Слушай, Ленинград...
...Кажется, был тёплый солнечный летний день, и ленинградцы вылезли на улицу погреться. Особенно много гуляющих было на Невском проспекте. Разумеется, "особенно много" - это во много раз меньше, чем в мирные дни. Обычно, особенно зимой, Невский проспект в блокаду был почти безлюден. Сейчас это даже представить себе трудно: Невский проспект без людей. Но в летнее и тёплое время люди здесь гуляли, как и прежде-старики, женщины, дети...
Появился истребитель, наш, краснозвёздный. На него было не обратили внимания-над городом постоянно патрулировали самолёты, - время военное...Но этот истребитель сам заявил о себе. Он снизился и пошёл над Невским проспектом бреющим полётом. К ужасу всех самолёт стал стрелять по головам гуляющих мирных людей, стрелять из обоих своих стволов и беспрестанно.
В советском истребителе сидел немецкий лётчик. Пользуясь своей скоростью, общим смятением и паникой, он хладнокровно убивал, которые бегали и суетились под ним. Он убивал всех, кто попадался под его огненные струи. Их было много, их было не счесть. И они были безоружны. Всё продолжалось минуту-другую не больше. Но за эту минуту истребитель прошёл надо всем Невским. Количество жертв осталось неизвестным. Судьба самолёта-тоже. Хочется думать, он был уничтожен, как всегда, над заливом или на окраинах.
Отрывок из дневника в блокадном Ленинграде
…Мы записали в ту ночь - 10 января 1942 года - в плане: «Прорыв блокады», хотя не знали ещё, как это будет. Повторяю, нам казалось тогда, что это будет очень скоро, но прошел целый неимоверно трудный год, весь 1942-й, прежде чем была прорвана блокада.
Всё, что происходило тогда в здании радиокомитета, происходило стихийно, без плана, без подготовки - музыка, стихи, написанные тут же, речи, - все это шло сплошным ликующим потоком, и нас слышали соединившийся с нами Волховский фронт, вся страна, весь мир. И для нас, работников радио, самой лучшей наградой было то, что в эту праздничную, счастливую ночь со всех сторон шли и бежали ленинградцы к нам - в радиокомитет, к любимой своей, к истинно народной трибуне!
Одна старушка шла из Новой Деревни всю ночь, а когда милиционеры спрашивали у неё ночной пропуск, она отвечала:
- Я на радио, милый, проздравить ленинградцев.
И милиционеры пропускали её. Она пришла под утро и «проздравила».
Другая женщина, домохозяйка, рассказывала мне:
- Услыхала в «Последний час», что блокада прорвана, заплакала, бегаю по комнате, ищу - кого бы обнять, за кого бы схватиться, да никого, кроме меня, в квартире-то нет… Думаю - надо к вам на радио бежать… Да боюсь квартиру оставить. Уж я около «тарелки» встала и до утра слушала - всё не одна.
И хотя после прорыва блокада длилась ещё целый год с изнурительнейшими обстрелами, с бомбежками, с новыми испытаниями, хотя только через год настал праздник полной и блистательной ликвидации блокады - ленинградцы вспоминают ночь с 18 на 19 января как ночь наивысшей радости, как ночь, когда все сердца предельно были открыты друг другу. И в воспоминание об этой светлой ночи обязательно вплетается радио, которое пело и говорило первый раз до самой зари, и весь мир слышал, как говорит Ленинград…
Ольга Берггольц "Говорит Ленинград".
Появился истребитель, наш, краснозвёздный. На него было не обратили внимания-над городом постоянно патрулировали самолёты, - время военное...Но этот истребитель сам заявил о себе. Он снизился и пошёл над Невским проспектом бреющим полётом. К ужасу всех самолёт стал стрелять по головам гуляющих мирных людей, стрелять из обоих своих стволов и беспрестанно.
В советском истребителе сидел немецкий лётчик. Пользуясь своей скоростью, общим смятением и паникой, он хладнокровно убивал, которые бегали и суетились под ним. Он убивал всех, кто попадался под его огненные струи. Их было много, их было не счесть. И они были безоружны. Всё продолжалось минуту-другую не больше. Но за эту минуту истребитель прошёл надо всем Невским. Количество жертв осталось неизвестным. Судьба самолёта-тоже. Хочется думать, он был уничтожен, как всегда, над заливом или на окраинах.
Отрывок из дневника в блокадном Ленинграде
…Мы записали в ту ночь - 10 января 1942 года - в плане: «Прорыв блокады», хотя не знали ещё, как это будет. Повторяю, нам казалось тогда, что это будет очень скоро, но прошел целый неимоверно трудный год, весь 1942-й, прежде чем была прорвана блокада.
Всё, что происходило тогда в здании радиокомитета, происходило стихийно, без плана, без подготовки - музыка, стихи, написанные тут же, речи, - все это шло сплошным ликующим потоком, и нас слышали соединившийся с нами Волховский фронт, вся страна, весь мир. И для нас, работников радио, самой лучшей наградой было то, что в эту праздничную, счастливую ночь со всех сторон шли и бежали ленинградцы к нам - в радиокомитет, к любимой своей, к истинно народной трибуне!
Одна старушка шла из Новой Деревни всю ночь, а когда милиционеры спрашивали у неё ночной пропуск, она отвечала:
- Я на радио, милый, проздравить ленинградцев.
И милиционеры пропускали её. Она пришла под утро и «проздравила».
Другая женщина, домохозяйка, рассказывала мне:
- Услыхала в «Последний час», что блокада прорвана, заплакала, бегаю по комнате, ищу - кого бы обнять, за кого бы схватиться, да никого, кроме меня, в квартире-то нет… Думаю - надо к вам на радио бежать… Да боюсь квартиру оставить. Уж я около «тарелки» встала и до утра слушала - всё не одна.
И хотя после прорыва блокада длилась ещё целый год с изнурительнейшими обстрелами, с бомбежками, с новыми испытаниями, хотя только через год настал праздник полной и блистательной ликвидации блокады - ленинградцы вспоминают ночь с 18 на 19 января как ночь наивысшей радости, как ночь, когда все сердца предельно были открыты друг другу. И в воспоминание об этой светлой ночи обязательно вплетается радио, которое пело и говорило первый раз до самой зари, и весь мир слышал, как говорит Ленинград…
Ольга Берггольц "Говорит Ленинград".