Как Суворов-Резун поймал себя за язык!!!
Читателю, который
пока не понимает причины моей иронии , попытаюсь кратко объяснить в чём тут
суть.
Перечитывая очередной раз труд маршала Шапошникова с названием «Мозг армии», при попытке более глубокого осмысления его заявления «мобилизация - это война», случилось мне осознать по-новому одну фразу, смыслу которой, особого значения раньше я не придавал, поскольку всегда считал его само-собой разумеющимся. Благодаря, непонятно почему, снизошедшему на меня «озарению», я начал по-новому понимать слова маршала, которого уважали не только в Красной армии и на самом верху властной пирамиды Советского Союза. Фраза, подтолкнувшая меня к светлой мысли, звучит следующим образом: «Кончилась мировая война, и мы снова, на пороге грядущей войны, характер которой должен бить определен, дабы вести правильную к ней подготовку» (гл. 16, «Экономика и война»). Прошу читателя обратить внимание на словосочетание «правильную подготовку». Перед Вами ключ к полному и единственно верному пониманию вопроса о том, к какой войне готовились в Советском Союзе. В труде «Мозг армии» Шапошников совершенно верно определил основной вопрос, на который стратег должен дать ответ. Борис Михайлович описал его так: «Читающему наш труд, конечно, известно, что немало страниц исписано по вопросу о характере будущей войны как в литературе, так и в официальных документах различных государств. Эта тема занимает умы всех, и сплошь да рядом стены различных аудиторий слышат доводы ораторов о том или ином характере будущей войны.» Если упростить слог автора, то основной задачей военной стратегии, по мнению Шапошникова, является верное определение характера будущей войны для того, чтобы правильно к ней подготовится. Подготовка к будущей войне определяется её характером и ни в коем случае не наоборот, как это хочет представить Владимир Богданович Резун. Для Шапошникова характер будущей войны определялся степенью напряжения экономики государства, а также «глубиной проникновения» войны в основополагающие области общественной жизни. Если «экономическую» составляющую будущей войны Шапошников заимствовал у Энгельса, то проблематику её всеобъемлющего проникновения в сферы общественной жизни, он почерпнул из трудов Клаузевица. Исходя из этих составляющих характера будущей войны, Борис Михайлович определял два основных вида стратегии - «стратегия истощения (измора)» и «стратегия сокрушения». Если первая стратегия определяла, что в войне победит сторона с более развитой экономикой и следовательно государству нужно озаботиться развитием промышленности и сырьевой базы для неё, то вторая стратегия предполагала проведение ограниченного количества военных операций в рамках одной быстротечной кампании. Всему миру эта стратегия станет известна под немецким названием «блицкриг» - молниеносная война. Стратегия «сокрушения» или «блицкриг» не предполагает полного перевода экономики страны на военные рельсы в том смысле, что вооружённые силы государства не будут требовать масштабного восполнения потерь оружия, техники, снаряжения, боеприпасов и прочих видов материального и боевого питания войск в течении неопределённо длительного периода времени. Для достижения основной цели войны при избрании стратегии «сокрушения», достаточно будет обеспечить создание необходимого уровня запасов для бесперебойного удовлетворения текущих нужд армии и флота, которые будут определены в процессе стратегического планирования будущей войны. Именно так и поступили немцы, которые не прибегали к тотальной мобилизации экономики до 1943 года.
Но вернёмся к труду Шапошникова и посмотрим какой он видел будущую войну для СССР. Цитата: «Своей обязанностью лишь считаем подчеркнуть, что вероятнее всего будущая война примет характер борьбы на измор, но в зависимости от размеров страны противника, от его внутреннего состояния, от развивающейся в нем классовой борьбы не исключена возможность и стратегии сокрушения.» Не смотря на некоторую двусмысленность слов маршала, должен заметить, что в вопросе определения характера будущей войны никакой двусмысленности у Шапошникова нет. Борис Михайлович однозначно ставит на первое место «борьбу на измор» (стратегия истощения), что наглядно демонстрируется цитатой взятой из той же главы: «Таким образом, не собираемся предсказывать ни "семилетнюю", ни "тридцатилетнюю" борьбу, а советуем быть готовым к длительному и интенсивному напряжению в будущей войне». Говоря о борьбе на измор (а также помятуя о дате написания и издания труда «Мозг армии») маршал совершенно ясно указывает на возможную агрессию со стороны коалиции государств (Франция, Британия, возможно в союзе с Польшей или коалиция Германии и Польши). Именно для борьбы с коалицией государств необходимо было создавать такую экономику, которая смогла бы обеспечить все потребности государства в будущей войне. Делая оговорку о возможности избрания стратегии сокрушения, Шапошников имел ввиду вероятность возникновения вооруженного конфликта с Польшей или Японией, которые могли ввязаться в войну с СССР самостоятельно. Мотивов для этого у них было предостаточно. И у Польши (Украина) и у Японии (территории Дальнего Востока) имелись территориальные претензии к СССР. Да и исторически оба эти государства имели опыт победоносных войн с нами. Так что определяя характер будущих угроз Шапошников не ошибся. Ещё при жизни Бориса Михайловича СССР прошёл через все возможные виды военных конфликтов (от приграничных стычек типа вооруженного столкновения у о. Хасан до полномасштабного участия в мировой войне).
