МАЛОИЗВЕСТНОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ БУЛАТА ОКУДЖАВЫ
Оригинал взят у such_a_man в МАЛОИЗВЕСТНОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ БУЛАТА ОКУДЖАВЫ
Оригинал - с великой благодарностью! - взят у bujhm в Булат Окуджава. Марбург, 7 мая 1997 г.
К Бенефесту приезжал Гриша Певзнер из Германии, привёз недавно оцифрованную видеозапись. Это, судя по всему, последнее записанное выступление Булата Окуджавы, которое ранее не было широко известно.
Я немного отреставрировал материал (убрал дрожание камеры и выправил звук).
Выступление Булата Окуджавы в Марбурге.
7 мая 1997 года, кафе "Vetter".
Переводит на немецкий - Барбара Кархофф (она же - организатор этого выступления).
Оператор - Борис Резник.
Оцифровка - Анна Белякина.
Об этом выступлении упоминает Барбара Кархофф в своём докладе "Булат Окуджава в Марбурге".
Первая международная научная конференция "Творчество Булата Окуджавы в контексте культуры ХХ века", 20 ноября 1999 г., день второй.
"...3 мая 1997 года Булат Шалвович и Ольга Владимировна приехали в Марбург. Окуджава выступал 7 мая в кафе «Феттер». На этот раз он лишь читал свои стихи - без гитары. И рассказывал ироничные и грустные истории из своей жизни, которые можно прочитать в журнале «Новый мир» (No 1, 1997).
Привожу программу его выступления:
Выступление Булата Окуджавы в Марбурге 7 мая 1997 года
1) О кузнечиках
2) Ax, что-то мне не верится
3) У поэта соперников нету
4) Как научиться рисовать
5) Нянька
6) Оловянный солдатик моего сына
7) Счастливчик
8) С Моцартом мы уезжаем из Зальцбурга
9) В земные страсти...
Из прозы:
Мышка
Любовь навеки
Школа обстоятельств
Публика - как всегда - была под сильным впечатлением его голоса, который звучал как музыка."
Материал видеозаписи не совсем совпадает с приведённым списком Барбары.
Расшифровка видеозаписи ниже. Знак "<...>" обозначает монтажный шов.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Выступление Булата Окуджавы в Марбурге 7 мая 1997 года
[Стихотворение "Как научиться рисовать"]
<...>
Значит, несколько слов перед этим я хочу сказать. Я раньше очень серьёзно к себе относился. Но потом постепенно жизнь заставила меня над собой иронизировать. Я думаю, что это очень хорошо. Не только для поэтов, и для вас тоже. Нужно уметь над собой посмеяться. Нужно уметь не думать, что всё, что ты делаешь, замечательно.
Однажды я стал автомобилистом. И внезапно меня пригласило немецкое посольство принять участие в путешествии под Москвой. На корабле. А речной вокзал был рядом с моим домом. Но так как я был молодой шофёр, я сел за руль и проехал на речной вокзал. Три минуты. Поставил машину. Стоял большой корабль. Много гостей шли на этот корабль. И я пошёл. На корабле было много официантов. Всем приносили выпить. Мне хотелось выпить, но я знал, что за рулём пить нельзя. Вдруг я узнал, что путешествие будет продолжаться семь часов. Я подумал, что я выпью одну рюмочку, ничего страшного. Я выпил. Было много хороших людей, мы разговаривали. Пароход шёл. Ну, я выпил ещё одну рюмочку. Потом ещё одну. Ну, я думал, семь часов, всё пройдёт. Я выпил ещё одну.
Вдруг пароход остановился. Я подумал: что случилось? - Как что, уже приехали обратно! - Сказали же, что семь часов? - Ну да, прошло семь часов. А я пьяный. Ну, я иду, уже два часа ночи. Все гости садятся в свои машины, отъезжают. И стоит одна моя машина. Дом мой рядом. Я думаю, ничего, доеду. Сажусь, завожу двигатель, поехал. Выезжаю на улицу, поворачиваю к своему дому. Пусто, машин нет. Но передо мной стоит инспектор милиции. И он говорит: остановитесь, остановитесь!
