Когда они переезжают, тоже есть два типа в отношении той среды, куда они попадают. Первый - наиболее противный. Это когда всё, что у нас было отвратительно и тоталитарно, там вдруг становится прекрасным и демократичным. Демонстрацию разогнали водометами - торжество Закона; бомжи лежат потому что свободные граждане сами выбирают образ жизни; исторический дом снесли ибо прогресс не остановишь, далее везде. Второй - это когда человек настолько привык к боротьбе, что и на новом месте не унимается, украшает своей персоной ряды местной оппозиции и ходит на митинги "долой министров-капиталистов". Обычно его судьба печальна, но все-таки омерзения он не вызывает, ну что поделаешь, таким уродился. Кстати, когда первый приезжает к нам сюда на побывку, у него просматривается замечательная аберрация сознания. Если он уехал в девяностые - он в них мысленно и остался. Он на самом деле видит всё таким же, каким оно было тогда. Он уезжал - под окном был загаженный пустырь; вернулся - благоустроенная детская площадка. Он на нее смотрит и как бы видит, но при этом внутри себя знает, что на самом-то деле пустырь, он образ этого пустыря в себе носит. С ним и обратно уезжает. Его там и распространяет.
Когда они переезжают, тоже есть два типа в отношении той среды, куда они попадают. Первый - наиболее противный. Это когда всё, что у нас было отвратительно и тоталитарно, там вдруг становится прекрасным и демократичным. Демонстрацию разогнали водометами - торжество Закона; бомжи лежат потому что свободные граждане сами выбирают образ жизни; исторический дом снесли ибо прогресс не остановишь, далее везде.
Второй - это когда человек настолько привык к боротьбе, что и на новом месте не унимается, украшает своей персоной ряды местной оппозиции и ходит на митинги "долой министров-капиталистов". Обычно его судьба печальна, но все-таки омерзения он не вызывает, ну что поделаешь, таким уродился.
Кстати, когда первый приезжает к нам сюда на побывку, у него просматривается замечательная аберрация сознания. Если он уехал в девяностые - он в них мысленно и остался. Он на самом деле видит всё таким же, каким оно было тогда. Он уезжал - под окном был загаженный пустырь; вернулся - благоустроенная детская площадка. Он на нее смотрит и как бы видит, но при этом внутри себя знает, что на самом-то деле пустырь, он образ этого пустыря в себе носит. С ним и обратно уезжает. Его там и распространяет.
Reply
Leave a comment