Война клонов (2)
Оригинал взят у el_murid в Война клонов (2)
Последствия раскола и его частичного преодоления
Сам по себе процесс раскола и относительного замедления разрушительных явлений растянулся почти на полтора десятилетия. Будучи запущенным в 1989 году, этот процесс стал замедляться лишь в начале нулевых годов нового века. Тем не менее пока нет никаких признаков того, что дальнейшее развитие обстановки будет протекать конструктивно и предсказуемо.
Подводя предварительные итоги прошедших после развала СССР двух десятилетий, можно сказать следующее.
Сегодня сложилось своеобразная биполярная система тяготения внутри мусульманского сообщества. Один её центр находится в Поволжье, второй - на Северном Кавказе. Однако это именно центры тяготения - пока не более того. Фрагментация исламского сообщества не только не преодолена, но и продолжается, хотя темпы ее значительно замедлились. Сегодня ситуация существенным образом осложняется наличием экзогенного фактора - идущие с нарастанием миграционные процессы приносят на территорию России миллионы мигрантов, причем в основном из среднеазиатских республик бывшего Советского Союза. Их нельзя априори рассматривать в качестве носителей чуждых религиозных воззрений. Скорее наоборот - в отличие от России, государственная власть в республиках Средней Азии крайне жестко взяла под свой контроль большинство процессов, происходящих в исламском сообществе, и представители радикальных течений в этих республиках испытывают на порядок большие трудности, чем их коллеги в России. Однако эта жесткость как раз и является причиной того, что Россия для носителей радикальных взглядов представляется вполне безопасным убежищем от преследования со стороны своих собственных властей. Российские же правозащитные организации немедленно берут под свою опеку радикалов, заявляя о преследовании их на родине за политические взгляды.
Ситуация в мусульманском сообществе мигрантов будет рассмотрена ниже, но можно сказать, что подавляющая его часть не является изначальной угрозой с точки зрения привнесения чуждых радикальных идей. Тем не менее практически полное отсутствие хоть какой-то политики в области адаптации и тем более интеграции мигрантов, во многом сознательное разжигание ксенофобии, опускание мигрантов и жителей коренных национальностей в тяжелейшие социальные условия объективно создают вражду между ними и толкают мигрантов в объятия радикальных проповедников.
На сегодняшний момент на территории России действует около 60 автономных Духовных управлений, что вообще само по себе является как уникальным явлением, так и нонсенсом. Существующие централизованные системы управления не обладают значимым авторитетом и продолжают порочную практику вражды между собой. Во многом эта вражда обусловлена чисто личностными, то есть, субъективными факторами, но они создают вполне объективно сложившуюся картину общей слабости по всем направлениям. Ни одно из существующих духовных управлений не контролирует сколь-либо значимую часть мусульманского сообщества, что дополнительно закрепляет его фрагментацию.
Государство не имеет внятной, сформулированной и четкой политики в отношении мусульманского сообщества. Более того - эта политика во многом двойственна, а значит, критикуема во всех своих проявлениях. С одной стороны, региональные власти Северного Кавказа и частично Татарстана обладают возможностью вмешиваться и влиять на вопросы духовного управления. Зачастую это носит характер решения сугубо тактических целей и задач. С другой - политика всех остальных регионов и федеральных органов власти заключается в полном невмешательстве в происходящие процессы, а зачастую и в их игнорировании. В конечном итоге она сводится к требованию лояльности, по большей части выражаемой лишь в публичных заявлениях.
Все это говорит об отсутствии политики как таковой. Раз так - нет действенных структур, осуществляющих повседневный контроль и прогнозирование. Это приводит к тому, что возникающие кризисы ставят власть каждый раз перед фактом своего возникновения без возможности реагировать на них упреждающе.
Ухудшающаяся социальная обстановка также порождает сторонников радикальных идей, которые выпадают из сферы внимания как духовных лидеров, занятых бесконечной борьбой друг с другом, так и государства, сводящего свою роль в сугубо полицейском реагировании на последствия.
Распад Советского Союза и центробежные процессы в России неизбежно сопровождались распадом и развалом всей прежней системы управления разными областями государственного строительства и общественной жизни. Одна из наиболее чувствительных областей - идеология - оказалась не просто в кризисе, а прошла через период полного распада, который во многом так и не преодолён.
В сложившейся ситуации реархаизация сознания и востребованность религии стали объективными процессами, которые ко всему прочему практически выпали из зоны пристального внимания государства. Клерикальное руководство сосредоточилось на проблемах собственного выживания и в значительной степени свело свое участие в происходящих событиях к аппаратным войнам. Опять же - трудно обвинять его в утрате контроля над процессами, так как в складывающихся условиях тотальной деструкции планирование деятельности на продолжительный период попросту нереально.
Так или иначе, но ворота для проникновения враждебных проектов были распахнуты, и последствия не заставили себя долго ждать.