Я понимаю, что ситуация скользкая. Я останавливаю машину, достаю документы и иду к нему. И так протягиваю руку далеко-далеко. Чтобы запах не чувствовался. Он берёт мои документы и хохочет. Он говорит: вы выпили? Я говорю: нет! - Ну как же, вы выпили! - Ну немножко выпил, там нас немецкое посольство пригласило. Он говорит: я знаю, знаю. Я говорю: но вот мой дом! Садитесь в машину, я вас сейчас подвезу, и вы увидите, что всё нормально... Он говорит: но я бесплатно не езжу. У меня были деньги, я достал, дал ему. Он взял. И маякнул: мол, садитесь и тихонечко езжайте. Я говорю, ну хорошо, теперь всё уже в прошлом, скажите мне, почему вы так смеялись? Он говорит: очень просто. Когда вы выехали на улицу, вы выехали в третий ряд. Потом, когда я вам показал, чтобы остановиться, вы остановились посередине улицы. Потом вы протянули мне документы и уронили их. И полчаса ползали, искали их. Я уже не говорю, на кого вы были похожи, когда вы побежали к машине, чтобы остановить двигатель. Ну, я сел в машину, доехал до дома. Заснул. Утром проснулся. Вспомнил всё это. И дал себе клятву никогда больше за рулём не пить. Вот такой рассказ.
<...>
Ну тут есть одна деталь. Интересно, как её перевели. "По долинам и по взгорьям..." Я забыл об этом сказать раньше.
"По долинам и по взгорьям" - это была строчка из революционной песни Гражданской войны. И она меня воспитывала в то время, когда эта была главная песня, революционная.
[ Стихотворение "Нянька"]
[ Стихотворение "Оловянный солдатик моего сына"]
Зимой я жил под Москвой на даче. Днём работал, а вечером садился к телевизору. И вот однажды сидел возле телевизора - и около моей ноги появилась маленькая мышка. Она села рядом с моей ногой, и я ужасно испугался. Я очень не люблю мышей. Я шевельнулся, она убежала. Я побежал, взял мышеловку. Зарядил её. Поставил в глубине. И снова сел к телевизору. Вышла мышка. Села рядом с моей ногой. Смотрит телевизор. На следующий вечер - опять то же самое. На следующий вечер - опять то же самое.
Я стал к ней присматриваться. Вдруг я увидел, что у неё очень красивые глаза. И сама она такая замечательная, приятная. Но когда я шевелился, она убегала. И я старался не шевелиться. И она сидела возле моей ноги. Ну, так прошла, наверное, неделя. Однажды я ей положил кусочки сыра. Она с удовольствием их съела. А потом смотрела телевизор.
Так прошло много дней, она мне стала нравиться. Я к ней привык. Однажды днём я сидел за столом, работал. И вдруг услышал щелчок мышеловки. Я побежал к ней - а она убита уже. Вот такая история.
[ Стихотворение "Счастливчик"]
Ну, к сожалению, я теперь не выступаю с гитарой, давно уже. А это стихи, которые поются. Ну, неважно, как стихи я вам прочитаю.
[ Стихотворение "С Моцартом мы уезжаем из Зальцбурга"]
Когда я был студентом, я был очень влюбчивый. Но в этой влюбчивости не было никакой похоти, пошлости, просто я влюблялся. Я влюблялся - и мне казалось, что это навсегда. А через неделю я влюблялся в другую. Я жил тогда у тёти своей. И всех своих юных дам я приводил к своей тёте знакомиться. И вот однажды я в очередной раз влюбился. И когда я посмотрел на неё, я понял, что это навсегда.
И после университета, вечером, я привёл её к тёте. И тётя очень хорошо её приняла, накрыла на стол на троих, и мы сидели ужинали. И тётя с ней была прекрасна, и я был счастлив. И моя знакомая была так красива. И я лишний раз понял, что это навсегда. Потом я пошёл её провожать. Поздно вернулся домой. Тётя ещё не спала. И я спросил: ну как она тебе, понравилась? Тётя сказала: о-о-о! Замечательная! Очень приятная. Тебе повезло. Ну, правда, у неё немножко кривые ноги. Но это мелочи! Я думаю, что не стоит на это обращать внимания. Я сказал: да, конечно. Но что-то у меня внутри изменилось.
