"звёзды - это слова, созвездия - строчки, самолёты - тире, млечный путь - многоточье..."
С тоской читая в одиноком своём лесу (угу, "У-у-уолден - или жизнь в лесу" новый концепт моего постмодернизма) эти... билеты, да... понимаю, что там дофига непонятных слов.
Покуда ты их начинаешь смотреть - и день убит.
Первые годы успешного обучения в институте без "хор" и "удовлет" я в билеты не смотрела и жила себе счастливо - наивно полагала, что на экзамене должен присутствовать элемент неожиданности: если знаешь - ответишь. Не знаешь - сам виноват.
Не спрашивайте только, откуда эти ложно понятные установки - сама не знаю...
Помню, шла на втором курсе на экзамен по истории. Встретила Натали. Та была бледная и печальная.
-Отчего? - спрашиваю.
-Я ничего не знаю.
-Я тоже ничего не знаю.
-Да ну?
-Да, у меня полная каша с детства с дворцовыми переворотами.
Натали внимательно посмотрела на меня и сказала: - Из истории я знаю две даты. Первая - моего рождения. Другая - начало и окончание Великой Отечественной войны.
Повисло тяжёлое молчание.
В этом году иду с Ирэн:
-Что у тебя спрашивали на этой вчерашней... где таблички на каждой двери были.
-Ну, дефиниции понятий...
-Ой, слушай... не начинай эти слова свои умные, а?
Когда я рассказала это Хэлен - та смеялась. Сама я была грустна, ибо у меня эти слова дольше пары часов не держатся - я их забыла, когда пошла работать. Первый месяц работы мне все детки казались, во-первых - отвратительными, а во-вторых - непонятливыми. Говорю-говорю, а они и не понимают и вообще не слушают.
И опять повторилась осенняя сцена:
-Это у тебя ты в телефоне?
-Нет, Ренуар.
Великий лось, как люди вообще в этом мире живут? - это же пытка ежедневная.
На конференции все читали в бумажках своих "модус-опус-топус-топос-пропозиция к оппозиции..." - я под это начала дремать наравне с остальными.
Мучительно пытаюсь привести в пример моих друзей (мне на них повезло - это очень образованные люди; реже - творческие, потому что я сама трудная и творческая - не ужиться нам..), но... ведь в том и дело, что мы в жизни занимаемся разными вещами - я просто умею делать что-то совершенно другое...
Давайте про Филибера расскажу? - надоело страдать.
Утро. Слякоть. Снег. Денег осталось двадцать рублей - как жить? - непонятно. Хотел сделать багеты, вспомнил, что бритвенных лезвий нет - надрезы сделать... Выскочил в соседний магазин. Врываюсь - с волос течёт, глаза красные, вид усталый:
-Мне, пожалуйста, бритвы.
-Безопасные? набор?
-Нет, чисто лезвия.
-Сколько?
-Одно.
Смеёмся, говорим дальше. Спорим о чём-то. Обрываю фразой:
-И это я выслушиваю от человека, который врывается в метель в аптеку, чтобы купить лезвий...
-Не в аптеку, а в хозтовары...
-Очень романтично!
-В аптеку я хожу за шприцами для эфирных впрыскиваний - там с иголками нужны.
Вспоминаем что-то, вычисляем, что это было в эпоху театра.
Хором, с одинаковой интонацией: - Как давно это было!..
-Мы вообще собираемся стариться в одном клубе пожилого человека, познавшего жизнь?
-Пожилого рас... разгильдяя, Аня, - с тоской говорит Филибер.
Печально замолкаем, осознавая весь ужас своего творческого безнадёжия, бесправия, безденежья, безразличия и бесславия, а главное... какими бескрайними страданиями это всё сопровождается!..
Когда я умру - испытаю гигантское облегчение. По крайней мере там не будет несделанной и несданной работе о семи днях сотворения мира, которую я задолжала Елене Анатольевне в третьем классе, когда была на домашнем обучении. Эта чёртова книга (богохульствую...) провалялась за пианино, а потом - от греха подальше - под шкафом год и... я её НЕ сделала.
С таких вот книжек всё начинается... а потом такие грехопадения, как у меня: учишься на каком-то прикладном математическом факультете в глухой провинции и по три раза перечитываешь каждое предложение, чтобы понять, что там зашифровано, а у самой голосовые связки и черты лица атрофировались за ненадобностью.
