Отчёт Торина Камнешлема, сына Даина Железностопа, государя Железных холмов - часть 3
...к Эребору я спешил, как только мог. Пони у нас не было, поэтому путь был долог. На пути попадались выжженные огнём дракона пятна, поломанные стволы деревьев, а кое-где - что-то подозрительно похожее на золотые самородки, какие обычно хранятся в сокровищницах.
Я думал, Фундин не выдержит, но он оказался так же крепок в ногах, как и я, даром что уже двести лет был хром. Мы шли молча, и думали, похоже, об одном: дракона нет, но скольких гномов он забрал с собой?..
Издалека было видно, что ворота Эребора по-прежнему разбиты, и почерневшие их обломки болтаются на петлях. Однако вот мелькнул один яркий худ, за ним - второй... Я узнал эти цвета, и наставник, видимо, тоже, потому что с распростёртыми объятьями кинулся к сыновьям: "Живы!". Балин и Двалин встретили его холодно - и мне это почему-то бросилось в глаза, хотя и раньше я не замечал за ними теплоты к собственному отцу... Но прежде чем впустить нас, Двалин сделал то, что я бы счёл оскорблением, если бы не был так увлечён вопросом, что стало с Торином: видя на пороге меня, сына короля, королевского советника и женщину, явно пришедшую как лекарь (у Хейлиг в руках была целая охапка бинтов), он заявил, что не может впустить нас, пока мы не принесём присягу его Королю-под-Горой. Я взвился в мгновение ока и прокричал: "Неужто для того, чтобы оказать Торину помощь, мы должны присягнуть ему на верность? А не забыл ли ты, Двалин, что твой отец уже принёс клятву верности Даину Железностопу, а я и вовсе прихожусь этому королю сыном и связан с ним узами крови?" Это охладило двалинов пыл, и мы смогли войти.
Меня интересовал только Дубощит. Вместе с Хейлиг мы вошли в залу, где лежал он - замотанный бинтами с ног до головы, но, судя по всему, живой. Рядом с ним уже хлопотала Нали, и я решил, что буду лучше на воротах, стражем и сторожем. Тем временем спутники Торина принесли кое-как собранные по кладовым инструменты, и мы принялись возводить подобие ворот. Негоже всё-таки оставлять Гору без всяких укреплений... Ни молоток, ни рубанок мне никто не доверил, однако то тут, то там мне удавалось приложить руку к чужому труду. И чем дальше, тем больше я ощущал, что здесь меня не очень рады видеть - разве что Кили и Фили.
Дальше события с каждым днём всё ускорялись. Сначала поднялся на ноги Дубощит - ещё ослабший, перевязанный, с опалённой бородой. Я лишь на минуту подошёл к нему, чтобы выразить свою радость и поздравить его с победой, но Торина интересовали укрепления и дракон, а вовсе не младший родич. Балин, Двалин, Кили и даже Бомбур сновали туда-сюда, готовясь... судя по всему, к войне. В первой схватке со Смогом, как мне рассказал мистер Бэггинс, Торин выбил дракону глаз, и разъярённый ящер сослепу решил, что гномы сгорели от его огненного дыхания, после чего полетел к Эсгароту.
И эсгаротцы не заставили себя долго ждать - как и орки. Под стенами Эребора творилось невообразимое: посольство сменялось жаркой схваткой, которая, впрочем, всякий раз быстро прекращалась. Сначала к воротам Эребора пожаловал некий Бард, назвавший себя убийцей дракона, и Торин, хоть и без особого желания, пообещал ему помощь деньгами и трудом.
Затем подошли эльфы во главе с Гэл Гароном и остатки жителей Эсгарота, и тут Дубощит вышел из себя окончательно. Он уже несколько дней вёл себя странно: надменно, довольно грубо для короля и очень, очень холодно по отношению к нам, подданным и родичам Даина. Но увидев королевского советника, который учтиво, хоть и витиевато, приветствовал Короля-Под-Горой, Торин просто прокричал в весьма обидном тоне, что с эльфами разговаривать не намерен, а вот выстрелить в кого-нибудь из них почтёт за удовольствие, и рявкнул на Фундина, который попробовал поговорить с эльфами сам. Тут уже не выдержал и я: поймал Дубощита за рукав, посмотрел ему прямо в глаза и сказал: "Позволь, государь, я сделаю это сам." И, отвечая на вопрос, который Торин не озвучил, закончил: "Побеседую с эльфами". Король-Под-Горой махнул рукой - мол, делай, что хочешь, и я выскользнул из потайной дверцы.