Всю ночь я не спал. Утром я пришёл в университет. Лекции ещё не начались, все были в коридоре. Я осмотрел всех девушек наших. У всех были потрясающие ноги. Потом появилась моя знакомая. Она шла в мою сторону. Я присмотрелся. Действительно, слегка кривые ноги. Я побежал в аудиторию. Там уже сидели некоторые студенты. Я сел с одной из наших студенток. И посмотрел на неё. Она была так прекрасна! И я понял, что это навсегда.
[ Стихотворение "В земные страсти вовлеченный"]
<...>
Да, я шутил много. Потому что другие способы были закрыты. Умные люди шутки понимали. Глупые - тоже получали удовольствие и смеялись. А шутить надо всегда. И не только в России.
<...>
Я испытываю ностальгию по молодости. А по тому режиму, который был, никакой ностальгии не испытываю. Я бы не сказал, что всё было отвратительно. Я имею в виду режим. А что касается людей, всё зависело от их таланта, от их характера. Было много друзей, собирались на кухне, шептались. Потом, видите ли, я прожил большую жизнь. Если говорить о моём детстве, я был очень "красный" мальчик. Я твёрдо верил, что коммунизм - это прекрасно, капитализм - это отвратительно. Что в Германии во главе стоит бесноватый фюрер, а у нас во главе - гениальный вождь. Что в Германии свастика - это плохо, а у нас серп и молот - это хорошо. Что гестапо - это отвратительно. А НКВД - это хорошо. Потом арестовали моего отца и мать. Но я не поколебался. Ну, я думал, что с моим отцом и матерью ошибка произошла. А всех остальных надо было арестовать. Потом постепенно жизнь вносила свои коррективы, учила меня. Вот так вот. А ностальгия по детству всё равно есть. Молодой, здоровый.
[Вопрос из зала] - Для меня ностальгия о прошлом - это детство, связанное с вашими песнями. Когда мы были студентами, то много и часто пели ваши песни. К сожалению, у нас сейчас нет доступа к вашим песням, вашим пластинкам, у нас есть одна кассета... Она очень старая. Выпускаются ли сейчас ваши компакт-диски в России, можно ли их купить здесь?
Я не могу сказать, что они выпускаются очень широко. Я же не эстрадный певец. Но выпускаются. Есть и компакт-диски, и кассеты. Выпускаются.
<...>
Вы знаете, последний роман, относительно большой, это автобиографический роман о моём вот этом самом "красном" детстве. Он назывался "Упразднённый театр". Он вышел года три, наверное, тому назад. Но больше я не писал большого ничего. После я долго болел. И я увлёкся, пока не пишу больших вещей, вот этими автобиографическими анекдотами. Это подлинные истории из моей жизни. Потом набралась небольшая книжка этих анекдотов. Замыслы есть всякие, но смогу ли я, осилю - я не знаю.
<...>
Я могу сказать следующее. Вы знаете, когда произошёл XX Съезд у нас, я и многие мои друзья поняли, что всё будет иначе. А через год мы поняли, что ошиблись. В принципе, ничего не изменилось. Потом началась перестройка, и мы поняли, что всё будет иначе. Но эйфория была недолгой, и поняли мы, что многое, конечно, изменилось, но, в принципе, советская власть продолжается. И наконец, после 93 года мы поняли, что всё изменится. А спустя год мы поняли главное: что этот трудный, мучительный, трагический процесс - он столь труден не потому что во главе какие-то там злодеи. А потому что всё наше общество к этому не готово. Мы все - советские люди. С советской психологией. И наши руководители из той же школы, из какой мы.
Значит, я это уже несколько раз говорил: это сугубо моё мнение, я не навязываю его никому. В России никогда не знали, что такое свобода. В России знают, что такое воля. Я спросил одного - ко мне плотник ходит на даче и любит о политике говорить. Он говорит о свободе, и я его спросил: а ты знаешь, что такое свобода? А он говорит: конешно. Это значит, делай, что хочешь. А я ему говорю: нет. Это делай, что хочешь, но так, чтобы не мешать другим. Он обиделся и ушёл. В России никогда не знали, что такое демократия. В России никогда не уважали личность. И никогда не уважали закон. Вот когда все эти качества появятся в нас внутри, не в словах, не в лозунгах, а в душе нашей, вот тогда мы и сможем совершать серьёзные преобразования.
