Лирическое отступление от тюрьмы
Сегодня буду делиться не в хронологическом порядке, а про немцев и чуток про нас. Про то, как пупсика в июле 2017 выгнали из тюрьмы в пуховике и зимних ботинках, и как мы три месяца осваивали Нюрнберг.
Пупс позвонил мне из телефонной будки. В его айфоне батарейка сдохла ещё полгода назад и зарядить её перед изгнанием из ада никто не дал. Будка нашлась недалеко от тюремных ворот и принимала банковские карточки.
- Зая, - орал счастливый пупсик, - я свободен! Меня выставили за ворота со справкой. А ты где?
В голосе пупсика чувствовались нотки удивления. Как будто он ожидал финальную сцену из «Бедной Саши» (где осужденного программиста-медвежатника Збруева встречает на джипе банкирша Вера Глаголева), а ему подсунули документалку из Норильской колонии.
Естественно, я ждала его освобождения со дня на день, но рассчитывала, что мне позвонит адвокат и скажет: выезжай, завтра отпускают. На деле, я звонила адвокату (пупсик телефон адвоката не знал, тот сам по расписанию к нему приходил, без звонков).
- Евгений, - взволновано декларировала я, - пупсик стоит там один на солнцепеке в пуховике и валенках, его никто не встретил и не подобрал. Надо срочно изъять гражданина с улицы, пока по новой в полицию не сгребли за подозрительный вид.
Через полчаса мне позвонил адвокат и порадовал, что пупс подобран и доставлен в гостиницу, где и будет меня дисциплинированно ждать, заряжая дохлый телефон.
Аха, где пупсик и где та дисциплина! Пока я с чемоданами добиралась из Лондона до пупсовой гостиницы, он порадовал себя отличным баварским пивом и позвонил мне раз пятьдесят. Соскучился. По мне и по пиву.
Добралась я уже к ночи, хоть и выбирала самые быстрые поезда. Дорога с тремя пересадками заняла часов десять. На самолёте было дешевле и быстрее, но в аэропортах паспортный контроль строже, чем на поезде, и мне было очково (не оставляла мысль, что ордер на меня тоже гуляет по базам Интерпола).
За три месяца, что мы не виделись, пупс похудел до состояния кипариса. Мужчину возраста 40++ это не сильно украсило. Забрали его крепким орешником, вернули усохшим саксаулом.
Крохотная одиночная камера оказалась не достоинством и приватным уединением, а дополнительной карой. Гулять через продол выпускали каждый день на один час, три раза в неделю душ, два раза в день еда. Там ещё много всякого разного, но про тюрьму точно в другой раз.
Так вот, пупс отсыпался на настоящей кровати до потери сознательности. Она была отвратительно жесткой, но ему казалось периной. А на первый не каторжный завтрак пупсик сожрал паллету вареных яиц и на каждом съеденном ставил клеймо обожания:
- Какие вкусные яйца! - с придыханием сообщал пупс и мечтательно закатывал глаза.
Оказывается яйца за пол года он видел один раз, на Пасху. По секрету скажу, он и сейчас, спустя три года, яйца жрет по пять штук за завтрак и каждый раз закатывая глаза, повторят: «какие вкусные яйца». А после завтрака мы шли гулять и возвращались часов через восемь. И так всю следующую неделю.
Адвокат не рекомендовал нам пока уезжать из Нюрнберга. Что-то там было связано с распространением информации о неправомерности размещения ордера на пупсика. И мы остались в этом прекрасном городе на три месяца.
Город и вправду оказался бесподобен. Про него можно рассказывать долго, но пожалуй, не сейчас. Сейчас я расскажу про немцев.
Когда выяснилось, что нам придётся задержаться в Нюрнберге, мы сняли квартиру, через все того же адвоката. Он аренду оформил на компанию. И нам удобно и ему хорошо.
Квартиру выбирали мы сами из того, что предлагали на короткий период. Выбор был не сильно большой, но подходящая нашлась. Причём, в исторической части города.
С торца дома начинался квартал красных фонарей. Об этом мы узнали в первую же ночь. Ещё мы узнали, что запах шаурмы, преследующий нас сутками напролёт, это не запах всего города, а исключительно выбранного нами района. Мы поселились в турецкой части города. Но было весело. Особенно по ночам.
А потом мы обнаружили в ста метрах от себя огромный фитнесс центр и возликовали. Пупсик рвался восстанавливаться в крепкого орешника, чтоб прекратить скрипеть коленями и отсвечивать рёбрами.
Вот там мы и столкнулись с аборигенами. Я не знаю, что там и кто говорит про немецкий перфекционизм, но больших засранцев найти трудно. Похоже, они привыкли с младенчества к обслуживающему персоналу.
Ни один блин, ни одна гантель не возвращались на место. Где потеребенькал штангу, там и бросил. Залил пОтом лежак или тренажёр, оставил лужу и пошёл об следующий обтираться.
Поначалу я просто делала замечания, тыкая пальцем в табличку с просьбой убирать за собой. Потом стала демонстративно раскладывать блины по местам. Кто-то смущался, что мелкая козявка таскает за ним двадцатикилограммовые блины и начинал сам убирать за собой, кто-то продолжал гадить.
В общем, немцы, когда им не грозят штрафы, мгновенно превращаются в такое же овечье стадо, что плюет под ноги в наших дворах и кидает мусор мимо урны.
Но рекорды невежества побил один русскоязычный дядечка лет за шестьдесят. Он услышал, что мы с пупсиком говорим по русски и решил нас осчастливить своей дружбой.
Рассказывал нам, что служит профессором физики в местном университете и ненавидит своих студентов. Ещё он ненавидит немцев. Все немцы - быдло, а немки - вонючие лесбиянки.
- А вон та корова с кривыми ногами на уродских каблуках-копытах, точно чистокровная арийка, - уверял он нас, - у таких ни вкуса, ни чувства прекрасного нету.
Девушка на жутких каблуках и правда шла на полусогнутых, уродуя свою походку и осанку, но сама была хороша и спортивна. Что не мешало плесневелому грибу поносить ее, пользуясь своей языковой безнаказанностью.
Слушать было противно. Скрыться в другой части зала не получалось, он ходил за нами по пятам. Отшить удалось со второго вопроса.
- А почему тогда живете в Германии, если вам тут так все не нравится? - не выдержала я.
- А где же мне ещё столько заплатят? - с неподдельным удивлением уставился на меня критик.
- Ну может тогда не стоит плевать на руку дающего? - не задержалась с комментарием я.
Что-то пробубнив, он стартанул подальше от нас, обиженно присев на уши какому-то деду уже по немецки. Видимо, рассказывал тому, какие мерзкие его бывшие соотечественники и как они неблагодарны.
В общем, однозначного мнения о гражданах Германии у нас не сложилось. Разные они все. Есть и с кого пример взять, есть и кому хочется плюнуть на ботинки.
Но это все не важно. Важно то, что законы у них есть, и они их уважают.