Думаю теперь читатель чётко видит, что в СССР характер будущей войны однозначно определялся, как война на истощение (военный конфликт неопределённо долгой продолжительности во времени и с максимальным напряжением для экономики и общества). И если уж г-н Резун констатирует тот факт, что ни к кому так не прислушивался тов. Сталин, как к Шапошникову, и что ничью-нибудь книгу, а именно книгу Шапошникова Сталин считал своей настольной, то Владимиру Богдановичу неизбежно придётся признать то, что Сталин определял будущую войну для СССР только, как войну на истощение, войну, которая поглотит все ресурсы государства и неизбежно откинет страну на несколько десятилетий назад. Именно к такой войне и готовился СССР до 1941 года, с одной только разницей, что вместо коалиции стран Антанты, пришлось воевать с коалицией стран Оси. Ну и как неизбежное следствие определения характера будущей войны, как войны, которая затронет все сферы жизни общества и потребует максимального напряжения всей экономической системы государства, констатируем взятый Сталиным курс на концентрацию финансовых, материальных и человеческих ресурсов для решения проблем вертикального и горизонтального развития промышленного производства в СССР в самые сжатые сроки. Важность и глобальность решаемых задач, а также дефицит времени, обусловил масштабы человеческих потерь в мирное время в стране. Пишу эти строки не для оправдания и не для обвинения Сталина и его соратников, а только в качестве очевидности вывода, что внешняя угроза существованию государства со всей её масштабностью и неизбежностью привела к массовой гибели наших соотечественников. Советскому руководству необходимо было делать выбор - погибнет или много (жертвы войны), или меньше, чем много (жертвы репрессий). К сожалению, получилось так, что гибель одних не облегчила участи других. Вот если бы страны Запада оставили СССР в покое и не пытались сделать нас объектом своих политических игрищ по завоеванию или удержанию мирового господства, думаю многих бы смертей и покалеченных судеб наша история не узнала. Но я отвлёкся на околонаучные рассуждения о судьбах народа. Вернёмся к Богданычу и его опусам. Пусть Владимир Б. Резун попытается ответить на следующий вопрос. Если Шапошников знал, что будущая война СССР будет войной на истощение (слова самого Шапошникова), если Сталин разделял мнение Бориса Михайловича (слова самого Владимира Богдановича), если страна готовилась к такой войне (опять-таки слова Владимира Богдановича и исторический факт), то мог ли Сталин желать напасть на Германию и её союзников, зная, что после этой войны страна будет материально и физически истощена и значительно отстанет в своём развитии? Подозреваю, что ответ очевиден. Ну, а говорить о том, что Сталин планировал напасть на обескровленную Европу и всех завоевать в результате одного «освободительного» похода на Запад, это вообще чистейший абсурд, поскольку для завоевания стран, которые в результате мировой войны не смогут оказать достойного сопротивления, не требуется создавать мощнейшего промышленного и сырьевого потенциала. Зачем создавать избыточные мощности по производству пороха, танков, самолётов, артиллерии, автомобилей, ЛСО, если всё это не понадобится? Избыточные мощности необходимы для войны, которая будет носить затяжной характер. Для быстротечной военной кампании, вполне достаточно обеспечить минимально необходимый уровень производства вооружений и продукции военного назначения, а также обеспечить накопление минимально необходимого уровня всех видов материального и боевого питания войск. Вот цитата из Шапошникова, подтверждающая эту мысль: «Нам хотелось бы только отметить, что промышленная мобилизация должна быть тщательно подготовлена, увязана тесно с военными требованиями, т.е. давать в нужных размерах то, что необходимо армии и что может быть ею использовано, а не с целью накопления запасов вообще. Отнюдь не должно быть "перепроизводства" "военного материала", как справедливо отмечает А. Свечин, ибо это ведет к перенапряжению промышленности, перенапряжению всей страны и ослаблению её обороноспособности и сопротивляемости. "Большая программа Гинденбурга" в Германии во многом способствовала внутреннему кризису страны и капитуляции перед Антантой».
