О неочевидности экспозиционных решений
Александр Бенуа в 20-х помогал своему другу, директору дворца-музея Гатчины, Владимиру Кузьмичу Макарову, превращать интерьеры Большого дворца в экспозицию. Во время первого своего посещения Гатчины, в 1921 году, он писал о том, что среди всех царских резиденций она произвела на него «наиболее глубокое» впечатление.
В первый же день ему устроили экскурсию, где показали и потаенные уголки замка, что повиляло не только на общее представление, но и на экспозиционный план: «Больше всего из всего тогда введённого в Гатчине (это первое обозрение длилось замка пять или шесть часов) поразил меня портрет Павла Петровича в образе мальтийского гроссмейстера. Этот страшный, очень большой портрет, служащий наглядным свидетельством умопомрачения монарха, был тогда «запрятан» подальше от членов царской семьи в крошечную проходную комнату а «Арсенального каре», но господин Смирнов, вводивший меня тогда по дворцу пожелал меня «специально удивить». У него был ключ от этой комнатки, и вот, когда он этим ключом открыл дверь и безумный Павел с какой-то театральный, точно из жести вырезанной коронной, надетой набекрень, предстал передо мной и обдал меня откуда-то сверху своим олимпийский взором, я буквально обмер. И тут же решил что я воспроизведу раньше чем что-либо иное, именно этот портрет написанный Тончи и стоящий целого исторического исследования».
Экспозиции Бенуа-Макарова мы уже не увидим, а это была не выставка, а именно постоянная экспозиция. Дочь Макарова, Вера Владимировна Добровольская пишет о ней: «В аванзале дворца над камином поместили портрет Павла I, в рост, в пышной мантии со знаками отличия гроссмейстера Мальтийского ордена. Корона на его голове чуть сдвинута на бок Трагический, полубезумный взгляд царя должен был встречать посетителей при входе в парадные залы. Надо сказать цари никогда не помещались своих портретов на каминной доске. Это - смелая мысль современных мастеров экспозиции, искусства сложного и глубоко творческого. Жаль, что при нынешнем восстановлении дворца портрет Павла заменили плоским зеркалом в узкой золоченой раме. Быть может, это сделано в угоду буквальный правде: «Так было или могло быть при царях!» Но выразительность образа пропала». Портрет этот теперь выставлен рядом, в Приоратском дворце.
Безумие Павла - страшилка Гатчины. Каковы бы ни были ее основания, здесь она бытовала в качестве местной легенды и живой дворцовой тайны. Сама Добровольская вспоминает знаменательную историю, как девятилетней девочкой, они с подругой крикнули в павильоне «Эхо»: «Где Павел»? Видимо кто-то из находившихся рядом взрослых ответил им - «Умер». Конечно, на детей это произвело должное впечатление.
Все к тому, что удел Гатчины - вот такой, семейный. Не дворец, а замок, он обречен порождать и питать семейные легенды, хранить скелеты и привидения. Потому, как официальной резиденцией был только короткое время при Павле и Александре III, но не при них, ни, тем более, при прочих - не считался резиденцией парадной, а служил домом, дачей императоров, их детей, жен и вдов.
Все к тому, что лучшей темы для юбилейной экспозиции (в честь 250-летия закладки Дворца), как личная и семейная жизнь ее хозяев - не придумать. Сегодня в Арсенальном каре Дворца откроется большая выставка «Августейшие владельцы Гатчины». Куратор - научный сотрудник музея, Александра Фарафонова, художественный руководитель - Александр Менус. Императоры, однако, остаются императорами - при делах они, или нет, и выставленные вещи - говорят-таки о роскоши и величии. Дабы подчеркнуть домашнюю атмосферу, в экспозицию тонко, но настойчиво внедрены работы Прокудина-Горского, одного из пионеров цветной фотографии. Находясь, по приглашению Марии Федоровны, в Гатчине, он снимал не парадные интерьеры, а сад с цветущими там кустами сирени и шиповника, пионами, тюльпанами и розами.
В первый же день ему устроили экскурсию, где показали и потаенные уголки замка, что повиляло не только на общее представление, но и на экспозиционный план: «Больше всего из всего тогда введённого в Гатчине (это первое обозрение длилось замка пять или шесть часов) поразил меня портрет Павла Петровича в образе мальтийского гроссмейстера. Этот страшный, очень большой портрет, служащий наглядным свидетельством умопомрачения монарха, был тогда «запрятан» подальше от членов царской семьи в крошечную проходную комнату а «Арсенального каре», но господин Смирнов, вводивший меня тогда по дворцу пожелал меня «специально удивить». У него был ключ от этой комнатки, и вот, когда он этим ключом открыл дверь и безумный Павел с какой-то театральный, точно из жести вырезанной коронной, надетой набекрень, предстал передо мной и обдал меня откуда-то сверху своим олимпийский взором, я буквально обмер. И тут же решил что я воспроизведу раньше чем что-либо иное, именно этот портрет написанный Тончи и стоящий целого исторического исследования».
Экспозиции Бенуа-Макарова мы уже не увидим, а это была не выставка, а именно постоянная экспозиция. Дочь Макарова, Вера Владимировна Добровольская пишет о ней: «В аванзале дворца над камином поместили портрет Павла I, в рост, в пышной мантии со знаками отличия гроссмейстера Мальтийского ордена. Корона на его голове чуть сдвинута на бок Трагический, полубезумный взгляд царя должен был встречать посетителей при входе в парадные залы. Надо сказать цари никогда не помещались своих портретов на каминной доске. Это - смелая мысль современных мастеров экспозиции, искусства сложного и глубоко творческого. Жаль, что при нынешнем восстановлении дворца портрет Павла заменили плоским зеркалом в узкой золоченой раме. Быть может, это сделано в угоду буквальный правде: «Так было или могло быть при царях!» Но выразительность образа пропала». Портрет этот теперь выставлен рядом, в Приоратском дворце.
Безумие Павла - страшилка Гатчины. Каковы бы ни были ее основания, здесь она бытовала в качестве местной легенды и живой дворцовой тайны. Сама Добровольская вспоминает знаменательную историю, как девятилетней девочкой, они с подругой крикнули в павильоне «Эхо»: «Где Павел»? Видимо кто-то из находившихся рядом взрослых ответил им - «Умер». Конечно, на детей это произвело должное впечатление.
Все к тому, что удел Гатчины - вот такой, семейный. Не дворец, а замок, он обречен порождать и питать семейные легенды, хранить скелеты и привидения. Потому, как официальной резиденцией был только короткое время при Павле и Александре III, но не при них, ни, тем более, при прочих - не считался резиденцией парадной, а служил домом, дачей императоров, их детей, жен и вдов.
Все к тому, что лучшей темы для юбилейной экспозиции (в честь 250-летия закладки Дворца), как личная и семейная жизнь ее хозяев - не придумать. Сегодня в Арсенальном каре Дворца откроется большая выставка «Августейшие владельцы Гатчины». Куратор - научный сотрудник музея, Александра Фарафонова, художественный руководитель - Александр Менус. Императоры, однако, остаются императорами - при делах они, или нет, и выставленные вещи - говорят-таки о роскоши и величии. Дабы подчеркнуть домашнюю атмосферу, в экспозицию тонко, но настойчиво внедрены работы Прокудина-Горского, одного из пионеров цветной фотографии. Находясь, по приглашению Марии Федоровны, в Гатчине, он снимал не парадные интерьеры, а сад с цветущими там кустами сирени и шиповника, пионами, тюльпанами и розами.