ПЛАТНАЯ СЛУЖБА И НАЕМНИЧЕСТВО В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ (XII-XIII ВВ.) ЧАСТЬ II.
Вот другой пример, на этот раз касающийся набора бойцов для крестового похода. Актом 1249 г. Альфонс Пуатевинский объявил, что нанял Гуго Черного, графа Ангулемского, с 11 рыцарями за плату на год для участия в крестовом походе. Но одного этого жалованья Гуго Черному было мало, чтобы согласиться на это предложение, - в самом деле, он добился, чтобы сверх того ему пожаловали в наследственное владение фьеф-ренту в 600 пуатевинских ливров ежегодно, и даже, под видом ссуды в рассрочку на 4 года, 4000 турских ливров для экипировки его отряда.
Можно только удивляться тому, что в этих условиях власти постоянно заботились о том, чтобы поддерживать, если не укреплять, систему обязательств, так как она все чаще была связана с выплатой жалованья и различных компенсаций. Непонятно, почему они не прямо перешли, по словам П. Шмиттхеннера, от ленной военной системы к свободному найму, сэкономив на доплате ленникам? Многие причины сыграли свою роль, и прежде всего характер жалованья: если знать его сумму, например в Англии с середины XII в. и во Франции с начала XIII в., то получается, что часто оно было не настоящей платой для профессионалов, а скорее своеобразным возмещением убытков в походе, позволяющим временным воинам оплатить дополнительные расходы по участию в военных походах. По этой причине жалованье обычно было ежедневным, что характерно для коротких военных кампаний, продолжительность которых нельзя было рассчитать.
Сохранившаяся документация не позволяет точно узнать, могла ли сумма жалованья полностью покрыть расходы. Однако с этим можно согласиться, даже если военные платили за все, что потребляли, - а это, естественно, происходило далеко не всегда. В противном случае было бы непонятно, как наемники соглашались служить за такие деньги. Жалованье английского пехотинца около 1300 г. находилось на том же уровне, что и обычная плата поденщика; вероятно, так же обстояло дело во Франции и Флоренции. Косвенное доказательство позволяет предположить, что жалованье рыцарей было недостаточным - речь идет об отрывке из хроники Матвея Парижского, где тот вспоминает о голоде в Гаскони в 1253 г.: «В те дни в войске короля в Гаскони начался голод, так что одну курицу продавали за 6 пенсов, кусок сыра - за 20 шиллингов, сетье вина - за 2 или более шиллингов, и один фунт хлеба - за 2 или 3 пенса, так что один рыцарь с трудом мог нормально прокормить себя, своего оруженосца, слуг и лошадей за 2 серебряных шиллинга». Если учесть, что в это время 2 шиллинга были ежедневным жалованьем рыцаря (на что можно было купить от 8 до 12 фунтов хлеба), то даже в этих критических обстоятельствах его хватало только на то, чтобы не ослабеть; правда, если принять эти цифры, то пехотинец со своими 2 пенсами в день мог купить лишь треть фунта хлеба!
Таким образом, система воинских повинностей пережила исчезновение бесплатной службы вовсе не благодаря жалованью и его дневной норме, а благодаря вкладу со стороны воинов. В самом деле, с помощью уловок воинских призывов власти получали в свое распоряжение не только полностью вооруженных конных бойцов, но бойцов, с юности проходивших тренировку и необходимое обучение воинскому ремеслу, ибо, как это утверждает, наряду с другими, Роджер Ховден, «если заранее не научишься воинскому искусству в играх, то его не обретешь тогда, когда дело дойдет до настоящей войны».
Итак, за счет фьефа его владелец и сыновья располагают досугом и доходами, необходимыми для того, чтобы жить на широкую ногу в воинском обществе - с его охотами, военными играми, квинтаной, бугуртом, джострой и особенно турнирами, которые с 1150 по 1350 г. представляли собой почти настоящие сражения, где сталкивались, не без риска, две группы бойцов.