<...>
Должно пройти несколько поколений, надо вовлекать во власть молодёжь... <...> потому что они уже другой ментальности...
<...>
[Вопрос из зала] - У меня такая маленькая просьба. Выберите, пожалуйста, из того, что мы все знаем, что в вас всегда живёт. Пусть маленькое. И прочитайте его нам.
...Да-да, я понял. Есть некоторые стихи у меня, которые сегодня читать нельзя. Потому что вот была у меня такая песенка о голубом шарике. Но это было написано в те годы, когда голубой шарик обозначал голубой шарик. А теперь, когда я говорю: а шарик вернулся, а он голубой... (смех в зале)
И потом я вам должен сказать, что касается моих стихов и песен, в отличие от многих деятелей этого жанра - от Высоцкого, Кима - для меня это никогда не было профессией. Для меня профессией были стихи и проза. Ну некоторые стихи, может быть, одно стихотворение из тридцати - я придумывал мелодию. Но это уже хобби.
И потом я вам хочу сказать ещё вот что. В 50-60-е годы это прошумело не потому что я такой одарённый. А потому что совпало то, что я делаю - и потребности времени. Совпало. Мне повезло. Потому что если все эти романтические песни я бы начал придумывать сегодня, вряд ли бы это произвело такой эффект. Но я как автор счастлив. Повезло мне.
[Вопрос из зала] - Кто вам впервые дал в руки гитару?
Об этом мне приходится очень часто рассказывать. На всех выступлениях очень часто спрашивают. У меня уже стереотип... Приблизительно в 47-48-49 году мне показали три аккорда на гитаре. С тех пор прошло пятьдесят лет. Я знаю пять аккордов. Однажды я выступал в Париже и я эту шутку рассказал...
<...>
Ну, лет через десять ещё встретимся!
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Через несколько дней после этого выступления Булат Шалвович отправился в Кёльн к своему другу Льву Копелеву. Тот как раз выздоравливал после гриппа. К сожалению, Окуджава подхватил этот вирус и в Париж приехал уже с воспалением лёгких, которое оказалось смертельным.
Ещё одно подробное описание этого выступления.
Оригинал - с великой благодарностью! - взят у bujhm в Булат Окуджава. Марбург, 7 мая 1997 г.
К Бенефесту приезжал Гриша Певзнер из Германии, привёз недавно оцифрованную видеозапись. Это, судя по всему, последнее записанное выступление Булата Окуджавы, которое ранее не было широко известно.
Я немного отреставрировал материал (убрал дрожание камеры и выправил звук).
Выступление Булата Окуджавы в Марбурге.
7 мая 1997 года, кафе "Vetter".
Переводит на немецкий - Барбара Кархофф (она же - организатор этого выступления).
Оператор - Борис Резник.
Оцифровка - Анна Белякина.
Click to viewОб этом выступлении упоминает Барбара Кархофф в своём докладе "Булат Окуджава в Марбурге".
Первая международная научная конференция "Творчество Булата Окуджавы в контексте культуры ХХ века", 20 ноября 1999 г., день второй.
"...3 мая 1997 года Булат Шалвович и Ольга Владимировна приехали в Марбург. Окуджава выступал 7 мая в кафе «Феттер». На этот раз он лишь читал свои стихи - без гитары. И рассказывал ироничные и грустные истории из своей жизни, которые можно прочитать в журнале «Новый мир» (No 1, 1997).
Привожу программу его выступления:
Выступление Булата Окуджавы в Марбурге 7 мая 1997 года
1) О кузнечиках
2) Ax, что-то мне не верится
3) У поэта соперников нету
4) Как научиться рисовать
5) Нянька
6) Оловянный солдатик моего сына
7) Счастливчик
8) С Моцартом мы уезжаем из Зальцбурга
9) В земные страсти...
Из прозы:
Мышка
Любовь навеки
Школа обстоятельств
Публика - как всегда - была под сильным впечатлением его голоса, который звучал как музыка."
Материал видеозаписи не совсем совпадает с приведённым списком Барбары.