Исходя из всего выше написанного опять вернёмся к «трудам» г-на Резуна. Описывая неимоверную мощь военной экономики СССР, Владимир Богданович вырыл себе яму, из которой его Ледокол выплыть не сможет, иначе придётся его топить и начинать всё заново. Причём начинать придётся с нуля, поскольку первоначальные положения «ледокольной» версии полностью подтверждают тот факт, что в СССР никак не могли желать начала войны с Германией и её союзниками, поскольку такая война неизбежно приобрела бы затяжной характер, как следствие страна понесла бы огромные людские потери, экономический коллапс из категории потенциальных угроз, перешёл бы в категорию конкретных проблем. Всё это в СССР уже проходили во времена первой мировой, когда из-за затянувшегося участия Российской империи в войне против коалиции Центральных (срединных) государств, империя развалилась на куски. Именно поэтому не желал Сталин воевать ни со странами Оси, ни со странами коалиции Западных союзников. Именно поэтому старался избежать войны любой ценой, даже ценой союза с Германией. А не хотел вынужденно или осознанно, это уже другой вопрос, который ничего не меняет в корне проблемы. Не хотел СССР войны и точка!
П. С. Кстати, попутно обнаружил ещё одну мысль у Шапошникова, на которую ранее не обращал внимания: «Слов нет, что разгром живой силы противника будет лучшим началом, - как о том говорит тот же Клаузевиц». Казалось бы, простая фраза «разгром живой силы противника», а на самом деле это ни что иное, как основа германского стратегического планирования в 30-40-х гг. и основная причина феноменальных военных успехов германских вооруженных сил. Получается, что фашистский меч ковался в Германии во 1-ой половине 19-го века. Вот так вот.
Перечитывая очередной раз труд маршала Шапошникова с названием «Мозг армии», при попытке более глубокого осмысления его заявления «мобилизация - это война», случилось мне осознать по-новому одну фразу, смыслу которой, особого значения раньше я не придавал, поскольку всегда считал его само-собой разумеющимся. Благодаря, непонятно почему, снизошедшему на меня «озарению», я начал по-новому понимать слова маршала, которого уважали не только в Красной армии и на самом верху властной пирамиды Советского Союза. Фраза, подтолкнувшая меня к светлой мысли, звучит следующим образом: «Кончилась мировая война, и мы снова, на пороге грядущей войны, характер которой должен бить определен, дабы вести правильную к ней подготовку» (гл. 16, «Экономика и война»). Прошу читателя обратить внимание на словосочетание «правильную подготовку». Перед Вами ключ к полному и единственно верному пониманию вопроса о том, к какой войне готовились в Советском Союзе. В труде «Мозг армии» Шапошников совершенно верно определил основной вопрос, на который стратег должен дать ответ. Борис Михайлович описал его так: «Читающему наш труд, конечно, известно, что немало страниц исписано по вопросу о характере будущей войны как в литературе, так и в официальных документах различных государств. Эта тема занимает умы всех, и сплошь да рядом стены различных аудиторий слышат доводы ораторов о том или ином характере будущей войны.» Если упростить слог автора, то основной задачей военной стратегии, по мнению Шапошникова, является верное определение характера будущей войны для того, чтобы правильно к ней подготовится. Подготовка к будущей войне определяется её характером и ни в коем случае не наоборот, как это хочет представить Владимир Богданович Резун. Для Шапошникова характер будущей войны определялся степенью напряжения экономики государства, а также «глубиной проникновения» войны в основополагающие области общественной жизни. Если «экономическую» составляющую будущей войны Шапошников заимствовал у Энгельса, то проблематику её всеобъемлющего проникновения в сферы общественной жизни, он почерпнул из трудов Клаузевица. Исходя из этих составляющих характера будущей войны, Борис Михайлович определял два основных вида стратегии - «стратегия истощения (измора)» и «стратегия сокрушения». Если первая стратегия определяла, что в войне победит сторона с более развитой экономикой и следовательно государству нужно озаботиться развитием промышленности и сырьевой базы для неё, то вторая стратегия предполагала проведение ограниченного количества военных операций в рамках одной быстротечной кампании. Всему миру эта стратегия станет известна под немецким названием «блицкриг» - молниеносная война. Стратегия «сокрушения» или «блицкриг» не предполагает полного перевода экономики страны на военные рельсы в том смысле, что вооружённые силы государства не будут требовать масштабного восполнения потерь оружия, техники, снаряжения, боеприпасов и прочих видов материального и боевого питания войск в течении неопределённо длительного периода времени. Для достижения основной цели войны при избрании стратегии «сокрушения», достаточно будет обеспечить создание необходимого уровня запасов для бесперебойного удовлетворения текущих нужд армии и флота, которые будут определены в процессе стратегического планирования будущей войны. Именно так и поступили немцы, которые не прибегали к тотальной мобилизации экономики до 1943 года.
