Накануне "дня тишины"
Это написал мой сын у себя на странице полторы недели назад. Делаю перепост, ибо согласна с каждым словом.
Вся эта выборная-предвыборная история наглядно показала, как на самом деле размежевано наше общество. Все эти люди, которые сегодня днем оказались в Лужниках, ни при каких обстоятельствах не стали бы собираться вместе и выходить на улицы по своей воле, никогда бы не смогли проявить бескорыстное дружелюбие по отношению друг к другу, а уж воевать - всерьез, на войне - стали бы исключительно впереди заградотряда, под дулом комиссарского револьвера. Они не знают историю своей родины, многие из них не отличат Александра II от Павла I, и никогда не задумывались о том, что в своем подъезде тоже можно навести порядок, если договориться всем подъездом.
Нулевые годы вообще стали для нас временем квартир и кухонь, стенок и запертых дверей. Мы разучились глядеть в глаза, улыбаться смело, протягивать руку, бить в лицо. Мы спешили домой, зная наверняка, что наши личные дела важнее всего на свете, не давая чему-то общему ворваться в нашу жизнь. Когда моя жена на пятом месяце беременности, споткнувшись, упала на мостовую и никто не помог ей подняться, я разозлился, но совершенно не удивился. "У русских начала XXI века не было общих ценностей, кроме, может быть, стремления к личному благополучию" - очень вероятно, что такую фразу мы сможем прочитать в исторических эссе лет через пятьдесят.
Поэтому Путин, говоря собравшимся на своем митинге: "мы еще повоюем", лукавит и знает это. На самом деле он имеет в виду: "еще двенадцать лет мы дадим вам не воевать, не глядеть на себя со стороны, не давать руку упавшему старику, откатывать и не мучаться, не замечать своих детей, пока они бросаются с крыш. Ведь мы такие же, грешные простые люди, застреливаем случайных туристов на охоте в заповедных местах, насилуем маленьких девочек и получаем условное наказание, воруем по совокупности больше, чем платим вам зарплат. Вы знаете это, мы знаем это и прощаем вам ваше равнодушие, ваше беспамятство, ваши заплывшие жиром глаза. Бог не прощает, а мы - прощаем."
И ценят по достоинству.
Это наше общее горе, общая черная метка. Для кого-то из нас отгороженный эгоизм нулевых закончился прошлым декабрем. Для кого-то он так и закончится в аду. И в кошмарном аду при жизни он кончится у тех, кто участвовал в порыве искренней общности и заинтересованности, но продолжает под его прикрытием решать личные задачи, сводить личные счеты, о чем-то договариваться, переговариваться и устраивать веселый оргкомитетный карнавал.
Я думаю, их мышиная возня прекратилась сегодня. Путин картинно позвал на войну тех, кто никогда не возьмет в руки оружия. Не вполне того осознав, на самом деле он вызвал нас.
Благодаря ему и этому дню я могу больше не писать. До выборов осталось полторы недели - мы с вами знаем, что делать и как быть дальше. Это последнее о политике, что я размещаю здесь. Больше - ни слова.
Вся эта выборная-предвыборная история наглядно показала, как на самом деле размежевано наше общество. Все эти люди, которые сегодня днем оказались в Лужниках, ни при каких обстоятельствах не стали бы собираться вместе и выходить на улицы по своей воле, никогда бы не смогли проявить бескорыстное дружелюбие по отношению друг к другу, а уж воевать - всерьез, на войне - стали бы исключительно впереди заградотряда, под дулом комиссарского револьвера. Они не знают историю своей родины, многие из них не отличат Александра II от Павла I, и никогда не задумывались о том, что в своем подъезде тоже можно навести порядок, если договориться всем подъездом.
Нулевые годы вообще стали для нас временем квартир и кухонь, стенок и запертых дверей. Мы разучились глядеть в глаза, улыбаться смело, протягивать руку, бить в лицо. Мы спешили домой, зная наверняка, что наши личные дела важнее всего на свете, не давая чему-то общему ворваться в нашу жизнь. Когда моя жена на пятом месяце беременности, споткнувшись, упала на мостовую и никто не помог ей подняться, я разозлился, но совершенно не удивился. "У русских начала XXI века не было общих ценностей, кроме, может быть, стремления к личному благополучию" - очень вероятно, что такую фразу мы сможем прочитать в исторических эссе лет через пятьдесят.
Поэтому Путин, говоря собравшимся на своем митинге: "мы еще повоюем", лукавит и знает это. На самом деле он имеет в виду: "еще двенадцать лет мы дадим вам не воевать, не глядеть на себя со стороны, не давать руку упавшему старику, откатывать и не мучаться, не замечать своих детей, пока они бросаются с крыш. Ведь мы такие же, грешные простые люди, застреливаем случайных туристов на охоте в заповедных местах, насилуем маленьких девочек и получаем условное наказание, воруем по совокупности больше, чем платим вам зарплат. Вы знаете это, мы знаем это и прощаем вам ваше равнодушие, ваше беспамятство, ваши заплывшие жиром глаза. Бог не прощает, а мы - прощаем."
И ценят по достоинству.
Это наше общее горе, общая черная метка. Для кого-то из нас отгороженный эгоизм нулевых закончился прошлым декабрем. Для кого-то он так и закончится в аду. И в кошмарном аду при жизни он кончится у тех, кто участвовал в порыве искренней общности и заинтересованности, но продолжает под его прикрытием решать личные задачи, сводить личные счеты, о чем-то договариваться, переговариваться и устраивать веселый оргкомитетный карнавал.
Я думаю, их мышиная возня прекратилась сегодня. Путин картинно позвал на войну тех, кто никогда не возьмет в руки оружия. Не вполне того осознав, на самом деле он вызвал нас.
Благодаря ему и этому дню я могу больше не писать. До выборов осталось полторы недели - мы с вами знаем, что делать и как быть дальше. Это последнее о политике, что я размещаю здесь. Больше - ни слова.