Юбилей деда
…Передо моими глазами лежит потрёпанная временем красная записная книжечка с записями, сделанными бисерным каллиграфическим почерком Фёдора Сергеевича, моего родного деда, которому сегодня исполнилось бы 95 лет.
В эту книжечку он тщательно заносил как выписки из произведений великих философов, писателей и педагогов и, так и свои собственные, подчас очень независимые выводы. Хотелось бы здесь привести некоторые из них, подтверждающие, что он действительно обладал глубоким и проницательным умом. Его живой ум анализировал буквально всё, за чем приходилось наблюдать.
«Чтобы дети приняли меня в свой мир, я должен прийти к ним со своим детством, как залог того, что я не чужой. Если я стремлюсь понимать детей, то им тоже захочется понимать меня и последовать за мной и моя педагогическая жизнь не противоречит их жизни…»
«Несовершенные экономические отношения развращают души людей, ведут к утрате нравственных ориентиров. Отсюда и социальный эгоизм, суть которого всегда незыблема - моя хата с краю, отсюда и социальная пассивность».
«Недоверие руководителей к людям отражается эхом - недоверием людей к руководителям».
«Принцип известный: «Мы посоветовались, и я решил…» При таком принципе унизить человека ничего не стоит. Делается это мимоходом, оправдывается интересами коллектива».
«Боязнь плохой характеристики часто мешает быть людям принципиальными, заставляет их мириться с людскими недостатками».
«За известинские (газета «Известия» - прим. автора) публикации о временах репрессий хочу сказать огромное спасибо. Потому что эти публикации защищают справедливость и законность в нашем изуродованном обществе».
«Если брать наше общество, оно и раньше вроде бы было на правильном пути. Что же касается каждого из нас - один пил горькую, другой набивал собственные карманы, третий поступался профессиональными и человеческими принципами, четвертый витийствовал…»
«Такого рода благотворительность - миллиардная помощь другим государствам, недостойна державы, имеющей 6 миллионов человек безработных и миллион бездомных…» Замечу, что этот вывод был им сделан еще в 80-е годы, в «знаменательные» перестроечные времена.
«Воевал, дважды тяжело ранен, контужен. Вокруг - множество закрытых санаториев, где работает современное оборудование. Но услуги мне оказывает захудалая поликлиника. Не взять солдату последнюю высоту - не добиться гуманного отношения к себе! Нет денег в его кошельке. Бренчат одни медали… Не по Сеньке мне и миллиону таких, как я, шапка кооперативов».
«Что есть истина - не ответил даже Христос Пилату…»
Замечу также, что вся книжечка была вдоль и поперек таким же мелким бисером испещрена выдержками из Нового Завета, в основном - из Евангелия от Матфея и Луки: «И Я скажу вам: просите, и дано будет вам, ищите и найдете, стучите и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят…»
«И что ты смотришь на сучок в глазу брата твоего, а бревна в твоем глазу не видишь?»
Помимо вышеописанной мною книжечки, дед оставил еще и несколько школьных тетрадей в клетку, в которые делал выписки из книг своей матери. Его, всегда казавшегося таким сдержанным и рациональным, к моему изумлению, оказывается, всегда глубоко интересовали Священное Писание и Жития святых, которые он не просто изучал, но и старательно анализировал.
Свои выписки и заметки он делил на годы. Первый год бы посвящен предварительной беседе о Боге, Его свойствах и действиях, сотворении мира и создании ангелов, о жизни первых людей в райском саду, о нарушении ими Божьего запрета - вкушении ими от древа познания добра и зла. К этим тайным беседам подходил он особенно тщательно, сопровождая каждую выписку из Библии своими собственными комментариями, или «моралью», как он сам это определял.
Второй год он посвятил беседе о детях Ноя, из которых сделал вывод, что непочтение к родителям влечет дурные последствия, ибо это есть страшный грех. Подробно он описал и принесение Исаака, сына Авраамова, в жертву, которую Господь не принял, и в награду за смирение и покорность Его воле послал Аврааму эту великую милость.