Но вернёмся к труду Шапошникова и посмотрим какой он видел будущую войну для СССР. Цитата: «Своей обязанностью лишь считаем подчеркнуть, что вероятнее всего будущая война примет характер борьбы на измор, но в зависимости от размеров страны противника, от его внутреннего состояния, от развивающейся в нем классовой борьбы не исключена возможность и стратегии сокрушения.» Не смотря на некоторую двусмысленность слов маршала, должен заметить, что в вопросе определения характера будущей войны никакой двусмысленности у Шапошникова нет. Борис Михайлович однозначно ставит на первое место «борьбу на измор» (стратегия истощения), что наглядно демонстрируется цитатой взятой из той же главы: «Таким образом, не собираемся предсказывать ни "семилетнюю", ни "тридцатилетнюю" борьбу, а советуем быть готовым к длительному и интенсивному напряжению в будущей войне». Говоря о борьбе на измор (а также помятуя о дате написания и издания труда «Мозг армии») маршал совершенно ясно указывает на возможную агрессию со стороны коалиции государств (Франция, Британия, возможно в союзе с Польшей или коалиция Германии и Польши). Именно для борьбы с коалицией государств необходимо было создавать такую экономику, которая смогла бы обеспечить все потребности государства в будущей войне. Делая оговорку о возможности избрания стратегии сокрушения, Шапошников имел ввиду вероятность возникновения вооруженного конфликта с Польшей или Японией, которые могли ввязаться в войну с СССР самостоятельно. Мотивов для этого у них было предостаточно. И у Польши (Украина) и у Японии (территории Дальнего Востока) имелись территориальные претензии к СССР. Да и исторически оба эти государства имели опыт победоносных войн с нами. Так что определяя характер будущих угроз Шапошников не ошибся. Ещё при жизни Бориса Михайловича СССР прошёл через все возможные виды военных конфликтов (от приграничных стычек типа вооруженного столкновения у о. Хасан до полномасштабного участия в мировой войне).
Думаю теперь читатель чётко видит, что в СССР характер будущей войны однозначно определялся, как война на истощение (военный конфликт неопределённо долгой продолжительности во времени и с максимальным напряжением для экономики и общества). И если уж г-н Резун констатирует тот факт, что ни к кому так не прислушивался тов. Сталин, как к Шапошникову, и что ничью-нибудь книгу, а именно книгу Шапошникова Сталин считал своей настольной, то Владимиру Богдановичу неизбежно придётся признать то, что Сталин определял будущую войну для СССР только, как войну на истощение, войну, которая поглотит все ресурсы государства и неизбежно откинет страну на несколько десятилетий назад. Именно к такой войне и готовился СССР до 1941 года, с одной только разницей, что вместо коалиции стран Антанты, пришлось воевать с коалицией стран Оси. Ну и как неизбежное следствие определения характера будущей войны, как войны, которая затронет все сферы жизни общества и потребует максимального напряжения всей экономической системы государства, констатируем взятый Сталиным курс на концентрацию финансовых, материальных и человеческих ресурсов для решения проблем вертикального и горизонтального развития промышленного производства в СССР в самые сжатые сроки. Важность и глобальность решаемых задач, а также дефицит времени, обусловил масштабы человеческих потерь в мирное время в стране. Пишу эти строки не для оправдания и не для обвинения Сталина и его соратников, а только в качестве очевидности вывода, что внешняя угроза существованию государства со всей её масштабностью и неизбежностью привела к массовой гибели наших соотечественников. Советскому руководству необходимо было делать выбор - погибнет или много (жертвы войны), или меньше, чем много (жертвы репрессий). К сожалению, получилось так, что гибель одних не облегчила участи других. Вот если бы страны Запада оставили СССР в покое и не пытались сделать нас объектом своих политических игрищ по завоеванию или удержанию мирового господства, думаю