Но прежде всего власти ждали от владельцев фьефов или любого, движимого или недвижимого, имущества, чтобы те постоянно имели в своем распоряжении лошадей и рыцарское снаряжение.
Итак, хотя количественные данные до конца XIII в. скудны, ясно, что уже одно снаряжение было очень дорогим: около 1200-1250 гг. в Генуе шлем (barberia) стоил от 16 до 32 сольди, кольчуга - от 120 до 152 сольди; если к этому прибавить поножи и прочие принадлежности, то выходит приблизительно 200 сольди, равных 10 генуэзским лирам или 800 г серебра. Кроме того, нужно было приобрести оборонительное оружие и более простое воинское снаряжение для оруженосца, а может, и для слуги. Несомненно, что около 1250 г. цену снаряжения рыцаря и его свиты в 1400 г серебра, равную месячному или полуторамесячному жалованью, нельзя считать завышенной.
Лошади стоили еще дороже. Если, согласно подсчету, цена лошадей нескольких рыцарей, находившихся в 1242 г. на жалованье у Альфонса Пуатевинского, колеблется от 5 до 60 турских ливров, то 30 ливров - средняя цена за лошадь.
В 1269 г. различные боевые лошади, купленные для крестового похода Людовика Святого на ярмарках Шампани и Бри (Бар-сюр-Об, Ланьи, Провен), стоили в среднем 85 турских ливров, но это, вероятно, были очень ценные животные, иногда привозимые из Испании и Апулии.
Роберт II, граф Артуа, перед походом на Фландрию в 1302 г., во время которого он находился на жалованье у короля с 26 мая по 15 июля, приказал закупить для себя и своей свиты лошадей. Их цена нам известна: 5 «больших коней» (один из Испании) - в среднем 280 парижских ливров, 8 обычных коней - в среднем 115 парижских ливров, 2 парадных коня - в среднем 50 парижских ливров, один скакун - 60 парижских ливров, 14 упряжных лошадей - в среднем 34 парижских ливра и 3 маленьких упряжных лошади - в среднем 12 парижских ливров. Общая стоимость боевого, парадного и упряжного коней для рыцаря составляла 470 турских ливров; правда, объявление о походе на фламандцев должно было взвинтить цены, и в это время счетная монета подверглась полной девальвации, поскольку серебряная марка, равная в 1266 г. 50 турским су и в 1295 г. 61 турскому су, к 23 апреля 1302 г. поднялась до 104 турских су.
Стоимость боевых коней тамплиеров, привезенных с Запада, в Святой земле нередко доходила до 100 безантов.
В 1277 г. Флоренция взяла на службу нескольких провансальских всадников; условия договора предусматривали, что каждый из них должен владеть одной лошадью стоимостью не менее 30 лир, что составляло 133-дневное жалованье.
Вот почему короли, князья и городские власти иногда приказывали всем, имеющим средства, содержать боевого коня. Так было во Флоренции, Сиене и других итальянских городах, где появились специальные комиссары, предписывающие владеть лошадьми (ad equos imponendos).
Например, во Флоренции количество обязательных лошадей в 1260 г. составляло 1400, в 1300 г. - 1000, в 1312 г. - 1300. В 1222 г. Венеция, добивавшаяся усиления армии на Крите, обязала каждого критского рыцаря, владевшего целым фьефом (militia integra), приобрести боевого коня стоимостью не менее 75 венецианских лир, двух лошадей и двух оруженосцев негреческого происхождения. Вассалам, владевшим половинным фьефом (media militia), нужно было иметь одну лошадь ценой по меньшей мере в 50 венецианских лир для себя и одну лошадь для оруженосца. Актом 1279 г. Филипп III Смелый приказал всем рыцарям и «благородным людям» своего королевства, владеющим землей стоимостью 200 турских ливров или более, и всем горожанам, имеющим землю или имущество на сумму 1500 турских ливров или более, растить племенную кобылу; герцогам, графам, баронам, аббатам и «большим людям», имеющим достаточно пастбищ, надлежало завести 4 или 6 племенных кобыл. В акте Эдуарда I от 1282 г. констатируется нехватка больших коней, «пригодных к войне» в Англии, и предписывается всем подданным, владевшим землей доходом по меньшей мере в 30 фунтов стерлингов, отныне иметь для службы «сильного и боеспособного коня с полным вооружением».
