Один день с Фириэлью
Фириэль была первой девочкой, которая пришла к нам в Орден. В далёком 1995 году, когда мы только-только получили наше первое помещение во Дворце Молодёжи (до этого момента мы существовали уже год, но изначально снимали квартиру на ул. Антоновской), с девушками у нас было туговато.
Не в том смысле, что у нас не было девушек, их было полно. Но в клубе не было ни одной. Итак, поскольку у нас появилось помещение, мы подумали что нам необходимо устроить набор людей в Орден.
Поскольку сеть Интернет, как я уже писал в одном из постов, ещё не развернула свою паутину над нашей родиной, а компьютеры были огромной редкостью, мы пошли по классической схеме - расклеили по Минску объявления, написанные от руки. Мы писали их неделю или две, по несколько штук в день и расклеивали на остановках. Руки болели от писанины.
И народ пошёл. Стали приходить молодые люди, потом они начали рассказывать своим друзьям о том, куда ходят. Вскоре сарафанное радио заработало и спустя какое-то время в клубе было уже человек двадцать. Но, увы, девушки к нам пока не шли.
И вот, наконец-то мы получили письмо от девушки. Точнее, как выяснилось после прочтения письма, девушкой её назвать было нельзя, не загремев за педофилию.
Письмо было коротким. Я до сих пор помню его наизусть:
«Здравствуйте, меня зовут Настя. Мне 12 лет, но я уже прочитала всего «Хоббита» и «Властелин Колец». И мама моя прочитала. Я очень хочу к вам в Орден, возьмите меня пожалуйста.»
Ниже был адрес и домашний телефон. Не знаю, что так подкупило нас в тот момент в этом микро письме, искренность, с которой оно было написано или упоминание о маме. Но посовещавшись, мы решили, что позвонить стоит, хотя бы для того, чтобы не нанести ребенку психологическую травму. Я позвонил. Трубку сняла мама, я объяснил кто я такой. Мама была в курсе всего и сказала, что придёт с Настей в клуб завтра. Я сказал «хорошо» и стал ждать.
На следующий день, мама привела Настю в клуб. Пред моим взором предстало юное хрупкое создание с огромными глазищами в возрасте которого никак не угадывалось тех 12 лет, о которых она написала. Кстати, спустя где-то год, я узнал, что на тот момент Насте было 11, один год она-таки себе добавила «для солидности».
После краткого собеседования, в основном с мамой, потому что Настя от волнения потеряла дар речи и только с мольбой смотрела на меня. Я понял, что девочка очень сильно хочет в клуб. Сообщив маме о всех минусах пребывания в нашем коллективе и услышав в ответ, что это её не смущает, мы договорилсь о посещении.
И началось. Первым делом, Настя придумала себе имя. «Меня зовут Фириэль», - заявила она. При этом смотрела так, что я не посмел и слова сказать в качестве возражения. Так и стала она Фириэлью, а потом мы часто называли её Фири и она не обижалась. Спустя какое-то время её так стала называть и мама.
За короткое время, Фириэль стала неотъемлимой частью нашего Ордена. Ни одно мероприятие не обходилось без неё. Более того, она сразу же сшила себе платье. То есть шила всё-таки Кира (так звали маму), но без целеустремлённой энергии, с которой этот ребёнок воздействовал на окружающих конечно же не обошлось. В новом платье, она важно расхаживала на нашем первом турнире, с папкой в руке. Папка была моей идеей, поскольку Фири настойчиво требовала дать ей должность. И я выдал ей папку и сказал, чтобы записывала результаты боёв. Таким образом, ребенок был при деле.
Вскоре она настолько прижилась в нашем коллективе, что стала одним из самых активных членов нашего братства. Когда в октябре мы поехали к нашим знакомым ребятам из клуба «Калюмны» (честно говоря, других клубов тогда и не было , наш да их) на игру «Полоцк против ливонского ордена», Фири решительно сказала, что едет с нами. Я позвонил Кире. Она была не против. Никакие разговоры о трудностях Фири не смущали и в день отъезда она уже стояла со своим рюкзачком на вокзале.
Шло время. За несколько лет, наша Фириэль выросла и превратилась в привлекательную девушку. Платье у неё уже было не одно и не два а целый шкаф. В Ордене многие молодые люди стали посматривать на неё отнюдь не как на ребёнка. Впрочем, девушек у нас в клубе уже давно было много, красивых и интересных.
Но для меня Фири стала кем-то вроде талисмана. Ещё когда она была совсем маленькая, я сказал ей, что по орденской легенде она будет моей племянницей. Надо же было как-то оправдать, что я за ней присматриваю. Так и повелось у нас. Я её опекал, она мне безгранично доверяла. Со временем я наверное стал для неё кем-то вроде отца. Она делилась со мной своими секретами, спрашивала совета. Впрочем, я не буду вдаваться в эти перипитии, иначе моя история превратится в повесть. Скажу только, что из-за некоторых нюансов, со временем, Фири стала реже приходить к нам. Но контакт не пропадал. Я периодически ей звонил, она мне тоже.
***
Я помню, это была пятница. Фириэль позвонила мне и спросила, будет ли открыт в субботу Орден. А у нас как раз намечались съёмки какой-то передачи и я сказал, что буду с утра. «Я приду в гости», - сообщила она мне. «Ты же проспишь», - ответил я. «Не просплю», - твёрдо сказала Фириэль.
Она не проспала. В девять утра она была возле двери. Я открыл клуб, спустя какое-то время пришли телевизионщики и начались съёмки. Я сидел у себя в закутке, мы пили с Фири чай, смотрели фото, общались. Она похудела, коротко постриглась. Впрочем, худоба ей шла. «Ты прямо фотомодель», - сказал я ей, она засмеялась, «Да уж».
