Следование идеалам Великой Отечественной войны, как отрицание Победы.
Когда ты пытаешься что-либо понять, то основная опасность - сделать неправильный вывод из имеющихся данных. Особенно когда возможны различные варианты ответов, в том числе и те, которые тебе ближе по убеждениям или соответствуют заранее принятой концепции. Поэтому для поиска правильного решения очень важны те данные, из которых можно сделать лишь один вывод. Однако, однозначность может настолько входить в противоречие с убеждениями окружающих и принятыми объяснительными концепциями, что практически не имеет шансов быть воспринята.
Например, для СВО однозначным выводом является то, что успех «основных» ударов на Киев и Харьков был невозможен. Он был невозможен исходя из соотношения сил, но даже если предположить, что российская армия была бы укомплектована профессионалами на голову выше украинских и на несколько порядков лучше оснащена технически, невозможно было выполнить задачу взятия городов такого размера с сохранением жизней мирного населения. Если же брать реально введенные силы, то с учетом того, что они только уменьшались, а у врага силы многократно увеличивались, поражение было предопределено. Исходя из того, что был устойчивый многократно повторяющейся процесс, можно cделать вывод, что решение об «основных» ударах, гарантирующих собственное поражение, было принято осознанно и целенаправленно.
Проблема только в том, что эта однозначность настолько противоречит привычной «реальности» людей и их представлению о здравом смысле, что отрицание реальной реальности становится тотальным.
Как всевозможные сторонники России, так и ее враги принимают версии просчета, технической отсталости, недооценки противника, величайшего сопротивления украинского народа, помощи запада, обмана и предательства, но ни в коем случае не запланированного действия. Особняком могут стоять лишь верящие в «хитрый план», а также сторонники версии измены высшего руководства. Поскольку для первых странность деяния не опровергает «хитрый план», а для вторых деяние вовсе не странное. Однако помочь сделать однозначный вывод ни хитрый план, ни высшее предательство не могут.
С фактами, из которых можно сделать однозначный вывод, объективно имеется проблема, в силу их редкости. Проще, когда выстраивается модель, где одно следует из другого с необходимостью, поскольку условия заданы императивно.
Повсеместно транслируемые утверждения 2022 года, что провал СВО связан с отсутствующей, а после недостаточной мобилизацией, переросли в утверждение, что по объективным причинам все зашло в позиционный тупик. Постоянно идут аналогии с ВОВ. Величайшая трагедия Великой Отечественной войны заключается в том, что сочетание массовой армии и довольно развитых средств уничтожения являлось условием победы. Дальность стрельбы артиллерии и ее точность еще допускали возможность пехоте сидеть в окопах и потом массово наступать. Если артиллерия была не точна, то у некоторых был шанс добежать до вражеских позиций и уничтожить врага. Чисто логически можно предположить, что увеличение дальности, точности и мощности средств поражения сделает бессмысленным и сидение в окопах, и, тем более, наступление. Причем как в пешем порядке, так и с помощью механизированных средств. Если бы снаряды времен Великой Отечественной имели хотя бы в десять раз большую точность, то армии воюющих сторон были бы уничтожены уже за первый 1941 год несколько раз.
К чему все сказанное выше? При способности наблюдать цель даже самую малозначительную и главное поражать ее на расстоянии, недоступном человеческому зрению, вопрос войны сводится к средству обнаружения и поражения, а не наступления на укрепы, поскольку чисто логически можно предположить, что любое наступление будет дистанционно уничтожено вместе с наступающими. И в этом случае единственный способ наступать - это прежде уничтожить или обезвредить средства поражения врага. Безусловно данные рассуждения являются чисто теоретическими и отвлечёнными. И можно долго указывать, что все гладко на бумаге, а важны исключительно овраги. Но в данном случае все оказывается наоборот. Выход из якобы «существующего» тупика заключается именно к требованию, чтобы все было как на бумаге.
Если бы я не наблюдал последние десять лет массовое игнорирование очевидности, то был уверен, что вся позиционность войны носит объективный характер, сотни тысяч людей, сидящих в окопах, не могут ошибаться, что единственный способ убрать позиционность - это грамотно штурмовать и т.д. Но поскольку изначальные действия СВО были осознанные и нацелены на имитацию провала блицкрига (Киев, Харьков), нет оснований считать, что остальные действия не спектакль с заранее предполагаемым результатом. Хотя они на явное поражение нацелены не были, просто велись и ведутся с недостаточными техническими, кадровыми и организационными ресурсами, а для достижения результата необходимы героизм и самоотверженность солдат.
