При этом он продолжал плакать и сокрушаться о своей невосполнимой потере. Тогда один из мастеров, желая хоть как-то утешить и отвлечь мальчика, обратился к нему:
- Не надо плакать. Хочешь, я сейчас же верну твою любимицу в дом? - и в ту же минуту принялся писать изображение куропатки, которую разместил в левой части центральной ниши. А чуть позже, для уравнения композиции, пририсовал справа и ласточку.
С того времени прошло почти полтора столетия. Прадеда моего давно уже нет на этом свете, а куропатка всё ещё продолжает красоваться на прежнем месте, воскрешая к жизни трогательно-наивную историю и навевая на грустные философские размышления о бренности человеческого существования...
(Продолжение следует...)