Рыжий Эрик был великим человеком. Жажда нового гнала его за горизонт.
Вместе с такими же непоседливыми друзьями он открыл Исландию. Этого ему показалось мало. Он поплыл дальше на запад и открыл Америку. Словно Вечный Жид скитался он по свету, открывая, изобретая и создавая цивилизации. Но однажды, по неосторожности, Рыжий Эрик попал в плен к Европейским Аборигенам. Это были очень непростые аборигены. Скорее всего, это были представители силовых структур. Надо сказать, что создавая цивилизации, Рыжий Эрик совсем не думал о последствиях. Заниматься рутиной ему было скучно. Зато не скучно было играть в цивилизацию аборигенам. Особенно таким, которым Всевышний не дал творческого разума и достаточного любопытства. Свою власть над миром они воспринимали буквально. Ну и уж, конечно, совсем не хотели делиться ей даже с теми, кто дал им такую возможность. Наоборот, всякие Рыжие Эрики были для них подозрительны и опасны. Тут уж все средства были хороши. Особенно хороши были средства незаконные. Аборигены прямо так и говорили Эрикам: «Не трогайте Конституцию своими грязными лапами!» Но с Рыжим Эриком у Аборигенов вышла промашка. Он смеялся им в лицо и говорил: «Ваши усилия смешны и бесполезны. Вы обыкновенные ублюдки. Потомки недоразвитых обезьян. Тупик эволюции. Ваше время кончилось десять тысяч лет тому назад. Вы ошибка тех людей, которые по недомыслию сношались с сучками из неандертальского стада. Цивилизация вам противопоказана. Вы ненавидите людей и хотите их всех уничтожить. Ну и что вы станете делать, оставшись одни на этой Планете? Все блага цивилизации, к которым вы так стремитесь и к которым вы так привыкли, созданы людьми. Даже если вы вызубрите наизусть все написанные ими книги, вы не сможете создать ничего нового. Творить способен только свободный человек. Даже захватив всю Планету, даже создав на ней самую жуткую тиранию, вы не сможете сохранить результат своего ублюдочного стремления. И знаете почему? Потому, что вы не способны к прогрессу. А Всевышнему скучно иметь дело с дегенератами.» Тут Рыжий Эрик умолк и сколько Аборигены ни старались, не смогли вытащить из него больше ни слова.