Взял здесь!
Можно только удивляться тому, что в этих условиях власти постоянно заботились о том, чтобы поддерживать, если не укреплять, систему обязательств, так как она все чаще была связана с выплатой жалованья и различных компенсаций. Непонятно, почему они не прямо перешли, по словам П. Шмиттхеннера, от ленной военной системы к свободному найму, сэкономив на доплате ленникам? Многие причины сыграли свою роль, и прежде всего характер жалованья: если знать его сумму, например в Англии с середины XII в. и во Франции с начала XIII в., то получается, что часто оно было не настоящей платой для профессионалов, а скорее своеобразным возмещением убытков в походе, позволяющим временным воинам оплатить дополнительные расходы по участию в военных походах. По этой причине жалованье обычно было ежедневным, что характерно для коротких военных кампаний, продолжительность которых нельзя было рассчитать.
Сохранившаяся документация не позволяет точно узнать, могла ли сумма жалованья полностью покрыть расходы. Однако с этим можно согласиться, даже если военные платили за все, что потребляли, - а это, естественно, происходило далеко не всегда. В противном случае было бы непонятно, как наемники соглашались служить за такие деньги. Жалованье английского пехотинца около 1300 г. находилось на том же уровне, что и обычная плата поденщика; вероятно, так же обстояло дело во Франции и Флоренции. Косвенное доказательство позволяет предположить, что жалованье рыцарей было недостаточным - речь идет об отрывке из хроники Матвея Парижского, где тот вспоминает о голоде в Гаскони в 1253 г.: «В те дни в войске короля в Гаскони начался голод, так что одну курицу продавали за 6 пенсов, кусок сыра - за 20 шиллингов, сетье вина - за 2 или более шиллингов, и один фунт хлеба - за 2 или 3 пенса, так что один рыцарь с трудом мог нормально прокормить себя, своего оруженосца, слуг и лошадей за 2 серебряных шиллинга». Если учесть, что в это время 2 шиллинга были ежедневным жалованьем рыцаря (на что можно было купить от 8 до 12 фунтов хлеба), то даже в этих критических обстоятельствах его хватало только на то, чтобы не ослабеть; правда, если принять эти цифры, то пехотинец со своими 2 пенсами в день мог купить лишь треть фунта хлеба!
Таким образом, система воинских повинностей пережила исчезновение бесплатной службы вовсе не благодаря жалованью и его дневной норме, а благодаря вкладу со стороны воинов. В самом деле, с помощью уловок воинских призывов власти получали в свое распоряжение не только полностью вооруженных конных бойцов, но бойцов, с юности проходивших тренировку и необходимое обучение воинскому ремеслу, ибо, как это утверждает, наряду с другими, Роджер Ховден, «если заранее не научишься воинскому искусству в играх, то его не обретешь тогда, когда дело дойдет до настоящей войны».
Итак, за счет фьефа его владелец и сыновья располагают досугом и доходами, необходимыми для того, чтобы жить на широкую ногу в воинском обществе - с его охотами, военными играми, квинтаной, бугуртом, джострой и особенно турнирами, которые с 1150 по 1350 г. представляли собой почти настоящие сражения, где сталкивались, не без риска, две группы бойцов.
Но прежде всего власти ждали от владельцев фьефов или любого, движимого или недвижимого, имущества, чтобы те постоянно имели в своем распоряжении лошадей и рыцарское снаряжение.
