Первое сентября. Личное.
В такой день хочешь-не хочешь, а вспоминаешь свои детские годы и, в частности, классическую картинку моих первых школьных лет: себя, стоящего на школьной линейке в синенькой школьной форме с букетом гладиолусов в руках и ощущавшего себя приобщённым к какому-то великому таинству получения знаний.
Вы будете смеяться: поначалу я действительно очень любил все эти школьные линейки, форму, девочек в бантиках... Любил, класса эдак до пятого. Потом, уж не знаю под влиянием чего, у меня начало просыпаться критическое восприятие действительности, будь оно неладно: я стал замечать, что у нашей директрисы - повадки армейского прапорщика и разговаривать с подчинёнными (с учениками - тем более) она может только криком, что наш физик и физрук обожают втихоря бухать в рабочее время (физик намеренно злоупотреблял одеколоном - чтобы заглушить запах спиртного), что... Да много чего любопытного я успел рассмотреть и узнать, особенно если учитывать тот факт, что моя мать преподавала в той же школе и родительское собрание мне устраивали практически каждый день. Кроме того, народ в моей родной школе учился довольно мерзкий - ребята были довольно большими снобами и скотами. По "национальному вопросу" никто вслух не высказывался, однако, друзей у меня, как и у моего друга Юрки Гольдина, не было.
( Юрке было даже хуже - у него не было матери-преподавателя и оценки ему срезали не стесняясь. Сегодня этот парень, имевший в 7-м классе крепкую двойку по черчению, стал серьёзным инженером и работает он в Москве).
Когда я перешёл в восьмой класс, мою маму окончательно достал учительский коллективчик, превратившийся уже в некоторое подобие казармы, и мама перешла работать в 80-ю школу, где ей давно уже предлагали ставку. Меня, понятно, мама сразу же забрала с собой, поскольку иначе её бывшие коллеги вволю отыгрались бы на моих оценках, это как пить дать. И вот в 80-й школе, славившейся на полгорода своим хулиганьём, в школе, на которую мои бывшие одноклассники указывали как на пугало, мне стало хорошо. Там у меня появились замечательные друзья, с которыми я до сих пор регулярно держу связь, там мне было очень интересно и легко взрослеть, спорить о чём-то всеми, обмениваться с приятелями музыкой и обсуждать противоположный пол.
И на "национальный вопрос" всем было совершенно наплевать, и даже учителя оказались очень даже нормальными, на редкими исключениями.
Через год, практически накануне моего отъезда в Израиль, в классе состоялся анонимный опрос: учеников попросили, среди прочего, назвать трёх ребят, с которыми им хотелось бы и в дальнейшем остаться друзьями. Уже после нашего отъезда мама открыла мне, что, по результатам того опроса, я занял одно из первых мест по популярности. Это я-то - вечно витающий в облаках чудик с совершенно дикими увлечениями, вроде истории, математики, внеклассной литературы и классической рок-музыки!
К сожалению, "школьные годы чудесные" начались для меня только в восьмом классе и довольно быстро закончились.
Сегодня же первое сентября для меня проходит в заботах: на второй работе надо будет обсудить план преподавания для своего вечернего класса на ближайший семестр.
Ну и, если кому интересно: вот так вот забавно я выглядел в первом классе:
Вы будете смеяться: поначалу я действительно очень любил все эти школьные линейки, форму, девочек в бантиках... Любил, класса эдак до пятого. Потом, уж не знаю под влиянием чего, у меня начало просыпаться критическое восприятие действительности, будь оно неладно: я стал замечать, что у нашей директрисы - повадки армейского прапорщика и разговаривать с подчинёнными (с учениками - тем более) она может только криком, что наш физик и физрук обожают втихоря бухать в рабочее время (физик намеренно злоупотреблял одеколоном - чтобы заглушить запах спиртного), что... Да много чего любопытного я успел рассмотреть и узнать, особенно если учитывать тот факт, что моя мать преподавала в той же школе и родительское собрание мне устраивали практически каждый день. Кроме того, народ в моей родной школе учился довольно мерзкий - ребята были довольно большими снобами и скотами. По "национальному вопросу" никто вслух не высказывался, однако, друзей у меня, как и у моего друга Юрки Гольдина, не было.
( Юрке было даже хуже - у него не было матери-преподавателя и оценки ему срезали не стесняясь. Сегодня этот парень, имевший в 7-м классе крепкую двойку по черчению, стал серьёзным инженером и работает он в Москве).
Когда я перешёл в восьмой класс, мою маму окончательно достал учительский коллективчик, превратившийся уже в некоторое подобие казармы, и мама перешла работать в 80-ю школу, где ей давно уже предлагали ставку. Меня, понятно, мама сразу же забрала с собой, поскольку иначе её бывшие коллеги вволю отыгрались бы на моих оценках, это как пить дать. И вот в 80-й школе, славившейся на полгорода своим хулиганьём, в школе, на которую мои бывшие одноклассники указывали как на пугало, мне стало хорошо. Там у меня появились замечательные друзья, с которыми я до сих пор регулярно держу связь, там мне было очень интересно и легко взрослеть, спорить о чём-то всеми, обмениваться с приятелями музыкой и обсуждать противоположный пол.
И на "национальный вопрос" всем было совершенно наплевать, и даже учителя оказались очень даже нормальными, на редкими исключениями.
Через год, практически накануне моего отъезда в Израиль, в классе состоялся анонимный опрос: учеников попросили, среди прочего, назвать трёх ребят, с которыми им хотелось бы и в дальнейшем остаться друзьями. Уже после нашего отъезда мама открыла мне, что, по результатам того опроса, я занял одно из первых мест по популярности. Это я-то - вечно витающий в облаках чудик с совершенно дикими увлечениями, вроде истории, математики, внеклассной литературы и классической рок-музыки!
К сожалению, "школьные годы чудесные" начались для меня только в восьмом классе и довольно быстро закончились.
Сегодня же первое сентября для меня проходит в заботах: на второй работе надо будет обсудить план преподавания для своего вечернего класса на ближайший семестр.
Ну и, если кому интересно: вот так вот забавно я выглядел в первом классе: