История одного Гарема
Осторожно, лонг рид!
1. У одного восточного эмира было небольшое хозяйство: коровы, кони, козы, овцы, мельница, пекарня, ткацкие станки, плантации чечевицы, конопли, кулинарного мака, фиников, фиг....(не так)
У одного восточного бея был небольшой гарем. Очень скромный, на 14 персон.
Если бабоньки вздрогнут от вожделения и представят себе фонтаны, подушки, золото, жемчуга и томно лежащих посреди всей этой роскоши молодых одалисок, то пусть это остается на их совести в их воображении. Ибо положение дел было полностью не таким.
Все наложницы бея, 4 жены, дети и другие домочадцы были предельно загружены повседневными хлопотами. Они поочередно возились в поле, доили и кормили скот, пасли стада, ткали, мололи, пекли, носили, торговали, варили, заквашивали, сушили, жарили, чинили и сервировали, занимались шитьем и пряжей, ткали ковры, холсты и циновки, мыли, скребли и мели, собирали урожай и сажали новый, орали на детвору и друг на дружку, плели интриги и заговоры...
Короче, если у наших барышень вдруг рухнет устоявшийся стереотип о томном безделье классического гарема, то я ни разу не виноват. Гаремы не всегда таковы, какими их показывают по тоталитарному телевидению и развратному интернету. Гарем - это прежде всего массивная сложная семейная машина, сверху донизу пронизанная хитроумными связями, нитями и узлами. Когда машина исправна и семья здорова, то она тихо урчит как Феррари на ровном участке автобана. А если что-то не ладится, где-то напряг, обрыв или поломка, то лязг и грохот слышны на все соседние аулы. А когда в гареме происходит техногенная авария какая-нибудь, потасовка или бабий бунт, то соседи выглядывают из-за массивных каменный заборов и бурчат про себя: "Опять Ахмед-Махмед развел у себя плюрализм с демократией, тьфу". А все потому что все соседи испокон веку в курсе - нельзя давать спуску милым на вид барышням, нельзя им демократию вовнутрь принимать. Ни-ког-да!
А Ахмедка все не раскаивается, все никак за ум не возьмется. Сидит бывало в чайхане и доказывает, спорит с правоверными
- Зато у меня права личности в почете. Зато у меня бабы как люди ходят, прямо и гордо.
- Как знаешь конечно, на все воля Аллаха, то ты Ахмедка не того, не дурил бы ты, не пытал судьбу экспериментами - парировали посидельцы. Убеленные сединами аксакалы согласно и дружно кивали бородами.
Ахмедка в запале бросал тюбетейку вобземь и прожогом выскакивал из чайханы. "Ретрограды...совки ... консерваторы..." - бормотал он себе под нос и уныло брел в свой гарем.
Там его встречали женщины и обрушивали целый жбан проблем и претензий. "Сколько можно, Ахмед? Мы вкалываем как каторжные, а конца-края не видать...в других гаремах повелитель золото дарит ... у Хасана фонтан во дворе ... а мы задолбались уже, сил больше никаких нету..."
Девичьи речи текли как лавовый поток, они обжигали и кололи, они бодрили и жгли продуктами темперамента, они отравляли и повергали в отчаяние, они били как пощечины и ранили как розги, они душили как курные газы и раздражали как слепни на коже.
Ничего не сказал им Ахмед. Он забился в самый дальний угол и забылся тяжелым беспробудным сном. А во дворе все бушевал и волновался горячий и склочный женский диалог.
Наутро во дворе сформировался стихийный митинг. Бабы вооружились кто чем: кто качалкой для теста, кто сковородкой, кто ремнем от сбруи, а кто и мокрым полотенцем. У всех был решительный настрой, руки в боки и косынки набекрень. "Амед, мы выражаем тебе протест! Ахмед, ты не прав! Везде бабы как бабы, а мы в черном теле у тебя. У нас даже косметики приличной нету! И трусиков! Кружевных трусиков хотим!! Ахмед, иди в жопу!" - черный вал ненависти и злобы будто захлестнул двор, будто асфальтом сковал волю и разум Ахмеда, будто кислотой выжигал остатки таких хрупких и тонких отношений, царивших доселе в гареме. А может ему они только казались такими?
- Дуры вы, бабы! - в сердцах бросил он в толпу
- Ах так! Ты нас еще и оскорбляешь! Да мы тебя! Да мы тебя в порошок! Да мы тебя в бараний рог! Сами останемся. Без такого дурака легче будет.
- Бабы, а может не надо? - робко подала голос средняя жена, Зухра.
- А чего ты за него впрягаешься? Тебе полегче было, он тебе хоть цветы иногда приносил. И жилось тебе попроще и вообще - ты с ним заодно, провокаторша ты, ты тушка!
Бабы схватились за волосы, завизжали ультразвуком и покатились по пылюке двора. Ахмед взялся за голову, сбежал в спальню, прихватил оттуда коллекцию сабель, шкатулку с деньгами, портупею с наганом и перемахнув через ограду выскочил на улицу, на свежий воздух.
- Нифига себе у вас тут замес! - вышла из лабаза младшая наложница Гюльчетай. Дети, идите ко мне. Мы уходим.
- Ну и пошла вон! Скатертью дорожка. Ты вообще к нам не целкой попала, из-под Абдулы выскочила, вертихвостка. Иди к нему обратно, потаскуха!
Гюльчетай взяла на плечо пожитки, похватала детишек и мелким бисером выскочила из чадного двора.
Когда развеялся дым от горящих тряпок, гарем заметил пропажу.
- А где Ахмед, бабоньки?
- Смотался, казёл!
- Вот жеж тварь какая!
- Кто за него вписывался? Ты, Зухра? Получай! - и Зухра получила звонкую протяжную пощечину. На нее стала надвигаться вся бабья масса, одержимая ненавистью и презрением.
Из глаз Зухры сами собой хлынули слезы, она закрыла лицо руками и забилась в своем восточном флигеле.
- Выходи, паскуда! Выходи и покайся. Тебя конечно будут бить, но ты будешь терпеть. Чтоб знала как против общества идти, как против всего гарема выступать. Будешь знать как за недобитка твоего, недо-бея вписываться.
- Я тоже уйду. К Абдуле. - глухим голосом сказала Зухра.
- Ну уж нет. Хватит! Нам Гюльчетай уже подкузьмила. Теперь все останутся тут и со двора ни шагу. А тебя мы все равно достанем и патлы твои повыдергиваем, да.
С восточного флигеля был отдельный выход в поле и Зухра стала потихоньку выходить из гарема и хлопотать по хозяйству. За это ее и ее детей часто ловили и били остальные домочадцы. Зухру травили и дразнили, показывали ей "козью морду" и плевали в ее сторону. Доставалось ей неслабо, да и дела не шли. Голодно стало Зухре, уныло и горестно.
Спустя несколько дней в гареме выбрали нового бея, Мустафу. При старомн бее он был евнухом и кладовщиком в лабазе. Мужик был вроде дельный и неглупый. А главное - он тоже ненавидел Абдулу. Но поскольку в гареме он был вроде как ни к чему, то было решено всем хозяйством постепенно перейти к Хасану. И хотя тот был уже пожилым, но у него по слухам водилось золотишко, бранзулетки и кружевные трусики, навырост. Да и порядок у него водился тоже между прочим. Не то что у Ахмеда или Абдулы.
"А что с хозяйством?" - спросят проницательные читатели(ниццы).
С хозяйством, доложу я вам, стало неважно. Все прежние хозяйственные связи стали потихоньку рваться и рассыпаться. женщины и дети стали с холодком относиться к своим обязанностям, многие засели подле Мустафы и стали нашептывать ему всякое, некоторые целиком и полностью посвятили себя травле Зухры, многие чрезмерно стали прихорашиваться в предвкушении Хасана и слали ему зеркальцами солнечных зайчиков в сторону запада. В гареме обстановка стала расхоложенной и праздной с привкусом нервичности, экзальтации и истерии. Половина женщин одела траур и ощетинилась. Гарем неустойчиво наклонился в преддверии полураспада...
2.
Тут самое время привести короткие вытяжки из стенограммы толковища, состоявшегося в одной знакомой нам чайхане. Опустим витиеватые восточные обороты, остановимся на самой сути.
- Абдула, шо за фигня? - спросили седобородые старцы.
- Пацаны, не вижу проблем.
- На тебя жалуется честный фраер, Мустафа.
- Это который евнух Ахмеда?
- Неважно. Мы его тут считаем приличным бродягой, невинным фраером.
- Ну и в чем предъява, пацаны?
- Мустафа бает что ты у него телку угнал из гарема, Гюльчетай. Нехорошо это, Абдула, не по-христиански по понятиям.
- Отвечу такое. Вы все знаете Ахмеда. Мустафа поднял кипиш в его гареме, надрочил на него баб и те его чуть не решили. В итоге Мустафа по беспределу отжал у того хозяйство с бабами.
- Да, нехорошо. Но мы знаем Ахмеда. Мы его предупреждали, добром увещевали "Образумься, Ахмед, брось баловство с демократией, прищеми своим женщинам хвосты строгостью и справедливостью". Не послушал он нас, плюрализм развел. За что и поплатился.
- Но не вы ж его проучили таким макаром?
- Нет-нет, Абдула, само так случилось. Бабы...
- Ну раз у него бабы в таком беспорядке, раз они у него кипешуют сверх меры, то стало быть не хозяин он им, не повелитель.
- Есть такое дело. Мы на этом мнении и сами утвердились, верно баешь.
- А раз такое дело, что у нас беев бабы решают, то порядку нам не видать. "Чумной гарем надо жечь" - так завещали нам праведные предки наши, да благословит их и приветствует...
- Нет! У нас есть другое мнение. Гарем не в ответе за бейские косяки. Надо дать гарему шанс.Вот Мустафа. Его вроде как женщины выбрали. Мустафа приведет их к порядку, порешает там на месте и зачистит экологию.
- Пацаны, чего-то я сильно сомневаюсь что евнух чего-то среди гарема порешает. Не в наших это традициях. И кроме того, негоже выскочке, евнуху стравливать меж собою приличных авторитетных людей, с яйцами. Не хватало чтоб мы за него тут цапались, внатуре.
- Вот и не перечь, Абдула, не при буром на братву.
- Да ни божемой, пацаны! Нам тут ситуацию разрулить надо, а не бодалово устраивать. Так вот, Гюльчетай эта - ее мой батя 5-летней соплячкой задарил деду Ахмеда когда тот уже одной ногой в могиле стоял. А когда у Ахмедки кипиш начался, та собрала манатки и сбежала из чумного барака ко мне. Сама! Выдавать ее на расправу обратно, сами понимаете, не резон. Посмотрите что они там творят с Зухрой, сами поймете, что у них за порядки устроились при Мустафе. Тетку реально чмырят и мочат! Если б там все миром решалось, без кровищи... а так...
- Нет, Абула, так вопросы не решаются. - отрезал Хасан.
- Хасан, не хотелось бы поднимать тему как Мустафа к тебе зачастил в последнее время, каким медом у тебя для него помазано. Ты почтенный ходжа, законы знаешь. Знаешь что на чужой гарем рот разевать не по-христиански по понятиям. Не надо думать что люди не видят, куда откочует Ахмедкино хозяйство в случае чего.
- Ну так и что? К тебе, что ли? - по-молодецки вспыхнул Хасан.
- Стоп-стоп, пацаны! - остановил разгорающуюся перепалку Саид, - За кинжалы хвататься не надо. Нам тут разумно надо выправить ситуацию, а не кровниками обзавестись. На правах старшего предлагаю этот вопрос пока замять. Внатуре нам меж собою войнушки устраивать ни к чему. И евнуха возносить тоже неправильно. Но! Но закон ты, Абдула, нарушил. Нам надо людям показать что мы тут не зря сидим, надо показать что справедливость наводим не кривыми руками и не вразрез с заветами предков, да благословит их Аллах и приветствует. А посему давай условимся: мы пока тебя немножко накажем, а там посмотрим на твое поведение. Чтоб ты не дергался и не кипишевал, доводим до сведения - мы запросили у муллы фетву на твое отлучение от чайханы. Фетва тут какое-то время повисит, а ты некоторое время сюда ходить не будешь. Ничего страшного в этом нет - чистая формальность, как говорят опера. Если будут какие вопросы, мы сами к тебе зайдем. Не прогонишь надеюсь? - и Саид с хитрым прищуром подмигнул Абдуле.
- Понятно - погладил бороду Абдула - Стало быть войны пока не будет?
- Нет-нет! - торопливо заверил его Саид, - Никакой войны нам не надо. Ни нам не надо ни тебе. Нам надо показать всей умме что мы все еще фурычим, что мы способны блюсти шариат и наводить справедливость внутри блатного сообщества, как минимум. Мы не расшатываем порядок и ты его не нарушаешь - таков предварительный уговор...
1. У одного восточного эмира было небольшое хозяйство: коровы, кони, козы, овцы, мельница, пекарня, ткацкие станки, плантации чечевицы, конопли, кулинарного мака, фиников, фиг....(не так)
У одного восточного бея был небольшой гарем. Очень скромный, на 14 персон.
Если бабоньки вздрогнут от вожделения и представят себе фонтаны, подушки, золото, жемчуга и томно лежащих посреди всей этой роскоши молодых одалисок, то пусть это остается на их совести в их воображении. Ибо положение дел было полностью не таким.
Все наложницы бея, 4 жены, дети и другие домочадцы были предельно загружены повседневными хлопотами. Они поочередно возились в поле, доили и кормили скот, пасли стада, ткали, мололи, пекли, носили, торговали, варили, заквашивали, сушили, жарили, чинили и сервировали, занимались шитьем и пряжей, ткали ковры, холсты и циновки, мыли, скребли и мели, собирали урожай и сажали новый, орали на детвору и друг на дружку, плели интриги и заговоры...
Короче, если у наших барышень вдруг рухнет устоявшийся стереотип о томном безделье классического гарема, то я ни разу не виноват. Гаремы не всегда таковы, какими их показывают по тоталитарному телевидению и развратному интернету. Гарем - это прежде всего массивная сложная семейная машина, сверху донизу пронизанная хитроумными связями, нитями и узлами. Когда машина исправна и семья здорова, то она тихо урчит как Феррари на ровном участке автобана. А если что-то не ладится, где-то напряг, обрыв или поломка, то лязг и грохот слышны на все соседние аулы. А когда в гареме происходит техногенная авария какая-нибудь, потасовка или бабий бунт, то соседи выглядывают из-за массивных каменный заборов и бурчат про себя: "Опять Ахмед-Махмед развел у себя плюрализм с демократией, тьфу". А все потому что все соседи испокон веку в курсе - нельзя давать спуску милым на вид барышням, нельзя им демократию вовнутрь принимать. Ни-ког-да!
А Ахмедка все не раскаивается, все никак за ум не возьмется. Сидит бывало в чайхане и доказывает, спорит с правоверными
- Зато у меня права личности в почете. Зато у меня бабы как люди ходят, прямо и гордо.
- Как знаешь конечно, на все воля Аллаха, то ты Ахмедка не того, не дурил бы ты, не пытал судьбу экспериментами - парировали посидельцы. Убеленные сединами аксакалы согласно и дружно кивали бородами.
Ахмедка в запале бросал тюбетейку вобземь и прожогом выскакивал из чайханы. "Ретрограды...совки ... консерваторы..." - бормотал он себе под нос и уныло брел в свой гарем.
Там его встречали женщины и обрушивали целый жбан проблем и претензий. "Сколько можно, Ахмед? Мы вкалываем как каторжные, а конца-края не видать...в других гаремах повелитель золото дарит ... у Хасана фонтан во дворе ... а мы задолбались уже, сил больше никаких нету..."
Девичьи речи текли как лавовый поток, они обжигали и кололи, они бодрили и жгли продуктами темперамента, они отравляли и повергали в отчаяние, они били как пощечины и ранили как розги, они душили как курные газы и раздражали как слепни на коже.
Ничего не сказал им Ахмед. Он забился в самый дальний угол и забылся тяжелым беспробудным сном. А во дворе все бушевал и волновался горячий и склочный женский диалог.
Наутро во дворе сформировался стихийный митинг. Бабы вооружились кто чем: кто качалкой для теста, кто сковородкой, кто ремнем от сбруи, а кто и мокрым полотенцем. У всех был решительный настрой, руки в боки и косынки набекрень. "Амед, мы выражаем тебе протест! Ахмед, ты не прав! Везде бабы как бабы, а мы в черном теле у тебя. У нас даже косметики приличной нету! И трусиков! Кружевных трусиков хотим!! Ахмед, иди в жопу!" - черный вал ненависти и злобы будто захлестнул двор, будто асфальтом сковал волю и разум Ахмеда, будто кислотой выжигал остатки таких хрупких и тонких отношений, царивших доселе в гареме. А может ему они только казались такими?
- Дуры вы, бабы! - в сердцах бросил он в толпу
- Ах так! Ты нас еще и оскорбляешь! Да мы тебя! Да мы тебя в порошок! Да мы тебя в бараний рог! Сами останемся. Без такого дурака легче будет.
- Бабы, а может не надо? - робко подала голос средняя жена, Зухра.
- А чего ты за него впрягаешься? Тебе полегче было, он тебе хоть цветы иногда приносил. И жилось тебе попроще и вообще - ты с ним заодно, провокаторша ты, ты тушка!
Бабы схватились за волосы, завизжали ультразвуком и покатились по пылюке двора. Ахмед взялся за голову, сбежал в спальню, прихватил оттуда коллекцию сабель, шкатулку с деньгами, портупею с наганом и перемахнув через ограду выскочил на улицу, на свежий воздух.
- Нифига себе у вас тут замес! - вышла из лабаза младшая наложница Гюльчетай. Дети, идите ко мне. Мы уходим.
- Ну и пошла вон! Скатертью дорожка. Ты вообще к нам не целкой попала, из-под Абдулы выскочила, вертихвостка. Иди к нему обратно, потаскуха!
Гюльчетай взяла на плечо пожитки, похватала детишек и мелким бисером выскочила из чадного двора.
Когда развеялся дым от горящих тряпок, гарем заметил пропажу.
- А где Ахмед, бабоньки?
- Смотался, казёл!
- Вот жеж тварь какая!
- Кто за него вписывался? Ты, Зухра? Получай! - и Зухра получила звонкую протяжную пощечину. На нее стала надвигаться вся бабья масса, одержимая ненавистью и презрением.
Из глаз Зухры сами собой хлынули слезы, она закрыла лицо руками и забилась в своем восточном флигеле.
- Выходи, паскуда! Выходи и покайся. Тебя конечно будут бить, но ты будешь терпеть. Чтоб знала как против общества идти, как против всего гарема выступать. Будешь знать как за недобитка твоего, недо-бея вписываться.
- Я тоже уйду. К Абдуле. - глухим голосом сказала Зухра.
- Ну уж нет. Хватит! Нам Гюльчетай уже подкузьмила. Теперь все останутся тут и со двора ни шагу. А тебя мы все равно достанем и патлы твои повыдергиваем, да.
С восточного флигеля был отдельный выход в поле и Зухра стала потихоньку выходить из гарема и хлопотать по хозяйству. За это ее и ее детей часто ловили и били остальные домочадцы. Зухру травили и дразнили, показывали ей "козью морду" и плевали в ее сторону. Доставалось ей неслабо, да и дела не шли. Голодно стало Зухре, уныло и горестно.
Спустя несколько дней в гареме выбрали нового бея, Мустафу. При старомн бее он был евнухом и кладовщиком в лабазе. Мужик был вроде дельный и неглупый. А главное - он тоже ненавидел Абдулу. Но поскольку в гареме он был вроде как ни к чему, то было решено всем хозяйством постепенно перейти к Хасану. И хотя тот был уже пожилым, но у него по слухам водилось золотишко, бранзулетки и кружевные трусики, навырост. Да и порядок у него водился тоже между прочим. Не то что у Ахмеда или Абдулы.
"А что с хозяйством?" - спросят проницательные читатели(ниццы).
С хозяйством, доложу я вам, стало неважно. Все прежние хозяйственные связи стали потихоньку рваться и рассыпаться. женщины и дети стали с холодком относиться к своим обязанностям, многие засели подле Мустафы и стали нашептывать ему всякое, некоторые целиком и полностью посвятили себя травле Зухры, многие чрезмерно стали прихорашиваться в предвкушении Хасана и слали ему зеркальцами солнечных зайчиков в сторону запада. В гареме обстановка стала расхоложенной и праздной с привкусом нервичности, экзальтации и истерии. Половина женщин одела траур и ощетинилась. Гарем неустойчиво наклонился в преддверии полураспада...
2.
Тут самое время привести короткие вытяжки из стенограммы толковища, состоявшегося в одной знакомой нам чайхане. Опустим витиеватые восточные обороты, остановимся на самой сути.
- Абдула, шо за фигня? - спросили седобородые старцы.
- Пацаны, не вижу проблем.
- На тебя жалуется честный фраер, Мустафа.
- Это который евнух Ахмеда?
- Неважно. Мы его тут считаем приличным бродягой, невинным фраером.
- Ну и в чем предъява, пацаны?
- Мустафа бает что ты у него телку угнал из гарема, Гюльчетай. Нехорошо это, Абдула, не по-христиански по понятиям.