Она рассказала, что лежала в больнице с гепатитом. Я в своё время тоже перенес это неприятное заболевание, так что я мог понять что это такое. Мы общались обо всём, о книгах Толкиена и о наших фестивалях, вспоминали смешные случаи с поездок на игры и просто из жизни. Было легко, так, словно передо мной сидела та, маленькая девочка, пришедшая в первый раз.
Я в тот день как раз хотел купить ещё один жесткий диск для компьютера. Нужно было съездить на фирму, они как раз работали в субботу. Я сказал об этом Фири и предложил подождать меня в Ордене, пообщаться с ребятами, но она ответила, что поедет со мной.
Мы ехали в такси, у водителя играл диск с Сарой Брайтман. «Первый раз слышу в такси Брайтман», - сказал я. (тогда, в 2002 году это действительно было редкостью). Водитель обрадовался: «Первый раз мне сказали об этом, обычно даже имени певицы не знают!» «Магистр всё знает», - засмеялась Фириэль. Водитель спросил, почему Магистр, Фири рассказала. Так и доехали, болтая.
Потом решили пройтись пешком обратно, гуляли по осеннему городу. Разговаривали обо всём. Фири держала меня за руку, как в детстве, когда я отводил её после Ордена к бабушке. Она тогда выдала фразу, от которой мне смешно до сих пор. Мы также болтали и я сказал ей, что наш общий товарищ, Нолдор, поступает в универ. «Я тоже поступаю,» - выдала она. Я так и встал на месте как вкопанный, на тот момент этой козявке было 13 лет. «Куда поступаешь?», - осторожно спросил я. «Ну, иногда хорошо поступаю, а иногда плохо», - с серьёзным выражением лица сообщила Фири. «Так мама говорит».
Так как в тот момент, я не часто потом смеялся. Хотя, у Фири таких фраз в запасе был миллион наверное.
Впрочем, я отвлёкся. Мы догуляли обратно до Ордена. Было часов семь вечера. Съёмки там уже заканчивались. Мы снова пили чай, общались. Так просидели часов до девяти. Перед уходом, Фири попросила у меня две видеокассеты со сказками «Мио, мой Мио» и «Бесконечная история». «Хочу пересмотреть», - сказала она.
Я возвращался домой с хорошим и светлым настроением. Под ногами шуршала листва.
Рано утром зазвонил домашний телефон. Было часов семь утра наверное. Я снял трубку. «Дмитрий?», - раздался в трубке незнакомый женский голос. «Да, слушаю», - ответил я. «Дмитрий, это бабушка Насти. Настя умерла». В этот момент у меня сжалось сердце и я где-то с полминуты не мог ничего ответить. Потом как-то собрался, спросил, нужна ли какая-то помощь, Бабушка сказала, что перезвонит мне или чтобы я позвонил Кире.
Несколько дней прошли словно чёрно-белый сон. Мы встречались с ребятами в Ордене, собирали деньги, покупали венок, цветы. Я ездил в Фири домой, Кира попросила помочь положить тело в гроб. Но в тот момент, когда я приехал, Фириэль уже была в гробу. Она словно спала, юная и прекрасная эльфийка. Я смотрел на неё, на её закрытые глаза и мне казалось, что ее ресницы сейчас дрогнут. Вот ещё чуть-чуть, сейчас. Но нет.
Через два дня были похороны. Собрались все, даже те, кто на тот момент уже не ходили в Орден. Мы прощались с нашей Фириэлью холодным пасмурным осенним днём. Но в тот момент, когда мы приехали на кладбище, тучи разошлись и выглянуло солнце.
Уже потом, в кафе, когда мы сидели за столом и нужно было что-то сказать, я встал и не смог произнести ничего связного, в горле стоял ком. И тут встал Эверар.
«- Она не умерла», - произнёс он. «Эльфы забрали её. Она уплыла в Серебристую Гавань на эльфийской ладье.»
В этот момент я понял, что тот ком, который был внутри меня всё это время, рвётся наружу со страшной силой. Я резко встал, быстрым шагом дошёл до туалета, закрылся в кабинке. Минут десять из меня выходил поток слёз. Хотелось реветь от бессильной ярости, но я сдерживал себя как мог. Потом стало легче, я пришёл в себя, умылся, вернулся в зал, попрощался с Кирой и уехал домой. Когда я ехал в троллейбусе, мне казалось, что Фири где-то рядом со мной.
Спустя несколько дней стало легче. Я позвонил Кире, мы поговорили. Она рассказала, что в тот субботний вечер, Настя пришла домой весёлой, глаза светились от счастья. Они обсуждали планы на следующее лето, болтали о том о сём. Перед тем, как пойти спать, Фири сказала: «Мамочка, это был мой самый лучший день!» Она так и не посмотрела сказки. Кира сказала, что вернёт мне кассеты, но я их так и не забрал.
Когда-то давно, много лет назад, когда я только вернулся из армии и работал на киностудии, я много рисовал. И однажды, нарисовал девушку. Просто так, образ из головы. Когда я познакомился с Фири, я поразился, насколько она была похожа на тот мой рисунок тушью. Я подарил его ей. Сейчас этот портрет изображен на ее надгробии. Я не буду его размещать здесь, не хочу. Просто повешу другой. Я несколько раз рисовал Фири, это самый последний из её портретов.
А тот коллаж, который я разместил вначале, я сделал уже после её ухода. Слова о Серебристой Гавани, произнесенные Эвераром, всё не шли из головы.
Встречайтесь чаще, друзья. Помните, любой день, даже самый прекрасный, может стать днём прощания.