Также дед писал, что «Господь не терпит суетных и горделивых» и призывал молиться со всей тщательностью и вниманием, ибо леность в молитве ведет к несчастию и забвению о Боге. Этот же год был посвящен жизнеописанию Иакова и сына его Иосифа, жестоко преданного своими братьями и проданного ими в Египет, а также рассказе о жизни пророка Моисея, по воле Божьего провидения спасшего свой народ от жестокого рабства египтян.
Описывать его заметки по годам можно было бы бесконечно…
Как знать - может быть, не стань мой дед учителем физики и математики и не имей он должности директора средней школы, он был бы более известным и влиятельным человеком. Например, служителем церкви - священником, возможно, даже митрополитом.
А особенно глубоко запала мне в душу одна из «моралей»:
«В молитве надо иметь глубокую надежду на получение просимого. Не нужно отчаиваться, если она не услышана и скорби наши продолжаются. Не исполняя нашей просьбы, иногда Господь испытывает нашу веру, дабы показать её людям посторонним или же явить нам еще большую милость…»
Дед, будучи членом коммунистической партии, почти всю жизнь тщательно скрывал от посторонних, что на самом-то деле является далеко не атеистом, хотя именно этого от него всегда упорно требовали. Все вышеприведенные здесь выдержки из глубокой православной литературной прозы, которую он тайно изучал, это подтверждают. Когда однажды я из любопытства его спросила: «А есть ли Бог?», он как-то загадочно ответил мне: «Возможно, только это еще не доказано», поскольку всю жизнь стеснялся показать свою веру даже самым близким, ведь не один десяток лет нам принудительно в головы вдалбливали атеистические бредни. А возможно, и опасался, как многие в то время, выложить партбилет на стол...
Летом 1998 года, когда моего дедушки уже несколько месяцев не было в живых, бабушка получила трогательное письмо от его бывших учеников Товаро-Никольской школы, в котором они приносили ей свои искренние извинения за то, что узнали о его кончине с опозданием. Вместе с ней они скорбили и разделяли её горе. «Обнимаем Вас и склоняем головы в связи с памятью о таком добром и великом человеке…О человеке высокого интеллекта мы будем помнить до последних дней нашей жизни…» - писали они бабушке. Вот таким и был мой дед.
В эту книжечку он тщательно заносил как выписки из произведений великих философов, писателей и педагогов и, так и свои собственные, подчас очень независимые выводы. Хотелось бы здесь привести некоторые из них, подтверждающие, что он действительно обладал глубоким и проницательным умом. Его живой ум анализировал буквально всё, за чем приходилось наблюдать.
«Чтобы дети приняли меня в свой мир, я должен прийти к ним со своим детством, как залог того, что я не чужой. Если я стремлюсь понимать детей, то им тоже захочется понимать меня и последовать за мной и моя педагогическая жизнь не противоречит их жизни…»
«Несовершенные экономические отношения развращают души людей, ведут к утрате нравственных ориентиров. Отсюда и социальный эгоизм, суть которого всегда незыблема - моя хата с краю, отсюда и социальная пассивность».
«Недоверие руководителей к людям отражается эхом - недоверием людей к руководителям».
«Принцип известный: «Мы посоветовались, и я решил…» При таком принципе унизить человека ничего не стоит. Делается это мимоходом, оправдывается интересами коллектива».
«Боязнь плохой характеристики часто мешает быть людям принципиальными, заставляет их мириться с людскими недостатками».
«За известинские (газета «Известия» - прим. автора) публикации о временах репрессий хочу сказать огромное спасибо. Потому что эти публикации защищают справедливость и законность в нашем изуродованном обществе».
«Если брать наше общество, оно и раньше вроде бы было на правильном пути. Что же касается каждого из нас - один пил горькую, другой набивал собственные карманы, третий поступался профессиональными и человеческими принципами, четвертый витийствовал…»
«Такого рода благотворительность - миллиардная помощь другим государствам, недостойна державы, имеющей 6 миллионов человек безработных и миллион бездомных…» Замечу, что этот вывод был им сделан еще в 80-е годы, в «знаменательные» перестроечные времена.