многих бы смертей и покалеченных судеб наша история не узнала. Но я отвлёкся на околонаучные рассуждения о судьбах народа. Вернёмся к Богданычу и его опусам. Пусть Владимир Б. Резун попытается ответить на следующий вопрос. Если Шапошников знал, что будущая война СССР будет войной на истощение (слова самого Шапошникова), если Сталин разделял мнение Бориса Михайловича (слова самого Владимира Богдановича), если страна готовилась к такой войне (опять-таки слова Владимира Богдановича и исторический факт), то мог ли Сталин желать напасть на Германию и её союзников, зная, что после этой войны страна будет материально и физически истощена и значительно отстанет в своём развитии? Подозреваю, что ответ очевиден. Ну, а говорить о том, что Сталин планировал напасть на обескровленную Европу и всех завоевать в результате одного «освободительного» похода на Запад, это вообще чистейший абсурд, поскольку для завоевания стран, которые в результате мировой войны не смогут оказать достойного сопротивления, не требуется создавать мощнейшего промышленного и сырьевого потенциала. Зачем создавать избыточные мощности по производству пороха, танков, самолётов, артиллерии, автомобилей, ЛСО, если всё это не понадобится? Избыточные мощности необходимы для войны, которая будет носить затяжной характер. Для быстротечной военной кампании, вполне достаточно обеспечить минимально необходимый уровень производства вооружений и продукции военного назначения, а также обеспечить накопление минимально необходимого уровня всех видов материального и боевого питания войск. Вот цитата из Шапошникова, подтверждающая эту мысль: «Нам хотелось бы только отметить, что промышленная мобилизация должна быть тщательно подготовлена, увязана тесно с военными требованиями, т.е. давать в нужных размерах то, что необходимо армии и что может быть ею использовано, а не с целью накопления запасов вообще. Отнюдь не должно быть "перепроизводства" "военного материала", как справедливо отмечает А. Свечин, ибо это ведет к перенапряжению промышленности, перенапряжению всей страны и ослаблению её обороноспособности и сопротивляемости. "Большая программа Гинденбурга" в Германии во многом способствовала внутреннему кризису страны и капитуляции перед Антантой».
Исходя из всего выше написанного опять вернёмся к «трудам» г-на Резуна. Описывая неимоверную мощь военной экономики СССР, Владимир Богданович вырыл себе яму, из которой его Ледокол выплыть не сможет, иначе придётся его топить и начинать всё заново. Причём начинать придётся с нуля, поскольку первоначальные положения «ледокольной» версии полностью подтверждают тот факт, что в СССР никак не могли желать начала войны с Германией и её союзниками, поскольку такая война неизбежно приобрела бы затяжной характер, как следствие страна понесла бы огромные людские потери, экономический коллапс из категории потенциальных угроз, перешёл бы в категорию конкретных проблем. Всё это в СССР уже проходили во времена первой мировой, когда из-за затянувшегося участия Российской империи в войне против коалиции Центральных (срединных) государств, империя развалилась на куски. Именно поэтому не желал Сталин воевать ни со странами Оси, ни со странами коалиции Западных союзников. Именно поэтому старался избежать войны любой ценой, даже ценой союза с Германией. А не хотел вынужденно или осознанно, это уже другой вопрос, который ничего не меняет в корне проблемы. Не хотел СССР войны и точка!
П. С. Кстати, попутно обнаружил ещё одну мысль у Шапошникова, на которую ранее не обращал внимания: «Слов нет, что разгром живой силы противника будет лучшим началом, - как о том говорит тот же Клаузевиц». Казалось бы, простая фраза «разгром живой силы противника», а на самом деле это ни что иное, как основа германского стратегического планирования в 30-40-х гг. и основная причина феноменальных военных успехов германских вооруженных сил. Получается, что фашистский меч ковался в Германии во 1-ой половине 19-го века. Вот так вот.