Злобина в гриппе:)
Для тех, кто не в курсе: Злобина - это моя фамилия:).
Итак... очередной Новый год встречен в унылой трезвости с бокалом минералки. Тридцатого я ещё была здорова, а тридцать первого всех ненавидела и... мне пришлось выпить два парацетамола, чтобы сбить температуру до 38-и и вообще с бокалом минералки постоять (хоть под бой курантов...). Одна тридцатидевятилетняя девушка Анжела в эти дни хорошо написала: в юности мне эта минута под бой курантов казалось такой короткой - не успевала желания загадывать... а сейчас загадываешь "мир во всём мире" и думаешь, что минута какая-то долгая... и для себя ничего уже не надо. Девушка отличная, кстати. Живёт между Крымом и Донецком, путешествует, фотографирует, работает, иногда пишет про книжки-покупки-котов и... совсем в ней нет ворчливой тётушки, что меня бесконечно очаровывает. В эти дни актуальны были "Петровы в гриппе", которые "выстрелили" несколько лет назад как нынче сериал "Слово пацана", а год назад сериал "Уэнздэй". Очень не люблю смотреть/читать что-то на волне хайпа, поэтому жду. Жду, когда всех попустит. Так я мультик "Мадагаскар" посмотрела спустя двадцать лет после выхода на экраны. Торопиться некуда, честно вам говорю. Так вот. Эту книгу Сальникова любит нелюбимая мною Юзефович и не любит Дмитрий Быков, к которому я ближе в плане взглядов на русскую литературу (мы не о политике сейчас, ибо интеллигенция обязана быть в оппозиции, иначе какая она к чёрту интеллигенция? - то есть мне политические взгляды в данном случае не мешают воспринимать тексты - вообще считаю, что нужно следить, что происходит во всех лагерях, т.к. это приносит в жизнь свежесть и разнообразие). Мама моя очень любит эту книгу, но у нас вкусы не совпадают в литературе.... В интернете эту книгу либо злобно ненавидят (там маты! о, боже!), либо обожают. Мне же она приятно напомнила юность и учёбу на филологическом. Правда! Пары по античке, пары по модернисткой литературе двадцатого века... Господи, были же времена, когда это всё имело смысл, а? Мне было 23-24 года, английский в ВШ тогда был трижды в неделю, школа работала в две смены, я вела литературу, историю, английский, но не из последних сил, как сейчас, а лихо и задорно - по восемь уроков в день. Сил было немеряно... и не лень было сидеть на лекциях в институте, куда нас, заочников, вызывали на сессию, преподаватели не всегда могли нас вспомнить, поэтому часто читали одни и те же лекции, а мы переглядывались и улыбались... так доклад о литературе эпохи фронтира мы, например, прослушали дважды. И двадцатый век советско-российской прозы тоже. Мне кажется, что эта книга сугубо для неудачников (зачёркнуто) выпускников филфака, у которых денег только на трамвай-троллейбус, а там нет-нет, да и привидится Артюхов Игорь Дмитриевич (Аид), а потом сразу понимаешь, что Марина-Снегурочка - это Персефона, вот Нюру (извините, реальное имя я не вышепчу как тот ребёнок в библиотеке, который её Хаттифнатовной называл!) Петрову я сперва определила в Немизиды, а потом прочитала, что это Эриния. Конечно, мама Петрова скорее богиня гнева. Если сразу читать древнегреческий пласт, то герои просты и понятны. Если подходить к ним с обывательской меркой, то чернуха, наркомания и разврат. Нам в институте часто повторяли, что мы ворчим-ворчим на обывателя, но, поверьте, нас бы скорее смутила ситуация, что мы приходим на берег речки, где люди жарят шашлыки и слушают попсу, а там - бац! - из машин классическая музыка льётся. То есть всё должно быть в гармонии: обыватели со своей литературой, мы - со своей. Но терпения и равнодушия нам нужно будет подкопить, ибо "я была тогда с моим народом" как говорится... Так вот. Гриппу Петровых я немного завидовала, т.к. там просто выпил аспирин 1979-ого года и... на следующий день огурцом побежал на ёлку. У меня всё прозаичнее, но я надеюсь выкарабкаться, а не про... пропустить все каникулы. Меня тронул пассаж про сборы на ёлку... я и забыла, что в детстве все взрослые мужчины непременно щёлкали дитя резинкой шапки по голове, и это раздражало... "Отец успел покурить, успел вернуться и успел сунуть ноги Петрова в валенки (Петрова всегда забавлял вид его ног, обутых в шерстяные носки, - они были какие-то по-забавному округлые и толстые, поэтому Петров всегда усмехался, когда его обували), отец успел застегнуть пальто на Петрове, надел варежки на его руки, надел на него что-то вроде шерстяного шлема, который Петров вместо шапки надевал осенью, сверху на шлем отец нацепил шапку, сделанную как бы из шкуры Чебурашки, которая крепилась к голове посредством резинки, крест-накрест захлестывавшейся под подбородком, а затем натягиваемой на темечко, успел отец и поднять воротник пальто Петрова и завязать под воротник шарф на два узла - сначала спереди, а потом, повернув Петрова спиной к себе - сзади, а матери все не было. - Вы не опаздываете хоть? - спросил отец в сторону спальни, но ответа не было. Отец заскучал стоять в прихожей и стал щелкать резинкой шапки Петрова, это не было больно, но надоедало, плюс к тому свитер по-особенному заколол нагревшиеся под одеждой плечи Петрова, это было смешанное чувство, смесь слабых уколов и зуда. Петров пискнул и отмахнулся от отца. Отец щелкнул резинкой шапки еще раз и отвязался". На фото я в гриппе:)
