Реклама Пургена
Мать моя, партизанка Татьяна, женщина широкого размаха руки и крепкой оплеухи. Взгляд тоже может запросто утяжелить (не хуже базарного фасовщика бананов) до ста грамм на кило. Одну ее далеко отпускать опасно, люди не готовы строиться по свистку и какать стоя.
Но ситуации бывают разные. Два раза мать-таки вырывалась на вольный выпас. Сейчас расскажу про второй, потому, как ко времени этого поучительного события была уже в половозрелом возрасте, -надцати лет отроду.
За каким-то чертом мать понесло в славный город Красноярск, место нашего с ней рождения и туда она добралась самолетом без излишних приключений, никого в дороге особо не вывернув наизнанку. Ну, не пустили ее в кабину пилотов, короче, а стюардесс взглядом не проймёшь, они и липким соком облить могут в ответ.
В городе юности пробыла маменька моя несколько дней, тоже не сильно усугубляя своим присутствием каторгу туземцам, ибо было холодно и вообще, шёл какой-то там девяносто лохматый год.
Совсем иначе обстояло дело с обратной дорогой. Домой маменька добиралась поездом. И это был не Сапсан, как вы понимаете! Дребезжащее изделие ранее-советской промышленности требовало списания в утиль ещё в 70-х годах, но продержалось на рефлексах машиниста и лейкопластыре на двадцаточку дольше. Паровозный тлен ощущался в каждом грязном углу вагона и на серой влажной простыне, ароматизированной плесенью.
И чтоб мать моя не сильно развлекалась, рисуя пальцем чистые дорожки на копченом купейном окне, провидение в виде засаленного проводника, подсунуло ей двух джигитов в попутчики. За что случился такой подарок в маменькину пользу, осталось загадкой, но вот что джигитам в карму оно пошло назиданием, это как пить дать!
Джигиты давеча что-то удачно впарили сибирякам из своего ненужного ассортимента и счастливые ехали домой за следующей партией такого же говна. Счастье их было обосновано стабильным доходом и не менее перманентным алкогольным опьянением.
Эти же обстоятельства объясняли, почему они не заметили, что маменьке моей слегка вокруг пятидесяти годочков и на дорожную плечевую она не тянет. Не тянула она также и на гостиничную десятиминутную фею, и на почасовую клубную богиню любви. И вообще, она спать собиралась, а ей нож к жизненно важному горлу прикладывали и обещали помочь сойти с поезда между остановками, ежели не одарит она немедля всех желающих своими прелестями.
Проводник исчез с первой пятисотенной купюрой, выданной щедрой рукой любителя бабушатинки. Тут надо добавить, что мать моя Татьяна, бабушкой успела стать за несколько лет до описываемых событий и это обстоятельство скрывать перед джигитами не посчитала нужным. Что в общем-то никак не повлияло на развитие сюжета.
А сюжет и действия на сцене развивались по нелинейному алгоритму. Отказав, успешным в своём бизнесе мужчинам, мать вооружилась академическим словарным запасом и задвинула лекцию об Эдипе и его оскоплении, ой, простите, ослеплении (царь Эдип, как разглядел кто перед ним, так глаза-то себе и выколупал).
Десятилетний педагогический опыт урегулирования конфликтных ситуаций среди ПТУшников, никаким бухгалтерским стажем не выведешь, он всегда подскажет, где надо точку поставить, а где скобками выделить многочлен. Мать и поставила, и выделила.
За многочлен обиделись отдельно, но на утро одумались и слезно просили у маменьки прощения. Наверняка, поминая Эдипа недобрым словом, хотели и зрение себе поправить (нож как раз под рукой был), но чёта забздели. И на всякий случай наваляли проводнику за плохое качество предоставляемых услуг. Кто-то ж должен быть виноват!
Слезли джигиты на первой же станции и долго махали вслед уходящему поезду, радуясь, что так легко отделались и училка им попалась приличная, даже Пургену не подсыпала в водку.
И вот тут мы переходим к рекламной паузе и настоятельно рекомендуем путешественникам не забывать брать с собой Пурген (особенно тем, у кого нет такого опыта, как у маменьки моей). И самим спокойней, и людям облегчение.