У всего должно быть свое имя
Было мне лет четырнадцать, когда родителей своих наблюдала я исключительно ранним утром и ближе к ночи. С едой и деньгами было не очень, и им приходилось пахать сверхурочно, чтоб покупать не только мороженную картошку в овощном ларьке.
Маманя взялась вести вечерников и пропадала в своём ПТУ до девяти вечера. Мы с собакеном ходили ее встречать к автобусной остановке, предварительно погуляв с часик, описывая все встречные кусты, чтоб подобрав усталую мать, сразу домой уже идти.
Ранней осенью такой график было полезным и легким в исполнении, а вот к ноябрю все испортилось. В шесть уже было темно. Фонари в нашем спальном микрорайоне горели только по периметру, вдоль дорог. Вот под ними я и старалась гулять. И не подумайте, что переживала за свою безопасность.
Как-то даже мысли не возникало, что может что-то плохое случиться. Ну и я же с собакой! Нет, даже не так. Я с СОБАКОЙ.
На самом деле собаку было совсем не видно, она шарилась по своим собаческим делам в чужих палисадниках, не попадая под свет редких фонарей. Хорошо бросалась в глаза только странная девочка, одетая в синтетическую розовую шубу, медленно бредущая по разбитому скользкому тротуару с веревкой на шее.
Поводок от собаки (ну кто там видит в темноте, что это не веревка) был скорее символом, чем инструментом управления. Дик в поводке не нуждался и команду «рядом» исполнял на отлично без всяких подручных средств.
И так вот мы гуляли каждый вечер рабочей недели. Причём, плохая погода, она только для меня плохая, а для мехового колли - это самый праздник. Под дождем и в туман он становился только больше, будто набухал от воды, чисто, памперс.
Периодически пёсель вылезал из кустов, чтоб проверить целостность хозяйского детеныша и убедиться, что собачку не бросили на улице в одиночестве. Иногда он забывался, увлёкшись особенно интересной записью, оставленной на его территории неизвестным автором и тогда приходилось его подзывать.
Похрустев недовольно валежником, он всегда выходил на поверку. Не торопясь так, вразвалочку. Мы с ним обнимались и он уходил обратно исследовать архивы.
Но однажды случилось ЧП. На меня вдруг напал мужик.
Я позвала из куста собачку, задержавшуюся по какой-то срочной нужде и ждала, когда он вылезет ко мне на дорожку. С первого раза схема не сработала, пришлось звать второй раз и опять ждать отзыва.
И тут я вижу, что мужик, который шёл недалеко от меня, сначала остановился, потом постоял пару секунд и вот уже скоренько двигает в мою сторону. Здоровая реакция детского организма - заорать. Я и заорала, подзывая свою собачку.
Тут уже конечно захрустели сломанные ветки и собачка пулей вылетела из прибрежных зарослей, заняв оборонительные позиции и изображая защитника родины поднятым, по случаю тумана, мехом. И надо сказать, вид он имел достаточно устрашающий.
Ворс собачки на спине был сантиметров двадцать длиной и все эти сантиметры топорщились, превращая добродушного пастуха в загрызателя волков и саблезубых тигров.
Ну понятно, что мужик ох... остолбенел и замер. Такого он точно не ожидал. По правде говоря и я не знала, что дальше делать. Не поворачиваться же к нападающему спиной.
Мужик отмер первым, когда заподозрил, что прямо сейчас его не будут есть.
- Зачем ты меня звала? - шепотом спросил хорошо одетый дядя, натягивая поглубже на уши норковую шапку.
- Я собаку звала, - удивилась я.
- Но ты же звала «Рыжего»! - так же шепотом возмутился дядька и обвиняюще скосил глаза в сторону чёрной собачьей спины.
- Но морда-то рыжая! - все ещё не понимая претензий, возмутилась я.
И тут дядька снял шапку.
P.S. А мама-таки говорила мне, не называть собаку на разные мотивы. Но кто слушается маму? А перед дядькой неудобно получилось, да.