Подробно и во всех ракурсах процессы раскола исламской уммы России и его преодоления изложены в труде Р.А.Силантьева «Новейшая история исламского сообщества России», вышедшем в библиотеке приложения к журналу «Новая книга России» «Национальная безопасность» в 2006 году. Книга немедленно вызвала бурное обсуждение в исламском и православном сообществе. Во многом отзывы на нее носили негативный характер, однако аргументированной критики на изложенные в ней факты и выводы так и не последовало.
Учитывая, что более фундаментального исследования на данную тему в современной России попросту нет, автор рекомендует его для всех интересующихся подробностями произошедших в нашей стране процессов возрождения ислама - как с точки зрения негативных, так и позитивных последствий.
Механизм проникновения на территорию России экстремистских течений исламского толка
Раздробленность мусульманского сообщества и глубокие противоречия внутри него создают питательную среду для проникновения в неё разнообразных инородных течений и идеологий. Относительно мирные из них сразу выдавливаются более агрессивными на периферию.
Лавинообразный рост численности мусульманского сообщества в конце 80 - начале 90 годов привел к тому, что неизбежно стало расти число мечетей и общин при них. Практически полное отсутствие системы подготовки кадров привело к тому, что имамами мечетей становились зачастую случайные люди, не имеющие богословского образования. Проблема была решена массовой отправкой молодежи на обучение в зарубежные исламские учебные заведения. Большая часть из них была отправлена в те страны, которые выразили желание поддержать возрождение ислама на территории России - в первую очередь, аравийские монархии Залива.
Даже если не принимать во внимание интерес этих стран в распространении своего влияния на территории России, сам процесс обучения не давал возможности готовить квалифицированные кадры. Срок обучения в 4-5 лет был непозволительно коротким. Минимум 3 года необходимо для овладения арабским языком и его письменностью. Оставшиеся год-два не позволяли получить системного образования, а в реальности зачастую дело обстояло ещё хуже - новоявленные адепты учения в ускоренном порядке изучали арабский язык и письменность фактически в бытовом разговорном объёме, и оставшееся время проводили в зубрежке и механическом запоминании текстов без особого вникания в их смысл. Говорить об осмысленном понимании сложных философских и этических норм, накопленных исламом в течение полутора тысяч лет, в таких условиях говорить не приходится.
В итоге в Россию стали возвращаться скорее догматики, обладающие определенной суммой знаний, лишенные возможности их адаптировать и применять в иных, чем в Аравии, условиях. Кроме того, Саудовская Аравия давала образование в области наиболее фундаменталистского и архаичного толкования священных текстов, которое шло вразрез с устойчивыми традициями, принятыми как на Северном Кавказе, так и в Поволжье.
Положение могли бы исправить дополнительные богословские курсы, организованные непосредственно в России, но к моменту возвращения первых обученных имамов-неофитов разрушительные процессы в системе управления исламским сообществом набрали максимальный размах. Муфтияты делили общины, территории, деньги и благосклонность чиновников. Создающиеся на территории России учебные заведения отдавались на откуп приезжим арабам, которые и финансировали эти программы и мероприятия. Именно так была создана школа «Йолдыз» в Набережных Челнах, из которой вышел известный по взрывам в Москве террорист Денис Сайтаков. Выпускники челнинской «Йолдыз», бугурусланской «Аль-Фуркан» прямым ходом шли в Чечню, где именно в это время радикальные исламисты начали окончательное искоренение традиционных исламских общин,суфийских тарикатов и их лидеров.
Особый упор был сделан на прозелитизм среди этнических христиан, которые должны были стать основой начавших свое формирование ячеек-«джамаатов». Пропагандистская и миссионерская деятельность подкреплялась массовыми многомиллионными изданиями книг и переводов, трактующих ислам с салафитской точки зрения. Тяжелая социальная обстановка и утрата идеологического целеполагания в значительной степени облегчали работу вербовщиков - как внутри этнических мусульман, так и в этнической христианской среде. Государственные органы власти и управления не только не обращали внимание на эти явления, но и относились к ним вполне лояльно, рассчитывая использовать связи с ваххабитскими структурами в качестве поддержки своих отношений с богатыми аравийскими спонсорами и инвесторами.
Стоит отметить, что процессы, происходящие на Северном Кавказе и в Поволжье, существенно различались между собой, и именно этим можно объяснить принципиально разную ситуацию сегодня в этих двух крупнейших центрах распространения ислама в России. На взгляд автора, ситуация в Поволжском регионе выглядит сегодня гораздо более угрожающей, несмотря на то, что именно Северный Кавказ является основным поставщиком новостей о столкновениях с террористами и экстремистами. Дело здесь вот в чем.
Северный Кавказ
Еще в 1990 году были отмечены первые столкновения между эндемичными дагестанскими салафитами и приверженцами суфизма. Расколовшийся ДУМСК, а затем и ДУМ Дагестана резко ослабил мусульманское сообщество и дал свободу действий салафитов - как имеющих местное происхождение, так и пришлых. Агрессивные методы работы адептов салафизма очень быстро вызвали отпор и даже вооруженные столкновения с традиционалистами, которые произошли в течение 1991-1995 годах в Кизилюртовском, Казбековском районах республики и в Махачкале.