Еле смог нагнать эльфов - те уже решили отойти от ворот на пару сотен локтей, раз гномы грозятся открыть стрельбу из луков. Гэл Гарон был так же смущён, как и я - но мне было так стыдно за Торина, что я даже поклонился эльфу, чего не делал раньше. Как оказалось, дело не стоило и выеденного яйца: Гэл Гарон всего-то хотел сказать, что золото Горы эльфов не интересует, нападать на гномов он не хочет и не будет, а если Торин и эсгаротские жители не поладят между собой, эльфы вмешиваться тоже не станут, разве что помогут вылечить раненых. Я вздохнул с облегчением - и обнаружил, что Фундин тоже здесь. Кивнув ему - мол, давай вернёмся под Гору, наставник, я зашагал к воротам, вошёл обратно и передал Торину всё, что я узнал. Тот зло рассмеялся: "И почему было сразу не сказать нам об этом?" Я хотел объяснить, что у эльфов, в отличие от Короля-Под-Горой, есть этикет, но прикусил язык и... за воротами снова послышались звуки боя.
Я выбежал, увидел, что безоружный Фундин стоит там, где через минуту закипит рубка, и крикнул ему: "Возвращайся под Гору!" А дальше... Дальше было что-то странное: голос, подозрительно похожий на Балина, прокричал из-за стены: "Пускать под Гору никого не велено! Приказ короля!" Я был уже в гуще боя, но слышал это ясно, как громкий разговор в тихую ночь. И чуть не выронил от изумления свой шестопёр. Гном не пускает в крепость своего безоружного, старого, хромого отца?!.
...Когда бой закончился, я разыскал Фундина: он сидел, прислонившись к дереву, совершенно неподвижно, склонив голову и притянув колени к груди. И меня как водой окатили: я вспомнил недавний наш с ним разговор, как раз перед тем, как мы пошли в Лихолесье.
"Знаешь, Торин", - сказал мне тогда наставник, - "я в жизни повидал всё, что только мог. Одного только не видел - эльфов. Такими, какие они есть на самом деле, в их собственном доме. Увижу их - и больше меня на этой земле ничто не держит". Я знал: бывает, что гном устаёт жить. С теми, кто прошёл через Аанулбизар, это уже бывало - и уставая жить, такой гном просто тихо умирал в окружении родичей. Смерть, когда ты сам призываешь её, - это благо, и если бы мне довелось выбирать смерть самому себе, я бы выбрал именно такую. Поэтому, хоть и с горечью, я промолчал и дал себе зарок: отпустить Фундина без печали, когда он решит, что путь его теперь лежит в чертоги Махала.
У меня зазвенело в ушах, когда на меня нахлынуло понимание того, что Фундин мог уже умереть, пока я... махал оружием во славу Короля-Под-Горой... Но нет: наставник дышал, хотя и медленно, как горы. Я даже устыдился: настолько я за последние дни привык к предательству, что посмел возомнить, что Фундин тоже бросит меня, предав моё доверие и дружбу. Но нет! Всё-таки нет! Я заставил его открыть глаза и твёрдо заявил: "Фундин, будь здесь. Не уходи. Дай мне полчаса". И хоть наставник промолчал, я понял, что он дождётся меня и отправится ни к Махалу, ни в путь, пока я не буду рядом. С Торином я попрощался отрешённо и наспех - и, кажется, Дубощит был так увлечён собственными воротами и соратниками, что не обратил внимания на то, что я произнёс тихо и надтреснуто: "Фундин умирает. Я не могу оставить его одного. Прости..." И я вышел за ворота Одинокой Горы прежде, чем услышал хоть что-то в ответ.
Фундин был там, а вместе со мной к нему пошла и Хейлиг. Мы подняли старика на ноги и медленно направились к торгу. Нам часто приходилось отдыхать, потому что идти Фундину было уже невмоготу и мы почти тащили его на себе. Всё это время наставник бредил. Я был в ужасе: он винился перед своей давно умершей женой, что не уберёг сыновей, винился перед Трором за то, что прилетел дракон, вспоминал, как полыхала Одинокая гора от пламени Смога, говорил об Азанулбизаре... А потом в его речи и вовсе всё смешалось - я слышал, как Фундин бормотал: "Моих сыновей забрал дракон, и теперь они сами стали драконом..." Воистину, мой наставник увидел в жизни всё - и даже то, чего отцу видеть не следует.
