Зачем читать Василя Быкова
19 июня было столетие со Дня рождения одного из двух лучших белорусских писателей ever - Василя Быкова. Второй Владимир Короткевич, для интересующихся.
Воспоминания Быкова я читал в отрыве от даты, просто удачно попал. Они очень любопытны, особенно для тех, кто мечтает о небесном СССР. Посмотреть, как крестьяне и творческая интеллигенция на периферии жили.
Вынес оттуда два вопроса. Один для вас, мои любимые вымирающие читатели книжек. Один для себя.
Первый - зачем читать Василя Быкова про Великую Отечественную Войну сейчас, в XXI веке. Второй - почему при вполне реальном потенциале Быков не стал звездой первой величины.
Василь был ярким представителем «лейтенантской прозы», или, как это называли в Европе чуть ранее, «потерянного поколения». Как Некрасов, Бондарев, Никулин и прочие прочие. Однако фокус его внимания был не на Войне, не на ее тяготах и лишениях, а на Человеке.
Микрокосм в его книгах стал Макрокосмом. Основное поле битвы это душа, ну или разум, мозг обычного человека, такого как ты и я. Он всегда пишет притчево, и если взять другую Войну или заменить ее иной рубежной ситуацией, книга не поменяется.
Вопросы ставит острейшие, типо «дилеммы заключенного» или «проблемы вагонетки». Решает их не всегда однозначно, хоть слегка морализаторски, особенно в раннем творчестве.
То есть, как любого выдающегося писателя, читать его нужно, чтобы познать себя и подумать о себе.
Второй вопрос меня всегда волновал. Почему одни становятся, так сказать, а другие нет.
Во-первых, он сам не хотел. Его устраивала жизнь второстепенного писателя, он не хотел работать на разрыв. А это всегда важно, горение.
Во-вторых, кучу сил тратил на борьбу с окололитературной и околовластной шушерой. Белорусские чиновники перестраховывались больше общесоюзных, и энергии в эту дрыгву у Василя ушло немерено.
В-третьих, алкоголь и политика. И того и того было много. А настоящий писатель должен быть скорее монахом-аскетом, писать трудно, как говорили Серапионовы братья.
Ну и фото. Везде он очень суровый, как настоящий страдающий белорус. Я взял нечастое улыбающееся. Все же при суровости мы, белорусы, очень оптимистичны.