Для любой войны актуально, если враг понимает, что сопротивление бесполезно. Для СВО это актуально во сто крат сильней. При уничтожении позиций противника, применяя огневые средства, от которых уцелеть невозможно и не вступая с ним в близкий контакт рано или поздно достигается эффект, что противник воевать больше не хочет. Каким бы патриотом ты не был, если сидеть в окопе или в подвале, зная, что тебе прилетит еще до ротации, а ты никого не убьешь, защищать родину таким образом желание будет не сильным. Мнением тех, у кого оно останется можно пренебречь, поскольку мнение не будет существовать очень долго, как и его носители.
В случае же штурма группами на броне, при «поддержке» артиллерии, «размягчении» ею обороны противника результат получается соответствующий. Причем поэтические термины типа «поддержки» и «размягчения», которые ни хрена конкретного не обозначают, не случайно активно используются разными ублюдками-блогерами пишущими на военные темы. Прямо как во время Великой Отечественной.
Главная подлость аналогий с Великой Отечественной, что во многом массовое использование пехоты было тогда неизбежным. Формирование штурмовых групп, среди которых были огромные потери, но все же был шанс победить и без участия которых было просто не обойтись. Оружие и средства разведки того времени иного не позволяли. Не было тогда возможности за десятки километров наблюдать, что происходит у врага в окопах. Не было снарядов и бомб, которые с точностью 5-10 метров прилетают по цели. Современное продвижение групп при помощи брони пару километров от одной деревни к другой, когда вражеская артиллерия не подавлена и тем более не уничтожены операторы дронов, неизбежно дарит перемогу зрителю с той стороны и сглаживает досаду от потери следующей деревни, которая не очень и нужна. Для украинского зрителя сцены спектакля поменялись, и когда уже не гоняют ворога за пару дней на сотни километров по Киевской, Черниговской, Сумской, Харьковской, Херсонский областям, то и такая перемога сгодится. Вариант, когда захистники методично и массово стираются в пыль без возможности ответить, за перемогу сойдет вряд ли.
Парадокс ситуации состоит в том, что метод реального перемалывания с помощью дальнобойных средств являлся бы в каком-то смысле гуманизмом, поскольку предусматривал победу одной из сторон и очевидную бессмысленность гибели для другой. Возможность штурмовать небольшие города, не говоря уже о селах, с помощью прежде всего дальних средств поражения поставило бы вопрос более открыто - почему нельзя дойти до Днепра обойдя Донбасс и отрезав последний от поставок вооружений, добиваться массовой сдачи в плен?
То, что символом СВО стал пехотинец-штурмовик весьма показательно. С одной стороны, это символ выражающий все величие человека на войне, с его презрением к смерти ради достижения цели. С другой стороны, это символ тупика, когда живая сила с легким вооружением соревнуется с живой силой с легким вооружением. Однако обдолбанность русского населения РФ, начиная с февраля 2022 года, позволяет игнорировать такую элементарную вещь, что твоя неспособность (или якобы неспособность) выигрывать дистанционно не означает, что потенциальный враг не способен выигрывать дистанционно, а может именно быть якобы неспособным. Рассказы, что весь Запад не может обеспечить ВСУ снарядами должны были бы расцениваться как агитация за врага, поскольку никаких логических и физических оснований таким утверждениям нет. То, что на данный момент основные проблемы для российских солдат связаны с самопальными фпв-беспилотниками переделанными из гражданских в боевые, не означает, что невозможно насытить украинские вооруженные формирования более профессиональной техникой, которая сведет все героические штурмы к соответствующим результатам.
Требование к властям РФ брать укрепрайоны, в том числе и в селах и небольших городах, прежде всего с помощью дистанционных средств поражения хотя бы теоритически могло разрушить игру в отсутствие победы. Стало бы ясно кто побеждает, поскольку была понятна формула. Обороняющаяся сторона не смогла бы говорить о победе на основании того, что словила большее количество боеприпасов, удерживая позиции.