Расшифровка видеозаписи ниже. Знак "<...>" обозначает монтажный шов.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Выступление Булата Окуджавы в Марбурге 7 мая 1997 года
[Стихотворение "Как научиться рисовать"]
<...>
Значит, несколько слов перед этим я хочу сказать. Я раньше очень серьёзно к себе относился. Но потом постепенно жизнь заставила меня над собой иронизировать. Я думаю, что это очень хорошо. Не только для поэтов, и для вас тоже. Нужно уметь над собой посмеяться. Нужно уметь не думать, что всё, что ты делаешь, замечательно.
Однажды я стал автомобилистом. И внезапно меня пригласило немецкое посольство принять участие в путешествии под Москвой. На корабле. А речной вокзал был рядом с моим домом. Но так как я был молодой шофёр, я сел за руль и проехал на речной вокзал. Три минуты. Поставил машину. Стоял большой корабль. Много гостей шли на этот корабль. И я пошёл. На корабле было много официантов. Всем приносили выпить. Мне хотелось выпить, но я знал, что за рулём пить нельзя. Вдруг я узнал, что путешествие будет продолжаться семь часов. Я подумал, что я выпью одну рюмочку, ничего страшного. Я выпил. Было много хороших людей, мы разговаривали. Пароход шёл. Ну, я выпил ещё одну рюмочку. Потом ещё одну. Ну, я думал, семь часов, всё пройдёт. Я выпил ещё одну.
Вдруг пароход остановился. Я подумал: что случилось? - Как что, уже приехали обратно! - Сказали же, что семь часов? - Ну да, прошло семь часов. А я пьяный. Ну, я иду, уже два часа ночи. Все гости садятся в свои машины, отъезжают. И стоит одна моя машина. Дом мой рядом. Я думаю, ничего, доеду. Сажусь, завожу двигатель, поехал. Выезжаю на улицу, поворачиваю к своему дому. Пусто, машин нет. Но передо мной стоит инспектор милиции. И он говорит: остановитесь, остановитесь!
Я понимаю, что ситуация скользкая. Я останавливаю машину, достаю документы и иду к нему. И так протягиваю руку далеко-далеко. Чтобы запах не чувствовался. Он берёт мои документы и хохочет. Он говорит: вы выпили? Я говорю: нет! - Ну как же, вы выпили! - Ну немножко выпил, там нас немецкое посольство пригласило. Он говорит: я знаю, знаю. Я говорю: но вот мой дом! Садитесь в машину, я вас сейчас подвезу, и вы увидите, что всё нормально... Он говорит: но я бесплатно не езжу. У меня были деньги, я достал, дал ему. Он взял. И маякнул: мол, садитесь и тихонечко езжайте. Я говорю, ну хорошо, теперь всё уже в прошлом, скажите мне, почему вы так смеялись? Он говорит: очень просто. Когда вы выехали на улицу, вы выехали в третий ряд. Потом, когда я вам показал, чтобы остановиться, вы остановились посередине улицы. Потом вы протянули мне документы и уронили их. И полчаса ползали, искали их. Я уже не говорю, на кого вы были похожи, когда вы побежали к машине, чтобы остановить двигатель. Ну, я сел в машину, доехал до дома. Заснул. Утром проснулся. Вспомнил всё это. И дал себе клятву никогда больше за рулём не пить. Вот такой рассказ.
<...>
Ну тут есть одна деталь. Интересно, как её перевели. "По долинам и по взгорьям..." Я забыл об этом сказать раньше.
"По долинам и по взгорьям" - это была строчка из революционной песни Гражданской войны. И она меня воспитывала в то время, когда эта была главная песня, революционная.
[ Стихотворение "Нянька"]
[ Стихотворение "Оловянный солдатик моего сына"]
Зимой я жил под Москвой на даче. Днём работал, а вечером садился к телевизору. И вот однажды сидел возле телевизора - и около моей ноги появилась маленькая мышка. Она села рядом с моей ногой, и я ужасно испугался. Я очень не люблю мышей. Я шевельнулся, она убежала. Я побежал, взял мышеловку. Зарядил её. Поставил в глубине. И снова сел к телевизору. Вышла мышка. Села рядом с моей ногой. Смотрит телевизор. На следующий вечер - опять то же самое. На следующий вечер - опять то же самое.
