Дорогая моя столица, золотая моя Москва
Когда мне было 11 лет мама взяла меня летом с собой в командировку в Москву. Мама везла с собой тяжеленную сумку подшитых в три толстенных книги распечаток со столбцами чисел, графиками, таблицами - утверждался план для большого предприятия.
Поселили нас в отдельной комнате в министерской гостинице Минприбора в самом центре Москвы в переулке Огарева близ тогдашней улицы Горького рядом с министерством. В буфете и в гладильной комнате важные главные инженеры, директора, главные бухгалтера . С мамой о своём деловом беседуют, подстаканники с чаем и бутерброды с салями позабыв. Мама в министерстве почти все дни, на приёме была даже у замминистра, а ближе к вечеру мы по музеям ходили, красивые места смотрели, даже пристроились к экскурсии в университет, смотрели сверху на город, были в аудиториях, и в минералогическом музее - это какие-то геологи с конференции были на экскурсии.
В последний день, когда все дела по командировке были сделаны, директор завода попросил маму по телефону купить какой-нибудь подарок министерской начальнице отдела, кандидату наук, которая скорректировала план, всякие производственные запасы и ещё что-то. Пошли мы с маой через дорогу в магазин подарок покупать, выписывать чек мама имела право с командировочных на какую-то сумму. Помню ходили мы у стеклянных витрин, но не знали что именно нам достанется, что не разберут когда очередь подойдет, и на что выделенных директором денег хватит, и чтобы "солидно", не одна чашка или ложечка. Купила мама чешских два сервиза кофейный и столовый.
Донесли мы две тяжелых коробки с роздыхами. Пока я коробку одну сторожу, мама другую несет , ведь деньги на такси можно сэкономить... Донесли до гостиницы, а из гостиницы мы уже выписались, уезжаем в этот день. Оставила мама меня с этими коробками и дорожной сумкой в холле, даже у двери входной возле швейцара. Швейцар высокий статный мужнина в форме в галунах, в лампасах, в фуражке с кокардой. Мама ушла в министерство, не зная как в министерство пронести через проходную эти подарки-взятки - непривычно, страшно, неловко.
Осталась я у этих коробок одна в гостинице. Скучно, книжка и открытки с экскурсий упакованы на дно сумки. Стою час, другой и все эти два часа надо мной издевался этот швейцар, то обращаясь ко мне, то к зрителям из горничных и портье. "А книги ты какие-нибудь читаешь?" Не читаешь, по лицу видно. "У неё лицо дегенративное, дебильное" - это к благодарной публике в министерской гостинице. Я только глазами хлопаю, мямлю от неожиданной агрессии. А швейцар дальше больше часа и про мордовскую морду моей мамы, и красное лицо вероятно алкаголички, и про бескультурье , и как с деньгами с северов в Москву понаехали, и далее , далее... даже в заключение "Эх Русь-матушка" попечалился ...
Взрослый мужчина издевался над одинадцатилетней девочкой и никто не остановил, все кивали, им нравилось.
Портье , кстати, еще и в театре на Таганке работала администратором, фронтовые друзья с Константином Симоновым. Привезла ей мама книжки местного нашего провинциального издательства, Проспер Мериме и Мамин-Сибиряк романы. Книжку мама ухватила из шкафа второпях не новый экземпляр, а которую я прочла, разрезанную и с пятнышко розовым крохотным на форзаце от капельки варенья. Портье скребет ногтем это пятнышко, а я оправдываться начала, что читала этот роман Мамина-Сибиряка, это я нечаянно запачкала, читая на кухне.
Мне было объяснено, что я там ничего не могу понять, и в трилогии Симонова "Живые и мертвые" я ничего не пойму и платье мне мама купила не по возрасту детское, что я в нем выгляжу дурочкой. И правда, ничего уже не помню ни про русских купцов, промышленников, инженеров, а про Симонова только в памяти репрессированный арестованный комбриг Серпилин, униженно стоящий на коленях на перроне у арестантского вагона под окрики красноармейцев с винтовками, и брань их командира гэбиста. Слышала, что в швейцары брали таких отставных офицеров НКВД. Может быть.