Традиция героизма и самопожертвования концептуально вошла в противоречие с достижением победы на войне. То, что это пока не окончательное противоречие, возможности техники еще не достаточны и у пехотинца еще есть шанс, не отменяет сам принцип. Какое-то время после появления автомобилей они не могли соревноваться с лошадью, и даже Первая мировая война была война пехоты и кавалерии, а не мотопехоты. И уж точно нельзя делать выводов исходя из происходящего ныне интерактивного кровавого спектакля. Мы даже не знаем ни про один момент - это объективное соотношение сил на конкретных позициях или средства предоставлены ровно в той мере, чтобы был «тупик».
Если все свести к простым формулам, то штурм укрепленных позиций как в поле, так и в небольшом городе, с помощью артиллерии и авиации, без или с минимальным привлечения пехоты, является одновременно гуманизмом и заявкой на победу.
Именно это требование способа ведения войны должно было бы быть предъявлено к властям РФ, а неспособность выполнить требование должно расцениваться, как преступление.
Аргументы так называемых знающих дело, что все это маниловские мечты идиота, а на самом деле надо вперед на штурм, «но по-умному» следует рассматривать как пропаганду в пользу врага. Прежде всего потому, что заявление про невозможность уничтожить врага в укреплении с помощью огневого воздействия является абсурдным. Дискуссия возможна лишь о цене такого уничтожения и располагаемых средствах.
Штурм любого района предполагает уничтожения прежде всего средств сопротивления, а поэтому приоритетом является нарушения коммуникаций, по которым происходит поставка вооружения в штурмуемый район. В контексте СВО это означало бы хотя бы наступление к Днепру вокруг Донбасса, а не через него.
После начала СВО окончательно установилось условие существования России - ликвидация государство Украина, и включение территории (точно уж включающей Киев) в Россию. Если бы это воспринималось обществом, как очевидность, то вопрос о достижении подавляющего преимущества за счет технических средств стал бы неизбежным. Такого преимущества, когда вопрос укрепрайонов Украины просто бы не стоял, а штурм городов не давал никаких шансов захистникам. Подавляющее преимущество, а не просто окружение, является и условием для их массовой сдачи в плен.
Как бы это не хотелось признавать, но традиция уважения подвига предков во время Великой Отечественной способствует нынешнему принятию войны без победы. Победа в наше время подвигом не достигается, по техническим причинам. Когда обдолбанность общества позволяет ему не реагировать на очевидность, странно требовать понимания, что следование идеалам человеческого подвига Великой Отечественной, как залога Победы, в современной ситуации есть отрицание смысла Великой Отечественной войны, которая велась ради Победы.
Например, для СВО однозначным выводом является то, что успех «основных» ударов на Киев и Харьков был невозможен. Он был невозможен исходя из соотношения сил, но даже если предположить, что российская армия была бы укомплектована профессионалами на голову выше украинских и на несколько порядков лучше оснащена технически, невозможно было выполнить задачу взятия городов такого размера с сохранением жизней мирного населения. Если же брать реально введенные силы, то с учетом того, что они только уменьшались, а у врага силы многократно увеличивались, поражение было предопределено. Исходя из того, что был устойчивый многократно повторяющейся процесс, можно cделать вывод, что решение об «основных» ударах, гарантирующих собственное поражение, было принято осознанно и целенаправленно.
Проблема только в том, что эта однозначность настолько противоречит привычной «реальности» людей и их представлению о здравом смысле, что отрицание реальной реальности становится тотальным.
Как всевозможные сторонники России, так и ее враги принимают версии просчета, технической отсталости, недооценки противника, величайшего сопротивления украинского народа, помощи запада, обмана и предательства, но ни в коем случае не запланированного действия. Особняком могут стоять лишь верящие в «хитрый план», а также сторонники версии измены высшего руководства. Поскольку для первых странность деяния не опровергает «хитрый план», а для вторых деяние вовсе не странное. Однако помочь сделать однозначный вывод ни хитрый план, ни высшее предательство не могут.
С фактами, из которых можно сделать однозначный вывод, объективно имеется проблема, в силу их редкости. Проще, когда выстраивается модель, где одно следует из другого с необходимостью, поскольку условия заданы императивно.