Я стал к ней присматриваться. Вдруг я увидел, что у неё очень красивые глаза. И сама она такая замечательная, приятная. Но когда я шевелился, она убегала. И я старался не шевелиться. И она сидела возле моей ноги. Ну, так прошла, наверное, неделя. Однажды я ей положил кусочки сыра. Она с удовольствием их съела. А потом смотрела телевизор.
Так прошло много дней, она мне стала нравиться. Я к ней привык. Однажды днём я сидел за столом, работал. И вдруг услышал щелчок мышеловки. Я побежал к ней - а она убита уже. Вот такая история.
[ Стихотворение "Счастливчик"]
Ну, к сожалению, я теперь не выступаю с гитарой, давно уже. А это стихи, которые поются. Ну, неважно, как стихи я вам прочитаю.
[ Стихотворение "С Моцартом мы уезжаем из Зальцбурга"]
Когда я был студентом, я был очень влюбчивый. Но в этой влюбчивости не было никакой похоти, пошлости, просто я влюблялся. Я влюблялся - и мне казалось, что это навсегда. А через неделю я влюблялся в другую. Я жил тогда у тёти своей. И всех своих юных дам я приводил к своей тёте знакомиться. И вот однажды я в очередной раз влюбился. И когда я посмотрел на неё, я понял, что это навсегда.
И после университета, вечером, я привёл её к тёте. И тётя очень хорошо её приняла, накрыла на стол на троих, и мы сидели ужинали. И тётя с ней была прекрасна, и я был счастлив. И моя знакомая была так красива. И я лишний раз понял, что это навсегда. Потом я пошёл её провожать. Поздно вернулся домой. Тётя ещё не спала. И я спросил: ну как она тебе, понравилась? Тётя сказала: о-о-о! Замечательная! Очень приятная. Тебе повезло. Ну, правда, у неё немножко кривые ноги. Но это мелочи! Я думаю, что не стоит на это обращать внимания. Я сказал: да, конечно. Но что-то у меня внутри изменилось.
Всю ночь я не спал. Утром я пришёл в университет. Лекции ещё не начались, все были в коридоре. Я осмотрел всех девушек наших. У всех были потрясающие ноги. Потом появилась моя знакомая. Она шла в мою сторону. Я присмотрелся. Действительно, слегка кривые ноги. Я побежал в аудиторию. Там уже сидели некоторые студенты. Я сел с одной из наших студенток. И посмотрел на неё. Она была так прекрасна! И я понял, что это навсегда.
[ Стихотворение "В земные страсти вовлеченный"]
<...>
Да, я шутил много. Потому что другие способы были закрыты. Умные люди шутки понимали. Глупые - тоже получали удовольствие и смеялись. А шутить надо всегда. И не только в России.
<...>
Я испытываю ностальгию по молодости. А по тому режиму, который был, никакой ностальгии не испытываю. Я бы не сказал, что всё было отвратительно. Я имею в виду режим. А что касается людей, всё зависело от их таланта, от их характера. Было много друзей, собирались на кухне, шептались. Потом, видите ли, я прожил большую жизнь. Если говорить о моём детстве, я был очень "красный" мальчик. Я твёрдо верил, что коммунизм - это прекрасно, капитализм - это отвратительно. Что в Германии во главе стоит бесноватый фюрер, а у нас во главе - гениальный вождь. Что в Германии свастика - это плохо, а у нас серп и молот - это хорошо. Что гестапо - это отвратительно. А НКВД - это хорошо. Потом арестовали моего отца и мать. Но я не поколебался. Ну, я думал, что с моим отцом и матерью ошибка произошла. А всех остальных надо было арестовать. Потом постепенно жизнь вносила свои коррективы, учила меня. Вот так вот. А ностальгия по детству всё равно есть. Молодой, здоровый.
[Вопрос из зала] - Для меня ностальгия о прошлом - это детство, связанное с вашими песнями. Когда мы были студентами, то много и часто пели ваши песни. К сожалению, у нас сейчас нет доступа к вашим песням, вашим пластинкам, у нас есть одна кассета... Она очень старая. Выпускаются ли сейчас ваши компакт-диски в России, можно ли их купить здесь?