На торгу мы уложили его, дали напиться, но бормотание всё не прекращалось и было всё бессвязнее... И внезапно Фундин, открыв свой единственный глаз, посмотрел прямо на меня: "Торин! Торин Камнешлем! Ты был мне как сын пятьдесят лет, и сейчас я называю тебя своим единственным сыном!" Я чуть не зарыдал от той боли, обиды, ярости, стыда и ненависти, которые переполняли меня, стоило мне вспомнить "Приказ короля!..". Не помню уже, что я тогда ему говорил, потому что это было неважно - я видел, как в печали уходит из мира мой названный отец. И ничего больше не имело смысла - я не мог сделать ничего, чтобы развеять эту печаль. Я был готов умереть сам.
Тем временем Фундин обратился к каждому, кто стоял у его смертного одра - Хейлиг, Сидри, Яри, Ярине... И тут, заслышав за частоколом тихие эльфийские голоса, наставник попросил меня разыскать Гэл Гарона и его супругу. По счастью, именно они и шли мимо торга в эту ночь, и были в большой печали, когда я сообщил им, что Фундин умирает и хочет проститься с ними. Это было впервые, насколько я знаю историю нашего рода, чтобы эльф был на похоронах Долгоборода. Однако Фундин говорил с ними долго, и пожелал, чтобы наши народы всегда были в мире - мы же, гномы и эльфы, принесли клятву, что так оно и будет. Даже Яри, уж на что всегда остроухов ненавидел... Я слышал, как плакал Гэл Гарон, и проникся к нему уважением сверх всякой меры.
Так и ушёл Фундин, сын Фарина, славный воин и мудрый советник: в окружении родичей, союзников и под конец жизни обретённого сына. Мы прощались с ним, как и полагается по обычаям нашего народа (эльфов, несмотря на их дружбу, я всё же выпровадил, поскольку не дело это - нарушать обычаи так грубо), и каждый говорил о том, каким он знал Фундина. Все, кого я видел, плакали, даже ярый Сидри, и только я плакать не мог. Слёз не было, лишь тяжесть и вина от чужого проступка. Я сам закрыл крышку его саркофага, единственного на торгу, и начертал на крышке: "Здесь лежит Фундин, сын Фарина, добрый и славный гном".
И только поднявшись с колен и завершив эту работу, я понял: вот он я, наследник трона. Нет у меня больше опоры, а значит, опорой отцу, торгу и всему нашему королевству должен стать я сам. Ведь учитель у меня был самым лучшим. Да будет ему в чертогах Махала привольно, а в мастерской его никогда не затихнет работа!
На этом рассказ Торина Камнешлема придётся прервать. Конечно же, он добрался сначала до Одинокой горы, где высказал Балину и Двалину всё, что он о них думает, в ответ на что они, вероятно, над ним посмеялись. А после он заключил договор с гондорскими купцами, чтобы торговать в обход Эсгарота, и отправился к эльфам сообщить, что скоро выдвигается в путь к отцу - пусть ждут письма с договором о мире! Так и появился на свет тот Торин Камнешлем, при котором в Мории снова начали добывать митрил - и тот самый король, что стал предком Дьюрина Седьмого и последнего.
А теперь о жизни.
На игре сложилась непростая ситуация для меня, как для координатора, игрока и фаната. Из-за недостаточно хорошей мастерской координации, в чем я виновна сама, у меня случился лютый баттхерт от общения с приключенцами, и он усугубился еще больше после всей игры в Эреборе (ребята, у гномов отсутствует понятие "присяга", а уж этот фарш, который случился с кинжалом, я вам, как координатор, простила только сейчас, потому что вырулили все-таки, но нарушать договоренность с кем-то из МГ - это неправильно).
