Как я недолго была прыгуном, или Несколько слов о книге Мариам Петросян
Пора, пожалуй, ввести в обиход новое определение для книг - вирусный роман. Может, правда, я совсем не первопроходец, и кто-то это слово активно использует.
Триптих Мариам Петросян достался мне слегка потрепанный, из вторых рук. Томики, вернувшись из Шаолиня, после меня тут же отравились в европы. На очереди уже есть еще один желающий приобщиться к затягивающей, взахлеб читаемой истории. Каждый, кто «побывал» в «Доме, в котором...», становится ловцом детских душ, а всякий, кто читает, невольно предстает ребенком, возвращается в детство, чтобы пережить все этапы взросления вместе с обитателями дома.
Как и героев книги, дом впускает читателей не сразу, присматривается к ним, - стоит ли открыть свои тайны? Несмотря на просматривающуюся прямую линию повествования, все действие центростремительно. Дом, как тусклый ночник над детской кроватью, притягивает истории-мотыльки.
Книга многоголосая. Говорят герои,высказывают свою позицию, делятся тайнами, своими и чужими. Благодаря тому, что автор дает слово каждому, чей характер прописан более-мене ярко, все персонажи становятся добрыми друзьями, сложно не проникнуться к ним если не симпатией, то искренним интересом.
Читатель как в шумном классе в лучшие школьные годы - если прислушаться, можно узнать много чужих секретов. Из недомолвок, оброненных слов, сказок, песен, частых вопросов и редких ответов, мы складываем головоломку, картинку, пазл. И у каждого он свой - копия авторского оригинала, преломленная через призму собственного сознания. И каждый складывает, как в копилку монеты, как камушки на морское дно, свою интерпретацию.
В замкнутом пространстве дома действуют законы стаи. По сути это игра, правила которой принимаются и неукоснительно соблюдаются всеми, кто попал в его нутро. Кто их создал? Кто контролирует ход игры? Читатель хоть и становится частью истории, вынужден искать ответы сам.
На протяжении всей книги мы ныряем (прыгаем) из одного мира в другой, не всегда понимая, какой из них настоящий.
К финалу темп повествования ускоряется, поторапливая развязку, заряжая общим страхом героев перед выпуском. И мне тоже не хотелось прощаться с «домом, в котором...», и, пожалуй, нырнуть в этот мир еще раз с чистого листа было бы приятно.
Триптих Мариам Петросян достался мне слегка потрепанный, из вторых рук. Томики, вернувшись из Шаолиня, после меня тут же отравились в европы. На очереди уже есть еще один желающий приобщиться к затягивающей, взахлеб читаемой истории. Каждый, кто «побывал» в «Доме, в котором...», становится ловцом детских душ, а всякий, кто читает, невольно предстает ребенком, возвращается в детство, чтобы пережить все этапы взросления вместе с обитателями дома.
Как и героев книги, дом впускает читателей не сразу, присматривается к ним, - стоит ли открыть свои тайны? Несмотря на просматривающуюся прямую линию повествования, все действие центростремительно. Дом, как тусклый ночник над детской кроватью, притягивает истории-мотыльки.
Книга многоголосая. Говорят герои,высказывают свою позицию, делятся тайнами, своими и чужими. Благодаря тому, что автор дает слово каждому, чей характер прописан более-мене ярко, все персонажи становятся добрыми друзьями, сложно не проникнуться к ним если не симпатией, то искренним интересом.
Читатель как в шумном классе в лучшие школьные годы - если прислушаться, можно узнать много чужих секретов. Из недомолвок, оброненных слов, сказок, песен, частых вопросов и редких ответов, мы складываем головоломку, картинку, пазл. И у каждого он свой - копия авторского оригинала, преломленная через призму собственного сознания. И каждый складывает, как в копилку монеты, как камушки на морское дно, свою интерпретацию.
В замкнутом пространстве дома действуют законы стаи. По сути это игра, правила которой принимаются и неукоснительно соблюдаются всеми, кто попал в его нутро. Кто их создал? Кто контролирует ход игры? Читатель хоть и становится частью истории, вынужден искать ответы сам.
На протяжении всей книги мы ныряем (прыгаем) из одного мира в другой, не всегда понимая, какой из них настоящий.
К финалу темп повествования ускоряется, поторапливая развязку, заряжая общим страхом героев перед выпуском. И мне тоже не хотелось прощаться с «домом, в котором...», и, пожалуй, нырнуть в этот мир еще раз с чистого листа было бы приятно.