_______________________________
Эту мелодию играли в поезде утром, когда торжественно объявляли по поездному радио :"Наш поезд прибывает в столицу нашей родины город Москва!" Сейчас только горечь чувствую, унижение, обиду. То немногое хорошое уничтожили навсегда. Одни швейцары и военкоры остались....
Click to view
Портье гостиницы Клавдия Михайловна... Теперь понятно кто это, почему такая грусть от моего восхищения Симоновым, и почему называла дочерей Симонова Катька да Машка. Это чужая жизнь, просто случайно пересеклись. Она маме моей домашнюю еду, теплые вещи в больницу в Москве приносила, когда маме плохо стало в командировке. Понятно почему театральная такая. Это актриса и мать актрисы, друзья театральные, корреспонденты. Может я что путаю. Непонятно почему она не вмешалась, хотя она объяснила что этот швейцар так разошелся оттого, что моя мама ему чаевые не дала. Думаю, что чаевые взял бы и все равно гадости говорил. Наверно это была прививка какая-то, может не слышала толком. Выглядела она моложаво. Клавдия Михайловна эти коробки велела перенести с прохода в ее комнату портье, все-таки вмешавшись, остановив. В следующий приезд мы с мамой были у неё в гостях, к слову мне показала фото фронтовое с машиной :"Узнаешь кто это?" - "Это Симонов. А это сидит моя дочь". Моему поколению имя Валентины Серовой ничего не говорит, даже моей маме , а в 40х ее знала вся страна.
Домой к себе Клавдия Михайловна вела нас быстро дворами и у одного дома приостановилась:"Здесь в том подъезде живет маршал Рокоссовский, а там охранник за нами наблюдает."
Клавдия Михайловна показывала нам с мамой свои хобби, в том числе крутила нам с бобин снятые, проявленные ею кинопленки про друзей, как она делает монтаж и накладывает звук. Там в ее архиве наверно осталось немало воспоминаний, фильмов.
С мамой Клавдия Михайловна говорила о моем отце, очень точно и , как много позднее выяснилось, очень справедливо, хотя его никогда не видела. Очень возмущалась колесами для жигуленка, которые мама катила согнувшись по-одному от одной кучи к другой, опять экономя на такси. Мама машину не водила, хотя купила мужу на свою немалую зарплату. У женщины же ума нет, водить машину может только мужчина. По настоянию портье мама со мной отправилась в магазин тканей за углом от Огарева, и я там выбирала сама отрезы клеточку шотландку., чтобы мама сшила. Себе маме шить было некогда, у нее было всего два платья на работу.
Кстати, в вики не указано, что Клавдия Михайловна ушла в 17 лет медсестрой на фронт, только не той, а первой мировой. Помню ее рассказ про то, как девушки-прачки пошли без охраны на реку искупаться, сели расчесывать длинные волосы, и разведка немцев вышла на них, девушки побежали , пытаясь скрыться в кустах, но их длинные волосы зацеплялись за колючие кусты, разведка девушек всех зарезала, а на кустах были пряди волос и кровь. Клавдия Михайловна с девушками почему-то не пошла, и так спаслась, но видела и помнит эти волосы.
Я думаю, что Клавдия Михайловна из образованной семьи далеко не рабочего, как написано в биографии. С какой стороны она ещё была в Харькове в Украине в гражданскую одному Богу известно. Обе актрисы очень небесталанные и красивые. Клавдия Михайловна очень добрая, отзывчивая, каких в Москве не так много. Мои воспоминания о ней мимолетны, и противоречивы. Все-таки более часа спектакля швейцара трудно было не услышать и не остановить сразу же. Возможно, в ее мире девочка в 11 лет могла уже сама постоять за себя. Я, очевидно, и в более старшем возрасте терялась перед швейцарами.