- эту сентябрьскую фотографию я обещала доставать в "годины печалей". Достаю.
Покуда ты их начинаешь смотреть - и день убит.
Первые годы успешного обучения в институте без "хор" и "удовлет" я в билеты не смотрела и жила себе счастливо - наивно полагала, что на экзамене должен присутствовать элемент неожиданности: если знаешь - ответишь. Не знаешь - сам виноват.
Не спрашивайте только, откуда эти ложно понятные установки - сама не знаю...
Помню, шла на втором курсе на экзамен по истории. Встретила Натали. Та была бледная и печальная.
-Отчего? - спрашиваю.
-Я ничего не знаю.
-Я тоже ничего не знаю.
-Да ну?
-Да, у меня полная каша с детства с дворцовыми переворотами.
Натали внимательно посмотрела на меня и сказала: - Из истории я знаю две даты. Первая - моего рождения. Другая - начало и окончание Великой Отечественной войны.
Повисло тяжёлое молчание.
В этом году иду с Ирэн:
-Что у тебя спрашивали на этой вчерашней... где таблички на каждой двери были.
-Ну, дефиниции понятий...
-Ой, слушай... не начинай эти слова свои умные, а?
Когда я рассказала это Хэлен - та смеялась. Сама я была грустна, ибо у меня эти слова дольше пары часов не держатся - я их забыла, когда пошла работать. Первый месяц работы мне все детки казались, во-первых - отвратительными, а во-вторых - непонятливыми. Говорю-говорю, а они и не понимают и вообще не слушают.
И опять повторилась осенняя сцена:
-Это у тебя ты в телефоне?
-Нет, Ренуар.
Великий лось, как люди вообще в этом мире живут? - это же пытка ежедневная.
На конференции все читали в бумажках своих "модус-опус-топус-топос-пропозиция к оппозиции..." - я под это начала дремать наравне с остальными.
Мучительно пытаюсь привести в пример моих друзей (мне на них повезло - это очень образованные люди; реже - творческие, потому что я сама трудная и творческая - не ужиться нам..), но... ведь в том и дело, что мы в жизни занимаемся разными вещами - я просто умею делать что-то совершенно другое...
Давайте про Филибера расскажу? - надоело страдать.
Утро. Слякоть. Снег. Денег осталось двадцать рублей - как жить? - непонятно. Хотел сделать багеты, вспомнил, что бритвенных лезвий нет - надрезы сделать... Выскочил в соседний магазин. Врываюсь - с волос течёт, глаза красные, вид усталый:
-Мне, пожалуйста, бритвы.
-Безопасные? набор?
-Нет, чисто лезвия.
-Сколько?
-Одно.
Смеёмся, говорим дальше. Спорим о чём-то. Обрываю фразой:
-И это я выслушиваю от человека, который врывается в метель в аптеку, чтобы купить лезвий...
-Не в аптеку, а в хозтовары...
-Очень романтично!
-В аптеку я хожу за шприцами для эфирных впрыскиваний - там с иголками нужны.
Вспоминаем что-то, вычисляем, что это было в эпоху театра.
Хором, с одинаковой интонацией: - Как давно это было!..
-Мы вообще собираемся стариться в одном клубе пожилого человека, познавшего жизнь?
-Пожилого рас... разгильдяя, Аня, - с тоской говорит Филибер.
Печально замолкаем, осознавая весь ужас своего творческого безнадёжия, бесправия, безденежья, безразличия и бесславия, а главное... какими бескрайними страданиями это всё сопровождается!..
Когда я умру - испытаю гигантское облегчение. По крайней мере там не будет несделанной и несданной работе о семи днях сотворения мира, которую я задолжала Елене Анатольевне в третьем классе, когда была на домашнем обучении. Эта чёртова книга (богохульствую...) провалялась за пианино, а потом - от греха подальше - под шкафом год и... я её НЕ сделала.
С таких вот книжек всё начинается... а потом такие грехопадения, как у меня: учишься на каком-то прикладном математическом факультете в глухой провинции и по три раза перечитываешь каждое предложение, чтобы понять, что там зашифровано, а у самой голосовые связки и черты лица атрофировались за ненадобностью.
- эту сентябрьскую фотографию я обещала доставать в "годины печалей". Достаю.