Экспансия салафитов в Дагестане была заторможена возрождением суфийских братств, которые традиционно были представлены на Северном Кавказе тарикатами нашкбандийя, кадирийя и шазилийя. Зоной беспощадной борьбы между тарикатистами и салафитами стала так называемая Кадарская зона в Буйнакском районе Дагестана, в которую входили села Карамахи, Чабанмахи и Кадар. С 1997 по 1998 год в этой зоне шли ожесточённые столкновения, в которых в конечном итоге одержали победу салафиты. Активную помощь им оказали полевые командиры из Чечни. В июле 1998 года в селе Карамахи прошел съезд «Конгресса народов Чечни и Дагестана», фактически оформивший создание объединенной ваххабитской общины этих республик, а также установивший в Кадарской зоне шариатское правление, которое было оглашено 16 августа 1998 года. Буквально через неделю в Махачкале в результате теракта был убит председатель ДУМ Дагестана М.Абубакаров, что поставило республику на грань гражданской войны.
3 сентября в республику прибыл и.о. министра внутренних дел РФ С.В.Степашин, который посетил село Карамахи. Неожиданно для всех он вполне положительно отозвался о деятельности ваххабитских джамаатов, что вызвало полное смятение среди традиционалистов, которые оценили визит Степашина как неприкрытое предательство со стороны федеральной власти. Произошедшее показало традиционалистам, что они не могут рассчитывать на поддержку федеральных властей, и готовящаяся попытка отбить Кадарскую зону было отложена. Впоследствии это привело к тому, что напавшие на Дагестан боевики Хаттаба и Басаева изначально имели на территории республики хорошо укрепленный дружественный им плацдарм.
Противостояние ваххабитов и традиционалистов достигло апогея в августе 1999 года, когда банды Басаева и Хаттаба вторглись на территорию Дагестана. Разгром этих банд вначале в Дагестане, а затем и на территории Чечни позволил традиционалистам развернуть наступление на ваххабитов и в значительной степени выдавить это течение в маргинальное подполье.
Итогом борьбы между последователями эндемичных течений и ваххабитами на Северном Кавказе стала выработка политики на уровне региональных органов власти по контролю над религиозной деятельностью. 16 сентября 1999 года был принят закон о запрете ваххабистской деятельности на территории Республики Дагестан. Власти сделали ставку на влиятельных шейхов суфийских тарикатов, предоставив им свободу рук в отношении салафитов. Можно сказать, что это решение также не отличается глубиной проработки, так как усилившиеся суфии резко отрицательно стали относиться не только к ваххабитам, но и проводить откровенно враждебную политику (по крайней мере в информационном поле) по отношению к традиционалистским структурам управления центральной России. Ресурс Ислам.Ру, являющийся информационной структурой, подчиняющейся погибшему не так давно шейху Саиду Чиркейскому, ведет ожесточенную пропаганду сразу против двух противников. При этом Ислам.Ру - наиболее популярный и посещаемый исламский ресурс в русскоязычном сегменте Сети.
Так или иначе, но ваххабизм на территории Северного Кавказа удалось во многом маргинализовать и загнать в подполье. Вряд ли его удастся искоренить, тем не менее главная цель, которую преследуют в своей политической деятельности ваххабиты - создание государства «чистого ислама» на территории Северного Кавказа, скорее всего, уже недостижима. Оговоримся - речь идет о той ситуации, в которой сохранятся существующие тенденции. События Арабской весны развиваются крайне непредсказуемым образом, и в случае, если ее результатом станет полная дезинтеграция всего региона Ближнего Востока, радикальный ислам, скорее всего, получит новый импульс в своем развитии и распространении. В этом случае Северный Кавказ вновь станет передовой линией фронта столкновений традиционного ислама и ваххабизма.
Поволжье
Ситуация в Поволжье существенным образом отличается от ситуации на Северном Кавказе. Главное отличие - в равнодушной и во многом попустительской политике государства как на уровне регионов, так и на федеральном уровне по отношению к угрозе распространения ваххабизма. Главный принцип, которым руководствуются власти - внешняя лояльность мусульманского сообщества, внутренние же процессы, происходящие в нем, государство считает сугубо внутримусульманским делом, в которое незачем вникать и вмешиваться. Говоря иначе - отсутствие какой бы то ни было политики выдается за политику мудрую и вдумчивую. Нужда выдаётся за добродетель - знакомая ситуация. Принцип «не навреди» хорош в относительно стабильной обстановке, однако в складывающихся условиях он более напоминает поведение страуса.
Разрешение кризиса на Кавказе вооруженным путем, по сути, вскрыло гнойник и позволило его в значительной мере очистить. В Поволжье отсутствие политики государственного контроля над религиозной экстремистской деятельностью неизбежно приведет к образованию нового очага напряженности и необходимости купировать его не менее жесткими методами, чем на Кавказе.
Второй отличительной особенностью Поволжья является неспособность ваххабитов создать массовую прослойку своих сторонников. Главным образом препятствием этому является традиционный национализм местных мусульманских народов. Они с большей охотой используют исламский фактор для своей автономизации или сепаратизма, чем позволят пришельцам извне отформатировать их ментальность в космополитичном формате радикального ислама. Поэтому основная ставка ваххабитов в Поволжье делается на молодежь «эпохи ЕГЭ». Догматичное образование, сведенное к запоминанию полубессмысленного набора бессистемных фактов, оглупление молодежи предоставляет радикалам прекрасное поле для внедрение в девственно чистое сознание своих вполне доступных и столь же догматичных идей. Пока доля этой молодежи невелика, однако продолжение катастрофической политики в области образования и культуры предоставляет ваххабитам прекрасный шанс на расширение своей стратегии.
Еще одной причиной является отсутствие среди региональных лидеров человека, хотя бы отдаленно напоминающего Джохара Дудаева, который будучи фантастически невежественным в богословии, да и вообще в вопросах веры человеком, использовал ваххабизм в качестве тарана для решения вопросов укрепления личной власти. Однако, как это всегда бывает, ваххабиты в конечном итоге использовали самого Дудаева и сумели в короткие сроки создать свое протогосударство, с помощью которого и обеспечили массовый приток в свои ряды новообращенных адептов.
Отдавая себе отчет в этом, ваххабиты используют в Поволжье иную тактику, более приспособленную к существующим ограничениям. Она сводится к работе в двух направлениях - вербовке лидеров духовенства и распространению своего влияния на государственных служащих, а также в создании небольших хорошо законспирированных групп боевиков-профессионалов, имеющих боевой опыт и подготовку, способных стать кристаллизующим ядром будущих боевых группировок.
Первое направление деятельности, судя по публичным отчетам Российского института стратегических исследований РИСИ и публикациям прессы, ведется вполне успешно. В 2012 году ваххабитам удалось убить одного из наиболее непримиримых своих противников и очень влиятельного духовного лидера Татарстана Валиуллу Якупова и тяжело ранить муфтия Татарстана Ильдуса Файзова. Это впоследствии стало формальной причиной его ухода в отставку с поста руководителя ДУМ Татарстана. На смену им пришли люди, более лояльно относящиеся к идее внутриисламского диалога, а по сути - соглашательства с экстремистами. Вполне возможно, что мы увидим возвращение на свои места одиозных лидеров ваххабизма, которые были выдавлены из республики чрезвычайными усилиями как раз Якупова и Файзова.
Второе направление деятельности реализуется прямо сейчас в ходе сирийской войны. В качестве примера можно привести ваххабитского вербовщика Айрата Вахитова, известного под именем Салман Булгарский. Он открыто и очень активно ведет вербовочную работу через русскоязычные социальные сети, рисуя героические картины «священной борьбы», адресуя свои не слишком правдоподобные истории малообразованной аудитории. Набранные таким способом добровольцы едут на джихад в Сирию, выжившие и должны составить боевой костяк поволжских джамаатов. Трудно сказать, насколько и как ведется работа российских спецслужб по отслеживанию деятельности и возвращению на родину этих людей. Скорее всего - никак, хотя как обычно, хочется верить в мудрость и прозорливость наших доблестных органов. Во всяком случае, деятельность Салмана Булгарского не встречает ни малейшего противодействия, хотя его биография, в которой есть период отсидки в американской тюрьме в Гуантанамо и более чем вероятное сотрудничество с ЦРУ США, должна была привлечь особое внимание к его персоне.
Сообщения о татарских наёмниках в Сирии не могут не настораживать. Специфика Сирии заключается в том, что сирийцы называют чеченцами практически всех боевиков-выходцев с Северного Кавказа, и татарами - практически всех выходцев с Поволжья, поэтому однозначно определять национальность и происхождение русскоязычных боевиков, воюющих в Сирии, затруднительно. Тем не менее, вполне очевидно, что русскоязычные наёмники становятся вполне ощутимой проблемой не только для сирийцев. Главная опасность заключается в том, что при полном отсутствии контроля за их перемещениями сложно оценить истинное количество и момент, когда они начнут массово возвращаться в Россию.
Экзогенные факторы распространения ваххабизма
Внешние факторы угрозы распространения радикальных идей можно свести к двум группам - системной деятельности иностранных структур и агентов по распространению своего влияния на территории России, а также угрозам, исходящим от бесконтрольных миграционных процессов.
В первые годы «молодой демократической России» первый из указанных факторов являлся практически единственным. Как на территории России, так и в мусульманских республиках бывшего СССР в массовом порядке открывались представительства и филиалы разнообразных исламских фондов, центров и благотворительных организаций. Собственно, и их западные коллеги не отставали, внедряя свои структуры и конкурируя за влияние на просторах бывшего Советского Союза.
Республики Средней Азии, столкнувшись практически сразу с массированными атаками радикальных исламистов, очень быстро сумели взять ситуацию под более-менее действенный контроль. В связи с информационной закрытостью этих стран далеко не все детали становятся известными, однако вполне очевидно, что власти этих стран сумели реально оценить угрозы и жестко оградить себя от радикальных эмиссаров - как в легальном поле, так и подпольно действующих. Пожалуй, только в Таджикистане из-за вспыхнувшей гражданской войны на этом пути возникли серьезные сложности, но и они в целом были преодолены.
В России ситуация в связи с развалом системы управления мусульманским сообществом возникли новые структуры, финансовые ресурсы которых не позволяли вести какую-либо конструктивную деятельность. В этих условиях заманчивые предложения со стороны зарубежных спонсоров выглядели вполне допустимым компромиссом с совестью и долгом. Распространенная практика получения помощи неподотчетными суммами в наличных с одной стороны, попросту развращала, с другой - делала принимающих такую помощь уязвимыми для возможного давления.
Без существования государственного контроля за финансовыми потоками структур управления мусульманским сообществом они были объективно заинтересованы в продолжении вполне порочной практики подобного «сотрудничества». Слишком принципиальные муфтии ставились в заведомо невыгодное положение перед менее щепетильными коллегами. При этом нужно учесть, что возрождение ислама действительно, требовало поиска источников финансирования. Строительство мечетей, создание системы духовного образования, издательские программы, содержание разбухающих аппаратов требовало вполне серьезных вливаний, и опора на традиционные источники финансирования не могла покрывать всех возникающих потребностей.
Понятно, что столь питательная среда и заинтересованность духовных лидеров не могла не привести к тому, что страна была наводнена структурами, которые не слишком скрывали своих истинных целей. Кроме того, эти же структуры активно работали и с государственными органами управления, вполне искусно педалируя близкие им темы национального самоопределения. В условиях вялотекущего распада страны борьба с зарубежными враждебными структурами была практически бесполезной. Региональные лидеры - как светские, так и духовные - были обязаны просчитывать варианты своих действий в ситуации краха российской государственности. Возникла устойчивая самоподдерживающаяся система, конечным итогом функционирования которой должен был стать распад страны.
В этих условиях единственным стабилизирующим фактором, безусловно, стала вторая чеченская война и ликвидация одного из враждебных проектов уничтожения России. После уничтожения ваххабитского анклава на Юге страны федеральные власти предприняли активное наступление по закрытию других проектов. Во многом лишь благодаря этому исламское сообщество смогло в какой-то степени остановить свой распад и зафиксировать сложившееся положение.
К сожалению, новые федеральные власти, сделав ставку на отечественную бюрократию в борьбе с иностранными проектами, не сумели найти или создать сдерживающую ее силу, что в довольно короткие сроки вначале затормозило возрождение страны, а затем привело к ее стагнации. Сложившийся баланс между олигархией, ориентирующейся на отечественный промышленный комплекс, и олигархией, ориентированной на международную финансовую бюрократию, стал причиной краха политики возрождения, что немедленно привело к застойным явлениям во всех областях жизни страны, в том числе и в процессах, происходящих в мусульманском сообществе. В практическом плане это означало, что к 2005-2006 году конструктивные процессы были прекращены, и вновь появились вполне угрожающие тенденции размежевания и борьбы внутри мусульманских структур управления.
Последствия раскола и его частичного преодоления
Сам по себе процесс раскола и относительного замедления разрушительных явлений растянулся почти на полтора десятилетия. Будучи запущенным в 1989 году, этот процесс стал замедляться лишь в начале нулевых годов нового века. Тем не менее пока нет никаких признаков того, что дальнейшее развитие обстановки будет протекать конструктивно и предсказуемо.
Подводя предварительные итоги прошедших после развала СССР двух десятилетий, можно сказать следующее.
Сегодня сложилось своеобразная биполярная система тяготения внутри мусульманского сообщества. Один её центр находится в Поволжье, второй - на Северном Кавказе. Однако это именно центры тяготения - пока не более того. Фрагментация исламского сообщества не только не преодолена, но и продолжается, хотя темпы ее значительно замедлились. Сегодня ситуация существенным образом осложняется наличием экзогенного фактора - идущие с нарастанием миграционные процессы приносят на территорию России миллионы мигрантов, причем в основном из среднеазиатских республик бывшего Советского Союза. Их нельзя априори рассматривать в качестве носителей чуждых религиозных воззрений. Скорее наоборот - в отличие от России, государственная власть в республиках Средней Азии крайне жестко взяла под свой контроль большинство процессов, происходящих в исламском сообществе, и представители радикальных течений в этих республиках испытывают на порядок большие трудности, чем их коллеги в России. Однако эта жесткость как раз и является причиной того, что Россия для носителей радикальных взглядов представляется вполне безопасным убежищем от преследования со стороны своих собственных властей. Российские же правозащитные организации немедленно берут под свою опеку радикалов, заявляя о преследовании их на родине за политические взгляды.
Ситуация в мусульманском сообществе мигрантов будет рассмотрена ниже, но можно сказать, что подавляющая его часть не является изначальной угрозой с точки зрения привнесения чуждых радикальных идей. Тем не менее практически полное отсутствие хоть какой-то политики в области адаптации и тем более интеграции мигрантов, во многом сознательное разжигание ксенофобии, опускание мигрантов и жителей коренных национальностей в тяжелейшие социальные условия объективно создают вражду между ними и толкают мигрантов в объятия радикальных проповедников.
На сегодняшний момент на территории России действует около 60 автономных Духовных управлений, что вообще само по себе является как уникальным явлением, так и нонсенсом. Существующие централизованные системы управления не обладают значимым авторитетом и продолжают порочную практику вражды между собой. Во многом эта вражда обусловлена чисто личностными, то есть, субъективными факторами, но они создают вполне объективно сложившуюся картину общей слабости по всем направлениям. Ни одно из существующих духовных управлений не контролирует сколь-либо значимую часть мусульманского сообщества, что дополнительно закрепляет его фрагментацию.
Государство не имеет внятной, сформулированной и четкой политики в отношении мусульманского сообщества. Более того - эта политика во многом двойственна, а значит, критикуема во всех своих проявлениях. С одной стороны, региональные власти Северного Кавказа и частично Татарстана обладают возможностью вмешиваться и влиять на вопросы духовного управления. Зачастую это носит характер решения сугубо тактических целей и задач. С другой - политика всех остальных регионов и федеральных органов власти заключается в полном невмешательстве в происходящие процессы, а зачастую и в их игнорировании. В конечном итоге она сводится к требованию лояльности, по большей части выражаемой лишь в публичных заявлениях.
Все это говорит об отсутствии политики как таковой. Раз так - нет действенных структур, осуществляющих повседневный контроль и прогнозирование. Это приводит к тому, что возникающие кризисы ставят власть каждый раз перед фактом своего возникновения без возможности реагировать на них упреждающе.
Ухудшающаяся социальная обстановка также порождает сторонников радикальных идей, которые выпадают из сферы внимания как духовных лидеров, занятых бесконечной борьбой друг с другом, так и государства, сводящего свою роль в сугубо полицейском реагировании на последствия.
Распад Советского Союза и центробежные процессы в России неизбежно сопровождались распадом и развалом всей прежней системы управления разными областями государственного строительства и общественной жизни. Одна из наиболее чувствительных областей - идеология - оказалась не просто в кризисе, а прошла через период полного распада, который во многом так и не преодолён.
В сложившейся ситуации реархаизация сознания и востребованность религии стали объективными процессами, которые ко всему прочему практически выпали из зоны пристального внимания государства. Клерикальное руководство сосредоточилось на проблемах собственного выживания и в значительной степени свело свое участие в происходящих событиях к аппаратным войнам. Опять же - трудно обвинять его в утрате контроля над процессами, так как в складывающихся условиях тотальной деструкции планирование деятельности на продолжительный период попросту нереально.
Так или иначе, но ворота для проникновения враждебных проектов были распахнуты, и последствия не заставили себя долго ждать.
Подробно и во всех ракурсах процессы раскола исламской уммы России и его преодоления изложены в труде Р.А.Силантьева «Новейшая история исламского сообщества России», вышедшем в библиотеке приложения к журналу «Новая книга России» «Национальная безопасность» в 2006 году. Книга немедленно вызвала бурное обсуждение в исламском и православном сообществе. Во многом отзывы на нее носили негативный характер, однако аргументированной критики на изложенные в ней факты и выводы так и не последовало.
Учитывая, что более фундаментального исследования на данную тему в современной России попросту нет, автор рекомендует его для всех интересующихся подробностями произошедших в нашей стране процессов возрождения ислама - как с точки зрения негативных, так и позитивных последствий.
Механизм проникновения на территорию России экстремистских течений исламского толка
Раздробленность мусульманского сообщества и глубокие противоречия внутри него создают питательную среду для проникновения в неё разнообразных инородных течений и идеологий. Относительно мирные из них сразу выдавливаются более агрессивными на периферию.
Лавинообразный рост численности мусульманского сообщества в конце 80 - начале 90 годов привел к тому, что неизбежно стало расти число мечетей и общин при них. Практически полное отсутствие системы подготовки кадров привело к тому, что имамами мечетей становились зачастую случайные люди, не имеющие богословского образования. Проблема была решена массовой отправкой молодежи на обучение в зарубежные исламские учебные заведения. Большая часть из них была отправлена в те страны, которые выразили желание поддержать возрождение ислама на территории России - в первую очередь, аравийские монархии Залива.
Даже если не принимать во внимание интерес этих стран в распространении своего влияния на территории России, сам процесс обучения не давал возможности готовить квалифицированные кадры. Срок обучения в 4-5 лет был непозволительно коротким. Минимум 3 года необходимо для овладения арабским языком и его письменностью. Оставшиеся год-два не позволяли получить системного образования, а в реальности зачастую дело обстояло ещё хуже - новоявленные адепты учения в ускоренном порядке изучали арабский язык и письменность фактически в бытовом разговорном объёме, и оставшееся время проводили в зубрежке и механическом запоминании текстов без особого вникания в их смысл. Говорить об осмысленном понимании сложных философских и этических норм, накопленных исламом в течение полутора тысяч лет, в таких условиях говорить не приходится.