Итак, хотя количественные данные до конца XIII в. скудны, ясно, что уже одно снаряжение было очень дорогим: около 1200-1250 гг. в Генуе шлем (barberia) стоил от 16 до 32 сольди, кольчуга - от 120 до 152 сольди; если к этому прибавить поножи и прочие принадлежности, то выходит приблизительно 200 сольди, равных 10 генуэзским лирам или 800 г серебра. Кроме того, нужно было приобрести оборонительное оружие и более простое воинское снаряжение для оруженосца, а может, и для слуги. Несомненно, что около 1250 г. цену снаряжения рыцаря и его свиты в 1400 г серебра, равную месячному или полуторамесячному жалованью, нельзя считать завышенной.
Лошади стоили еще дороже. Если, согласно подсчету, цена лошадей нескольких рыцарей, находившихся в 1242 г. на жалованье у Альфонса Пуатевинского, колеблется от 5 до 60 турских ливров, то 30 ливров - средняя цена за лошадь.
В 1269 г. различные боевые лошади, купленные для крестового похода Людовика Святого на ярмарках Шампани и Бри (Бар-сюр-Об, Ланьи, Провен), стоили в среднем 85 турских ливров, но это, вероятно, были очень ценные животные, иногда привозимые из Испании и Апулии.
Роберт II, граф Артуа, перед походом на Фландрию в 1302 г., во время которого он находился на жалованье у короля с 26 мая по 15 июля, приказал закупить для себя и своей свиты лошадей. Их цена нам известна: 5 «больших коней» (один из Испании) - в среднем 280 парижских ливров, 8 обычных коней - в среднем 115 парижских ливров, 2 парадных коня - в среднем 50 парижских ливров, один скакун - 60 парижских ливров, 14 упряжных лошадей - в среднем 34 парижских ливра и 3 маленьких упряжных лошади - в среднем 12 парижских ливров. Общая стоимость боевого, парадного и упряжного коней для рыцаря составляла 470 турских ливров; правда, объявление о походе на фламандцев должно было взвинтить цены, и в это время счетная монета подверглась полной девальвации, поскольку серебряная марка, равная в 1266 г. 50 турским су и в 1295 г. 61 турскому су, к 23 апреля 1302 г. поднялась до 104 турских су.
Стоимость боевых коней тамплиеров, привезенных с Запада, в Святой земле нередко доходила до 100 безантов.
В 1277 г. Флоренция взяла на службу нескольких провансальских всадников; условия договора предусматривали, что каждый из них должен владеть одной лошадью стоимостью не менее 30 лир, что составляло 133-дневное жалованье.
Вот почему короли, князья и городские власти иногда приказывали всем, имеющим средства, содержать боевого коня. Так было во Флоренции, Сиене и других итальянских городах, где появились специальные комиссары, предписывающие владеть лошадьми (ad equos imponendos).
Например, во Флоренции количество обязательных лошадей в 1260 г. составляло 1400, в 1300 г. - 1000, в 1312 г. - 1300. В 1222 г. Венеция, добивавшаяся усиления армии на Крите, обязала каждого критского рыцаря, владевшего целым фьефом (militia integra), приобрести боевого коня стоимостью не менее 75 венецианских лир, двух лошадей и двух оруженосцев негреческого происхождения. Вассалам, владевшим половинным фьефом (media militia), нужно было иметь одну лошадь ценой по меньшей мере в 50 венецианских лир для себя и одну лошадь для оруженосца. Актом 1279 г. Филипп III Смелый приказал всем рыцарям и «благородным людям» своего королевства, владеющим землей стоимостью 200 турских ливров или более, и всем горожанам, имеющим землю или имущество на сумму 1500 турских ливров или более, растить племенную кобылу; герцогам, графам, баронам, аббатам и «большим людям», имеющим достаточно пастбищ, надлежало завести 4 или 6 племенных кобыл. В акте Эдуарда I от 1282 г. констатируется нехватка больших коней, «пригодных к войне» в Англии, и предписывается всем подданным, владевшим землей доходом по меньшей мере в 30 фунтов стерлингов, отныне иметь для службы «сильного и боеспособного коня с полным вооружением».
Взял здесь!