Повсеместно транслируемые утверждения 2022 года, что провал СВО связан с отсутствующей, а после недостаточной мобилизацией, переросли в утверждение, что по объективным причинам все зашло в позиционный тупик. Постоянно идут аналогии с ВОВ. Величайшая трагедия Великой Отечественной войны заключается в том, что сочетание массовой армии и довольно развитых средств уничтожения являлось условием победы. Дальность стрельбы артиллерии и ее точность еще допускали возможность пехоте сидеть в окопах и потом массово наступать. Если артиллерия была не точна, то у некоторых был шанс добежать до вражеских позиций и уничтожить врага. Чисто логически можно предположить, что увеличение дальности, точности и мощности средств поражения сделает бессмысленным и сидение в окопах, и, тем более, наступление. Причем как в пешем порядке, так и с помощью механизированных средств. Если бы снаряды времен Великой Отечественной имели хотя бы в десять раз большую точность, то армии воюющих сторон были бы уничтожены уже за первый 1941 год несколько раз.
К чему все сказанное выше? При способности наблюдать цель даже самую малозначительную и главное поражать ее на расстоянии, недоступном человеческому зрению, вопрос войны сводится к средству обнаружения и поражения, а не наступления на укрепы, поскольку чисто логически можно предположить, что любое наступление будет дистанционно уничтожено вместе с наступающими. И в этом случае единственный способ наступать - это прежде уничтожить или обезвредить средства поражения врага. Безусловно данные рассуждения являются чисто теоретическими и отвлечёнными. И можно долго указывать, что все гладко на бумаге, а важны исключительно овраги. Но в данном случае все оказывается наоборот. Выход из якобы «существующего» тупика заключается именно к требованию, чтобы все было как на бумаге.
Если бы я не наблюдал последние десять лет массовое игнорирование очевидности, то был уверен, что вся позиционность войны носит объективный характер, сотни тысяч людей, сидящих в окопах, не могут ошибаться, что единственный способ убрать позиционность - это грамотно штурмовать и т.д. Но поскольку изначальные действия СВО были осознанные и нацелены на имитацию провала блицкрига (Киев, Харьков), нет оснований считать, что остальные действия не спектакль с заранее предполагаемым результатом. Хотя они на явное поражение нацелены не были, просто велись и ведутся с недостаточными техническими, кадровыми и организационными ресурсами, а для достижения результата необходимы героизм и самоотверженность солдат.
Для любой войны актуально, если враг понимает, что сопротивление бесполезно. Для СВО это актуально во сто крат сильней. При уничтожении позиций противника, применяя огневые средства, от которых уцелеть невозможно и не вступая с ним в близкий контакт рано или поздно достигается эффект, что противник воевать больше не хочет. Каким бы патриотом ты не был, если сидеть в окопе или в подвале, зная, что тебе прилетит еще до ротации, а ты никого не убьешь, защищать родину таким образом желание будет не сильным. Мнением тех, у кого оно останется можно пренебречь, поскольку мнение не будет существовать очень долго, как и его носители.
В случае же штурма группами на броне, при «поддержке» артиллерии, «размягчении» ею обороны противника результат получается соответствующий. Причем поэтические термины типа «поддержки» и «размягчения», которые ни хрена конкретного не обозначают, не случайно активно используются разными ублюдками-блогерами пишущими на военные темы. Прямо как во время Великой Отечественной.
Главная подлость аналогий с Великой Отечественной, что во многом массовое использование пехоты было тогда неизбежным. Формирование штурмовых групп, среди которых были огромные потери, но все же был шанс победить и без участия которых было просто не обойтись. Оружие и средства разведки того времени иного не позволяли. Не было тогда возможности за десятки километров наблюдать, что происходит у врага в окопах. Не было снарядов и бомб, которые с точностью 5-10 метров прилетают по цели. Современное продвижение групп при помощи брони пару километров от одной деревни к другой, когда вражеская артиллерия не подавлена и тем более не уничтожены операторы дронов, неизбежно дарит перемогу зрителю с той стороны и сглаживает досаду от потери следующей деревни, которая не очень и нужна. Для украинского зрителя сцены спектакля поменялись, и когда уже не гоняют ворога за пару дней на сотни километров по Киевской, Черниговской, Сумской, Харьковской, Херсонский областям, то и такая перемога сгодится. Вариант, когда захистники методично и массово стираются в пыль без возможности ответить, за перемогу сойдет вряд ли.