В итоге в Россию стали возвращаться скорее догматики, обладающие определенной суммой знаний, лишенные возможности их адаптировать и применять в иных, чем в Аравии, условиях. Кроме того, Саудовская Аравия давала образование в области наиболее фундаменталистского и архаичного толкования священных текстов, которое шло вразрез с устойчивыми традициями, принятыми как на Северном Кавказе, так и в Поволжье.
Положение могли бы исправить дополнительные богословские курсы, организованные непосредственно в России, но к моменту возвращения первых обученных имамов-неофитов разрушительные процессы в системе управления исламским сообществом набрали максимальный размах. Муфтияты делили общины, территории, деньги и благосклонность чиновников. Создающиеся на территории России учебные заведения отдавались на откуп приезжим арабам, которые и финансировали эти программы и мероприятия. Именно так была создана школа «Йолдыз» в Набережных Челнах, из которой вышел известный по взрывам в Москве террорист Денис Сайтаков. Выпускники челнинской «Йолдыз», бугурусланской «Аль-Фуркан» прямым ходом шли в Чечню, где именно в это время радикальные исламисты начали окончательное искоренение традиционных исламских общин,суфийских тарикатов и их лидеров.
Особый упор был сделан на прозелитизм среди этнических христиан, которые должны были стать основой начавших свое формирование ячеек-«джамаатов». Пропагандистская и миссионерская деятельность подкреплялась массовыми многомиллионными изданиями книг и переводов, трактующих ислам с салафитской точки зрения. Тяжелая социальная обстановка и утрата идеологического целеполагания в значительной степени облегчали работу вербовщиков - как внутри этнических мусульман, так и в этнической христианской среде. Государственные органы власти и управления не только не обращали внимание на эти явления, но и относились к ним вполне лояльно, рассчитывая использовать связи с ваххабитскими структурами в качестве поддержки своих отношений с богатыми аравийскими спонсорами и инвесторами.
Стоит отметить, что процессы, происходящие на Северном Кавказе и в Поволжье, существенно различались между собой, и именно этим можно объяснить принципиально разную ситуацию сегодня в этих двух крупнейших центрах распространения ислама в России. На взгляд автора, ситуация в Поволжском регионе выглядит сегодня гораздо более угрожающей, несмотря на то, что именно Северный Кавказ является основным поставщиком новостей о столкновениях с террористами и экстремистами. Дело здесь вот в чем.
Северный Кавказ
Еще в 1990 году были отмечены первые столкновения между эндемичными дагестанскими салафитами и приверженцами суфизма. Расколовшийся ДУМСК, а затем и ДУМ Дагестана резко ослабил мусульманское сообщество и дал свободу действий салафитов - как имеющих местное происхождение, так и пришлых. Агрессивные методы работы адептов салафизма очень быстро вызвали отпор и даже вооруженные столкновения с традиционалистами, которые произошли в течение 1991-1995 годах в Кизилюртовском, Казбековском районах республики и в Махачкале.
Экспансия салафитов в Дагестане была заторможена возрождением суфийских братств, которые традиционно были представлены на Северном Кавказе тарикатами нашкбандийя, кадирийя и шазилийя. Зоной беспощадной борьбы между тарикатистами и салафитами стала так называемая Кадарская зона в Буйнакском районе Дагестана, в которую входили села Карамахи, Чабанмахи и Кадар. С 1997 по 1998 год в этой зоне шли ожесточённые столкновения, в которых в конечном итоге одержали победу салафиты. Активную помощь им оказали полевые командиры из Чечни. В июле 1998 года в селе Карамахи прошел съезд «Конгресса народов Чечни и Дагестана», фактически оформивший создание объединенной ваххабитской общины этих республик, а также установивший в Кадарской зоне шариатское правление, которое было оглашено 16 августа 1998 года. Буквально через неделю в Махачкале в результате теракта был убит председатель ДУМ Дагестана М.Абубакаров, что поставило республику на грань гражданской войны.
3 сентября в республику прибыл и.о. министра внутренних дел РФ С.В.Степашин, который посетил село Карамахи. Неожиданно для всех он вполне положительно отозвался о деятельности ваххабитских джамаатов, что вызвало полное смятение среди традиционалистов, которые оценили визит Степашина как неприкрытое предательство со стороны федеральной власти. Произошедшее показало традиционалистам, что они не могут рассчитывать на поддержку федеральных властей, и готовящаяся попытка отбить Кадарскую зону было отложена. Впоследствии это привело к тому, что напавшие на Дагестан боевики Хаттаба и Басаева изначально имели на территории республики хорошо укрепленный дружественный им плацдарм.
Противостояние ваххабитов и традиционалистов достигло апогея в августе 1999 года, когда банды Басаева и Хаттаба вторглись на территорию Дагестана. Разгром этих банд вначале в Дагестане, а затем и на территории Чечни позволил традиционалистам развернуть наступление на ваххабитов и в значительной степени выдавить это течение в маргинальное подполье.
