Мюриэл Барбери "Элегантность ёжика"
Весь прошлый год англоязычные блоги превозносили эту книгу. Я, не особенно обращая внимания на фамилию автора, думала, что она американская и все собиралась прочитать на английском, пока не произошло два события - она вышла на русском и я, наконец, сообразила, что это та самая «Элегантность ёжика», которую давно уже рекомендовала fiafia. Если бы я читала отзывы в российских Интернет-магазинах, я бы на эту книгу ни за что не позарилась, потому что ее настойчиво называли «очаровательной». Какая-то беда в России с современной французской литературой - она обязательно должна быть либо очаровательной, либо прелестной, либо «в стиле Гавальды». Так вот прелесть «Элегантности ежика» в том, что она не очаровательная и, к счастью, не в стиле Гавальды . Это хорошая умная книга про хороших умных людей.
Рене, некрасивая, немолодая вдова, консьержка в богатом доме, вот уже двадцать лет по утрам приходит в свою каморку, включает телевизор, кормит толстого кота, греет на обед противно пахнущий суп с капустой, учтиво спрашивает у обитателей дома, как их дела, выкатывает мусорные бачки, поливает цветы на газоне. Никто из жильцов не обращает на нее особенного внимания - обслуживающий персонал.
Палома, девочка-подросток из благополучной буржуазной семьи, живет наверху в огромной квартире, каждый день мимолетно здоровается с консьержкой, идет в ненавистную школу, обедает с равнодушной семьей, пьет какао и мечтает о зеленом чае, мучается от громкой музыки, которую слушает сестра, и мечтает о тишине, читает мангу и мечтает о Японии. А еще решила, что покончит с собой в следующий день рождения, потому что жить не стоит.
У них обеих есть общая тайна - они очень умны и скрывают свой ум от окружающих.
Рене, пока в телевизоре бушуют сериальные страсти, читает Канта, Маркса, Пруста и Толстого, смотрит на ДВД «Смерть в Венеции», а кота ее зовут Лев (в честь Николаевича, а не обитателя саванны). Она более образована, воспитана и глубока, чем любой обитатель элитного дома, где она в прислугах.
Палома тоже умнее других - и в школе, и дома. Настолько умна, что научилась это скрывать, чтобы к ней не приставали и не пытались ее усиленно развивать как ребенка-вундеркинда.
Собственно, это и все. Книга - история двух женщин, пожилой и маленькой, а еще людей, которые живут в разных квартирах этого парижского дома. В книге мало событий, но этим она мне и понравилась - это скорее мысли, наблюдения, а не действия. Вообще, она какая-то ясная, соразмерная, простая, и даже отсутствие хэппи-энда тут правильно и логично. Единственное, что мешало мне поначалу - я как-то все не могла понять, чего такого выдающегося в том, что консьержка умна и образована. Видимо, сказывается мое советское воспитание и память о 90-х годах, когда все общество в России встряхнули и перемешали, и бывшие преподаватели вузов шли торговать на рынок, а бывшие разнорабочие открывали собственные фирмы. То есть я по умолчанию не стала бы предполагать в консьержке любовь к дешевым любовным романам и слову «ложить». У меня вот тут трубы в ванной сантехник сваривал, так мы душевно поговорили о литературе. Он раз в год обязательно Толстого перечитывает, Бунина очень любит и сетовал, что никак одну книгу Александра Меня не найдет, как раз ее не хватает, чтоб составить полное представление о его богословских идеях. Но потом я подумала, что просто не очень представляю себе социальную структуру современного французского общества и просто решила поверить автору:).
Еще Яна предупреждала, что в этой книге чрезвычайно важен язык, потому что Рене, которая никогда нигде не училась, говорит и думает на гораздо лучшем французском, чем жильцы-интеллектуалы, имеющие разнообразные ученые степени. Мне показалось, что русский перевод вполне хорош, за исключением каких-то странных моментов, когда переводчик, видимо, пытался передать особенности французского произношения и построения фраз, а на русском это выходило немного неестественно. Например, «дама с тараканом во рту», у которой ужасное произношение, называет далекую азиатскую страну «Кютай». Я за свою жизнь встречала немало людей с дефектами произношения, но, никому из них, кажется, не удалось исказить слово "Китай"- мне кажется, на русском это вообще проблематично. Или вот подружка Рене, простая прислуга, не очень разбирается в реалиях английской жизни и говорит «пудингкх» и «рустбиф». Рустбиф - это очень даже ничего блюдо, но вот пудингкх можно выговорить разве что при катаре верхних дыхательных путей:).
Но вообще это мелочи, которые никак не умаляют достоинств книги.
Что еще мне понравилось в «Элегантности ежика», так это отношение автора к русской литературе. Чувствуется, что Барбери прекрасно ее знает, любит,а главное - понимает. Это не тот уровень, который заставляет иностранцев восхищаться «Доктором Живаго» из-за снежных пейзажей, балалаек и меховой шапки Лары, это действительно уважение и симпатия к тому, что является важной частью твоей жизни.
В общем, вывод - книга хорошая, читайте:).
Несколько цитат:
По мнению богатых, простолюдины всю жизнь живут в такой разреженной, так мало насыщенной килородом денег и светского общения атмосфере, что у них ослаблены нормальные человеческие эмоции и они все воспринимают притуплено-безразлично. А значит, мы, консьерж с консьержкой, воспринимаем смерть как нечто обыденное, входящее в порядок вещей, тогда как для них, состоятельных людей, это была бы трагедия, кошмарная несправедливость.
Тест-мирабель проходит у меня на кухне. Я кладу на покрытый пластиком стол сливину и книгу, а потом одновременно беру в рот мирабель и открываю первую страницу. Если две мощных волны ощущений не разбивают друг друга: мирабель не портит впечатления от текста, а текст не отбивает вкус мирабели, - я понимаю, что передо мной что-то значительное и даже исключительное, потому что произведений, которые не померкли бы, не стали смешными и пресными рядом с сочным взрывом золотистого шарика, совсем не много
Может, жить значит подхватывать на лету умирающие мгновения?
Покою, безмятежности, самодостаточности, которые дает одиночество, никогда не сравниться с вольготным счастьем и свободой каждого движения и слова, которые разделяешь с кем-то.