«Воевал, дважды тяжело ранен, контужен. Вокруг - множество закрытых санаториев, где работает современное оборудование. Но услуги мне оказывает захудалая поликлиника. Не взять солдату последнюю высоту - не добиться гуманного отношения к себе! Нет денег в его кошельке. Бренчат одни медали… Не по Сеньке мне и миллиону таких, как я, шапка кооперативов».
«Что есть истина - не ответил даже Христос Пилату…»
Замечу также, что вся книжечка была вдоль и поперек таким же мелким бисером испещрена выдержками из Нового Завета, в основном - из Евангелия от Матфея и Луки: «И Я скажу вам: просите, и дано будет вам, ищите и найдете, стучите и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят…»
«И что ты смотришь на сучок в глазу брата твоего, а бревна в твоем глазу не видишь?»
Помимо вышеописанной мною книжечки, дед оставил еще и несколько школьных тетрадей в клетку, в которые делал выписки из книг своей матери. Его, всегда казавшегося таким сдержанным и рациональным, к моему изумлению, оказывается, всегда глубоко интересовали Священное Писание и Жития святых, которые он не просто изучал, но и старательно анализировал.
Свои выписки и заметки он делил на годы. Первый год бы посвящен предварительной беседе о Боге, Его свойствах и действиях, сотворении мира и создании ангелов, о жизни первых людей в райском саду, о нарушении ими Божьего запрета - вкушении ими от древа познания добра и зла. К этим тайным беседам подходил он особенно тщательно, сопровождая каждую выписку из Библии своими собственными комментариями, или «моралью», как он сам это определял.
Второй год он посвятил беседе о детях Ноя, из которых сделал вывод, что непочтение к родителям влечет дурные последствия, ибо это есть страшный грех. Подробно он описал и принесение Исаака, сына Авраамова, в жертву, которую Господь не принял, и в награду за смирение и покорность Его воле послал Аврааму эту великую милость.
Также дед писал, что «Господь не терпит суетных и горделивых» и призывал молиться со всей тщательностью и вниманием, ибо леность в молитве ведет к несчастию и забвению о Боге. Этот же год был посвящен жизнеописанию Иакова и сына его Иосифа, жестоко преданного своими братьями и проданного ими в Египет, а также рассказе о жизни пророка Моисея, по воле Божьего провидения спасшего свой народ от жестокого рабства египтян.
Описывать его заметки по годам можно было бы бесконечно…
Как знать - может быть, не стань мой дед учителем физики и математики и не имей он должности директора средней школы, он был бы более известным и влиятельным человеком. Например, служителем церкви - священником, возможно, даже митрополитом.
А особенно глубоко запала мне в душу одна из «моралей»:
«В молитве надо иметь глубокую надежду на получение просимого. Не нужно отчаиваться, если она не услышана и скорби наши продолжаются. Не исполняя нашей просьбы, иногда Господь испытывает нашу веру, дабы показать её людям посторонним или же явить нам еще большую милость…»
Дед, будучи членом коммунистической партии, почти всю жизнь тщательно скрывал от посторонних, что на самом-то деле является далеко не атеистом, хотя именно этого от него всегда упорно требовали. Все вышеприведенные здесь выдержки из глубокой православной литературной прозы, которую он тайно изучал, это подтверждают. Когда однажды я из любопытства его спросила: «А есть ли Бог?», он как-то загадочно ответил мне: «Возможно, только это еще не доказано», поскольку всю жизнь стеснялся показать свою веру даже самым близким, ведь не один десяток лет нам принудительно в головы вдалбливали атеистические бредни. А возможно, и опасался, как многие в то время, выложить партбилет на стол...
Летом 1998 года, когда моего дедушки уже несколько месяцев не было в живых, бабушка получила трогательное письмо от его бывших учеников Товаро-Никольской школы, в котором они приносили ей свои искренние извинения за то, что узнали о его кончине с опозданием. Вместе с ней они скорбили и разделяли её горе. «Обнимаем Вас и склоняем головы в связи с памятью о таком добром и великом человеке…О человеке высокого интеллекта мы будем помнить до последних дней нашей жизни…» - писали они бабушке. Вот таким и был мой дед.