Однако, мой персонаж искренне полюбил всех ваших персонажей, и потому в итоге для меня игра с Торином и компанией вышла хорошая, хотя я и пыталась вначале отрицать очевидное. Баттхерт мешает думать трезво. :) Итак, поименно:
Аджантис - спасибо тебе за Торина, который помог моему Торину вырасти как личность буквально на несколько часов. Ты смог сыграть персонажа, который не оставил равнодушным никого и который действительно рвал мне шаблон. Это здорово.
Пчел, учи матчасть! :) Траин, Торин и Фрерин действительно вышли на войну с орками, что закончилась Азанулбизаром, из Дунланда. А в остальном, спасибо тебе за берсерка по имени Двалин, который тоже рвал мне шаблон. Ну и за прикол с фингалом - всё-таки смешно.
Вася и Марго - из вас были клевые Кили и Фили, и я зря приписала вас к тем, кто играл косплей. С вами было приятно, и Торин даже проникся к вам братской любовью. Все было в духе, как и хотелось. Хэй!
Зэбэ, теперь я знаю, что гномы летают, а Бомбуру на пузо надо 4 подушки. Ты сделал мне крохотный кусочек игры, ну так мы почти и не играли вместе. А жаль. Спасибо!
А ещё у меня была восхитительная команда. Так много хороших людей я собрала вместе в первый раз, и мне приятно, что недозаезд был нулевой, а команда была единым целым, несмотря ни на что.
Тиль - твой Фундин был неподражаем, хотя из-за моего промаха игра у тебя частично не срослась. Извини и спасибо за то, что дал мне рассказать удивительную историю того, как юноша становится королем.
Хеля - спасибо за милую и добрую нежную фиялку Хейлиг! Ты была на вершине как лекарь и как собеседник!
Кенпачи - спасибо тебе за сюжет с кинжалом и за то, что Торин мог на тебя орать. И еще: вы с Хелей сделали нам замечательные песни, и на следующие игры эти песни уедут со мной. Спасибо, вы оба доставляли. :)
Катя - поздравляю с выездом на первую игру! Молодой гном на то и молодой гном, чтобы быть на побегушках, но Ори был очаровательным малым. И сыграла ты хорошо, качественно и с чувством. С нетерпением жду, когда увижу тебя в роли Брендибака! :)
Хэмиш - спасибо тебе за Гамиля, который рвал шаблон вообще всем, кто с ним общался близко. Нам в команде нужен был гном с такой сложной ролью, и спасибо, что ее взял на себя ты. Ну за пахоту в пожизневке и хороший костер чуть ли не круглые сутки - мое почтение!
Арастэль - спасибо тебе за очень важные разговоры и политический рулеж. Ты оказалась настолько опытнее и умнее, что мне теперь будет стыдно брать на себя координаторство, если в команде будешь ты. :) Отдельное спасибо за историю с варгом и совместно проду манный вброс письма от Даина.
Локи - спасибо за твою помощь в куче разных мелочей и за то, что ты заботился обо всех нас не только как полигонный медик, но и как опытный игрок. Фотографии похорон - только одно маленькое чудо из тех, что ты сделал на полигоне.
Орка - мы с тобой почти не поиграли, но твой Яри, отрекающийся от своих убеждений у смертного одра Фундина - это было очень, очень сильно. И вообще не ожидала, что тебе будет так интересно играть гнома, но, однако же, твой вклад в игру был весомым.
Соня - нянюшка моя рассудительная, спасибо тебе за диалоги в тронном зале, а по жизни - за хорошее общение и помощь с антуражем. Как выяснилось, мы завезли втрое больше, чем было нужно. :D Ты молодец!
Ну и, наконец, эльфы (простите, эсгаротцы, но Торину вы по вкусу не пришлись, а потому я с вами не играла). Гэл, Мелиан, Иллет, Альквэ и все, с чем ещё удалось перекинуться хоть словом - я только могла мечтать о таком прекрасном эпизоде игры! Чувствую, Торин весьма проникся и тоже мог бы записаться в ряды Друзей Эльфов, но это место надо оставить для Гимли. :) Тем не менее, у вас было прекрасно и вы сами, и как персонажи, и как игроки были прекрасны.
За песенки про гномов отдельное спасибо. Надо расширять репертуар же. :)
Мастерская группа "Веретено" и примкнувшие - СПАСИБО ЗА ИГРУ! И за то, что доверили мне часть подготовки к ней. Это было прекрасно, и я уже скучаю. :)