- Отвечу такое. Вы все знаете Ахмеда. Мустафа поднял кипиш в его гареме, надрочил на него баб и те его чуть не решили. В итоге Мустафа по беспределу отжал у того хозяйство с бабами.
- Да, нехорошо. Но мы знаем Ахмеда. Мы его предупреждали, добром увещевали "Образумься, Ахмед, брось баловство с демократией, прищеми своим женщинам хвосты строгостью и справедливостью". Не послушал он нас, плюрализм развел. За что и поплатился.
- Но не вы ж его проучили таким макаром?
- Нет-нет, Абдула, само так случилось. Бабы...
- Ну раз у него бабы в таком беспорядке, раз они у него кипешуют сверх меры, то стало быть не хозяин он им, не повелитель.
- Есть такое дело. Мы на этом мнении и сами утвердились, верно баешь.
- А раз такое дело, что у нас беев бабы решают, то порядку нам не видать. "Чумной гарем надо жечь" - так завещали нам праведные предки наши, да благословит их и приветствует...
- Нет! У нас есть другое мнение. Гарем не в ответе за бейские косяки. Надо дать гарему шанс.Вот Мустафа. Его вроде как женщины выбрали. Мустафа приведет их к порядку, порешает там на месте и зачистит экологию.
- Пацаны, чего-то я сильно сомневаюсь что евнух чего-то среди гарема порешает. Не в наших это традициях. И кроме того, негоже выскочке, евнуху стравливать меж собою приличных авторитетных людей, с яйцами. Не хватало чтоб мы за него тут цапались, внатуре.
- Вот и не перечь, Абдула, не при буром на братву.
- Да ни божемой, пацаны! Нам тут ситуацию разрулить надо, а не бодалово устраивать. Так вот, Гюльчетай эта - ее мой батя 5-летней соплячкой задарил деду Ахмеда когда тот уже одной ногой в могиле стоял. А когда у Ахмедки кипиш начался, та собрала манатки и сбежала из чумного барака ко мне. Сама! Выдавать ее на расправу обратно, сами понимаете, не резон. Посмотрите что они там творят с Зухрой, сами поймете, что у них за порядки устроились при Мустафе. Тетку реально чмырят и мочат! Если б там все миром решалось, без кровищи... а так...
- Нет, Абула, так вопросы не решаются. - отрезал Хасан.
- Хасан, не хотелось бы поднимать тему как Мустафа к тебе зачастил в последнее время, каким медом у тебя для него помазано. Ты почтенный ходжа, законы знаешь. Знаешь что на чужой гарем рот разевать не по-христиански по понятиям. Не надо думать что люди не видят, куда откочует Ахмедкино хозяйство в случае чего.
- Ну так и что? К тебе, что ли? - по-молодецки вспыхнул Хасан.
- Стоп-стоп, пацаны! - остановил разгорающуюся перепалку Саид, - За кинжалы хвататься не надо. Нам тут разумно надо выправить ситуацию, а не кровниками обзавестись. На правах старшего предлагаю этот вопрос пока замять. Внатуре нам меж собою войнушки устраивать ни к чему. И евнуха возносить тоже неправильно. Но! Но закон ты, Абдула, нарушил. Нам надо людям показать что мы тут не зря сидим, надо показать что справедливость наводим не кривыми руками и не вразрез с заветами предков, да благословит их Аллах и приветствует. А посему давай условимся: мы пока тебя немножко накажем, а там посмотрим на твое поведение. Чтоб ты не дергался и не кипишевал, доводим до сведения - мы запросили у муллы фетву на твое отлучение от чайханы. Фетва тут какое-то время повисит, а ты некоторое время сюда ходить не будешь. Ничего страшного в этом нет - чистая формальность, как говорят опера. Если будут какие вопросы, мы сами к тебе зайдем. Не прогонишь надеюсь? - и Саид с хитрым прищуром подмигнул Абдуле.
- Понятно - погладил бороду Абдула - Стало быть войны пока не будет?
- Нет-нет! - торопливо заверил его Саид, - Никакой войны нам не надо. Ни нам не надо ни тебе. Нам надо показать всей умме что мы все еще фурычим, что мы способны блюсти шариат и наводить справедливость внутри блатного сообщества, как минимум. Мы не расшатываем порядок и ты его не нарушаешь - таков предварительный уговор...