Парадокс ситуации состоит в том, что метод реального перемалывания с помощью дальнобойных средств являлся бы в каком-то смысле гуманизмом, поскольку предусматривал победу одной из сторон и очевидную бессмысленность гибели для другой. Возможность штурмовать небольшие города, не говоря уже о селах, с помощью прежде всего дальних средств поражения поставило бы вопрос более открыто - почему нельзя дойти до Днепра обойдя Донбасс и отрезав последний от поставок вооружений, добиваться массовой сдачи в плен?
То, что символом СВО стал пехотинец-штурмовик весьма показательно. С одной стороны, это символ выражающий все величие человека на войне, с его презрением к смерти ради достижения цели. С другой стороны, это символ тупика, когда живая сила с легким вооружением соревнуется с живой силой с легким вооружением. Однако обдолбанность русского населения РФ, начиная с февраля 2022 года, позволяет игнорировать такую элементарную вещь, что твоя неспособность (или якобы неспособность) выигрывать дистанционно не означает, что потенциальный враг не способен выигрывать дистанционно, а может именно быть якобы неспособным. Рассказы, что весь Запад не может обеспечить ВСУ снарядами должны были бы расцениваться как агитация за врага, поскольку никаких логических и физических оснований таким утверждениям нет. То, что на данный момент основные проблемы для российских солдат связаны с самопальными фпв-беспилотниками переделанными из гражданских в боевые, не означает, что невозможно насытить украинские вооруженные формирования более профессиональной техникой, которая сведет все героические штурмы к соответствующим результатам.
Требование к властям РФ брать укрепрайоны, в том числе и в селах и небольших городах, прежде всего с помощью дистанционных средств поражения хотя бы теоритически могло разрушить игру в отсутствие победы. Стало бы ясно кто побеждает, поскольку была понятна формула. Обороняющаяся сторона не смогла бы говорить о победе на основании того, что словила большее количество боеприпасов, удерживая позиции.
Традиция героизма и самопожертвования концептуально вошла в противоречие с достижением победы на войне. То, что это пока не окончательное противоречие, возможности техники еще не достаточны и у пехотинца еще есть шанс, не отменяет сам принцип. Какое-то время после появления автомобилей они не могли соревноваться с лошадью, и даже Первая мировая война была война пехоты и кавалерии, а не мотопехоты. И уж точно нельзя делать выводов исходя из происходящего ныне интерактивного кровавого спектакля. Мы даже не знаем ни про один момент - это объективное соотношение сил на конкретных позициях или средства предоставлены ровно в той мере, чтобы был «тупик».
Если все свести к простым формулам, то штурм укрепленных позиций как в поле, так и в небольшом городе, с помощью артиллерии и авиации, без или с минимальным привлечения пехоты, является одновременно гуманизмом и заявкой на победу.
Именно это требование способа ведения войны должно было бы быть предъявлено к властям РФ, а неспособность выполнить требование должно расцениваться, как преступление.
Аргументы так называемых знающих дело, что все это маниловские мечты идиота, а на самом деле надо вперед на штурм, «но по-умному» следует рассматривать как пропаганду в пользу врага. Прежде всего потому, что заявление про невозможность уничтожить врага в укреплении с помощью огневого воздействия является абсурдным. Дискуссия возможна лишь о цене такого уничтожения и располагаемых средствах.
Штурм любого района предполагает уничтожения прежде всего средств сопротивления, а поэтому приоритетом является нарушения коммуникаций, по которым происходит поставка вооружения в штурмуемый район. В контексте СВО это означало бы хотя бы наступление к Днепру вокруг Донбасса, а не через него.
После начала СВО окончательно установилось условие существования России - ликвидация государство Украина, и включение территории (точно уж включающей Киев) в Россию. Если бы это воспринималось обществом, как очевидность, то вопрос о достижении подавляющего преимущества за счет технических средств стал бы неизбежным. Такого преимущества, когда вопрос укрепрайонов Украины просто бы не стоял, а штурм городов не давал никаких шансов захистникам. Подавляющее преимущество, а не просто окружение, является и условием для их массовой сдачи в плен.
Как бы это не хотелось признавать, но традиция уважения подвига предков во время Великой Отечественной способствует нынешнему принятию войны без победы. Победа в наше время подвигом не достигается, по техническим причинам. Когда обдолбанность общества позволяет ему не реагировать на очевидность, странно требовать понимания, что следование идеалам человеческого подвига Великой Отечественной, как залога Победы, в современной ситуации есть отрицание смысла Великой Отечественной войны, которая велась ради Победы.