Я не могу сказать, что они выпускаются очень широко. Я же не эстрадный певец. Но выпускаются. Есть и компакт-диски, и кассеты. Выпускаются.
<...>
Вы знаете, последний роман, относительно большой, это автобиографический роман о моём вот этом самом "красном" детстве. Он назывался "Упразднённый театр". Он вышел года три, наверное, тому назад. Но больше я не писал большого ничего. После я долго болел. И я увлёкся, пока не пишу больших вещей, вот этими автобиографическими анекдотами. Это подлинные истории из моей жизни. Потом набралась небольшая книжка этих анекдотов. Замыслы есть всякие, но смогу ли я, осилю - я не знаю.
<...>
Я могу сказать следующее. Вы знаете, когда произошёл XX Съезд у нас, я и многие мои друзья поняли, что всё будет иначе. А через год мы поняли, что ошиблись. В принципе, ничего не изменилось. Потом началась перестройка, и мы поняли, что всё будет иначе. Но эйфория была недолгой, и поняли мы, что многое, конечно, изменилось, но, в принципе, советская власть продолжается. И наконец, после 93 года мы поняли, что всё изменится. А спустя год мы поняли главное: что этот трудный, мучительный, трагический процесс - он столь труден не потому что во главе какие-то там злодеи. А потому что всё наше общество к этому не готово. Мы все - советские люди. С советской психологией. И наши руководители из той же школы, из какой мы.
Значит, я это уже несколько раз говорил: это сугубо моё мнение, я не навязываю его никому. В России никогда не знали, что такое свобода. В России знают, что такое воля. Я спросил одного - ко мне плотник ходит на даче и любит о политике говорить. Он говорит о свободе, и я его спросил: а ты знаешь, что такое свобода? А он говорит: конешно. Это значит, делай, что хочешь. А я ему говорю: нет. Это делай, что хочешь, но так, чтобы не мешать другим. Он обиделся и ушёл. В России никогда не знали, что такое демократия. В России никогда не уважали личность. И никогда не уважали закон. Вот когда все эти качества появятся в нас внутри, не в словах, не в лозунгах, а в душе нашей, вот тогда мы и сможем совершать серьёзные преобразования.
<...>
Должно пройти несколько поколений, надо вовлекать во власть молодёжь... <...> потому что они уже другой ментальности...
<...>
[Вопрос из зала] - У меня такая маленькая просьба. Выберите, пожалуйста, из того, что мы все знаем, что в вас всегда живёт. Пусть маленькое. И прочитайте его нам.
...Да-да, я понял. Есть некоторые стихи у меня, которые сегодня читать нельзя. Потому что вот была у меня такая песенка о голубом шарике. Но это было написано в те годы, когда голубой шарик обозначал голубой шарик. А теперь, когда я говорю: а шарик вернулся, а он голубой... (смех в зале)
И потом я вам должен сказать, что касается моих стихов и песен, в отличие от многих деятелей этого жанра - от Высоцкого, Кима - для меня это никогда не было профессией. Для меня профессией были стихи и проза. Ну некоторые стихи, может быть, одно стихотворение из тридцати - я придумывал мелодию. Но это уже хобби.
И потом я вам хочу сказать ещё вот что. В 50-60-е годы это прошумело не потому что я такой одарённый. А потому что совпало то, что я делаю - и потребности времени. Совпало. Мне повезло. Потому что если все эти романтические песни я бы начал придумывать сегодня, вряд ли бы это произвело такой эффект. Но я как автор счастлив. Повезло мне.
[Вопрос из зала] - Кто вам впервые дал в руки гитару?
Об этом мне приходится очень часто рассказывать. На всех выступлениях очень часто спрашивают. У меня уже стереотип... Приблизительно в 47-48-49 году мне показали три аккорда на гитаре. С тех пор прошло пятьдесят лет. Я знаю пять аккордов. Однажды я выступал в Париже и я эту шутку рассказал...
<...>
Ну, лет через десять ещё встретимся!
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Через несколько дней после этого выступления Булат Шалвович отправился в Кёльн к своему другу Льву Копелеву. Тот как раз выздоравливал после гриппа. К сожалению, Окуджава подхватил этот вирус и в Париж приехал уже с воспалением лёгких, которое оказалось смертельным.
Ещё одно подробное описание этого выступления.