(no subject)
Когда долго не пишешь,
это становится привычным.
и каждый раз все труднее что-то произнести.
в открытую форточку рывками влетает прохлада,
стена на кухне цвета очень разбавленного молоком какао,
с грубыми мазками и местами еще невысохшими пятнами,
хорошо смотрится, как фон для фотографий,
прямо жалко её убирать под обои.
волосы острижены,
волнующие порывы души опять поутихли,
все спокойно.
всегда жаль, когда такое наступает...
накачала фильмы,
но не могу их смотреть,
не в настроение.
кожа побаливает, царапет горло,
но крем-брюле уже начинает таять на фиолетовом блюдце.
я вдруг влюбилась в фиолетовый.
это странно, хоть сиреневый всегда мне был мил, но тут - совсем другая глубина.
я понимаю, что стала очень нетерпима к тем, кто нарушает мое пространство, внешнее, даже и по моей воле-неволе.
радуюсь, когда остаюсь одна.
и тоскую одновременно.
а завтра сайгаком буду скакать по послеполуденному горячему городу в надежде на лучшее.
и больше ничего у меня не происходит.
а лета осталась одна треть...
жаль!
это становится привычным.
и каждый раз все труднее что-то произнести.
в открытую форточку рывками влетает прохлада,
стена на кухне цвета очень разбавленного молоком какао,
с грубыми мазками и местами еще невысохшими пятнами,
хорошо смотрится, как фон для фотографий,
прямо жалко её убирать под обои.
волосы острижены,
волнующие порывы души опять поутихли,
все спокойно.
всегда жаль, когда такое наступает...
накачала фильмы,
но не могу их смотреть,
не в настроение.
кожа побаливает, царапет горло,
но крем-брюле уже начинает таять на фиолетовом блюдце.
я вдруг влюбилась в фиолетовый.
это странно, хоть сиреневый всегда мне был мил, но тут - совсем другая глубина.
я понимаю, что стала очень нетерпима к тем, кто нарушает мое пространство, внешнее, даже и по моей воле-неволе.
радуюсь, когда остаюсь одна.
и тоскую одновременно.
а завтра сайгаком буду скакать по послеполуденному горячему городу в надежде на лучшее.
и больше ничего у меня не происходит.
а лета осталась одна треть...
жаль!