Итогом борьбы между последователями эндемичных течений и ваххабитами на Северном Кавказе стала выработка политики на уровне региональных органов власти по контролю над религиозной деятельностью. 16 сентября 1999 года был принят закон о запрете ваххабистской деятельности на территории Республики Дагестан. Власти сделали ставку на влиятельных шейхов суфийских тарикатов, предоставив им свободу рук в отношении салафитов. Можно сказать, что это решение также не отличается глубиной проработки, так как усилившиеся суфии резко отрицательно стали относиться не только к ваххабитам, но и проводить откровенно враждебную политику (по крайней мере в информационном поле) по отношению к традиционалистским структурам управления центральной России. Ресурс Ислам.Ру, являющийся информационной структурой, подчиняющейся погибшему не так давно шейху Саиду Чиркейскому, ведет ожесточенную пропаганду сразу против двух противников. При этом Ислам.Ру - наиболее популярный и посещаемый исламский ресурс в русскоязычном сегменте Сети.
Так или иначе, но ваххабизм на территории Северного Кавказа удалось во многом маргинализовать и загнать в подполье. Вряд ли его удастся искоренить, тем не менее главная цель, которую преследуют в своей политической деятельности ваххабиты - создание государства «чистого ислама» на территории Северного Кавказа, скорее всего, уже недостижима. Оговоримся - речь идет о той ситуации, в которой сохранятся существующие тенденции. События Арабской весны развиваются крайне непредсказуемым образом, и в случае, если ее результатом станет полная дезинтеграция всего региона Ближнего Востока, радикальный ислам, скорее всего, получит новый импульс в своем развитии и распространении. В этом случае Северный Кавказ вновь станет передовой линией фронта столкновений традиционного ислама и ваххабизма.
Поволжье
Ситуация в Поволжье существенным образом отличается от ситуации на Северном Кавказе. Главное отличие - в равнодушной и во многом попустительской политике государства как на уровне регионов, так и на федеральном уровне по отношению к угрозе распространения ваххабизма. Главный принцип, которым руководствуются власти - внешняя лояльность мусульманского сообщества, внутренние же процессы, происходящие в нем, государство считает сугубо внутримусульманским делом, в которое незачем вникать и вмешиваться. Говоря иначе - отсутствие какой бы то ни было политики выдается за политику мудрую и вдумчивую. Нужда выдаётся за добродетель - знакомая ситуация. Принцип «не навреди» хорош в относительно стабильной обстановке, однако в складывающихся условиях он более напоминает поведение страуса.
Разрешение кризиса на Кавказе вооруженным путем, по сути, вскрыло гнойник и позволило его в значительной мере очистить. В Поволжье отсутствие политики государственного контроля над религиозной экстремистской деятельностью неизбежно приведет к образованию нового очага напряженности и необходимости купировать его не менее жесткими методами, чем на Кавказе.
Второй отличительной особенностью Поволжья является неспособность ваххабитов создать массовую прослойку своих сторонников. Главным образом препятствием этому является традиционный национализм местных мусульманских народов. Они с большей охотой используют исламский фактор для своей автономизации или сепаратизма, чем позволят пришельцам извне отформатировать их ментальность в космополитичном формате радикального ислама. Поэтому основная ставка ваххабитов в Поволжье делается на молодежь «эпохи ЕГЭ». Догматичное образование, сведенное к запоминанию полубессмысленного набора бессистемных фактов, оглупление молодежи предоставляет радикалам прекрасное поле для внедрение в девственно чистое сознание своих вполне доступных и столь же догматичных идей. Пока доля этой молодежи невелика, однако продолжение катастрофической политики в области образования и культуры предоставляет ваххабитам прекрасный шанс на расширение своей стратегии.
Еще одной причиной является отсутствие среди региональных лидеров человека, хотя бы отдаленно напоминающего Джохара Дудаева, который будучи фантастически невежественным в богословии, да и вообще в вопросах веры человеком, использовал ваххабизм в качестве тарана для решения вопросов укрепления личной власти. Однако, как это всегда бывает, ваххабиты в конечном итоге использовали самого Дудаева и сумели в короткие сроки создать свое протогосударство, с помощью которого и обеспечили массовый приток в свои ряды новообращенных адептов.
Отдавая себе отчет в этом, ваххабиты используют в Поволжье иную тактику, более приспособленную к существующим ограничениям. Она сводится к работе в двух направлениях - вербовке лидеров духовенства и распространению своего влияния на государственных служащих, а также в создании небольших хорошо законспирированных групп боевиков-профессионалов, имеющих боевой опыт и подготовку, способных стать кристаллизующим ядром будущих боевых группировок.
Первое направление деятельности, судя по публичным отчетам Российского института стратегических исследований РИСИ и публикациям прессы, ведется вполне успешно. В 2012 году ваххабитам удалось убить одного из наиболее непримиримых своих противников и очень влиятельного духовного лидера Татарстана Валиуллу Якупова и тяжело ранить муфтия Татарстана Ильдуса Файзова. Это впоследствии стало формальной причиной его ухода в отставку с поста руководителя ДУМ Татарстана. На смену им пришли люди, более лояльно относящиеся к идее внутриисламского диалога, а по сути - соглашательства с экстремистами. Вполне возможно, что мы увидим возвращение на свои места одиозных лидеров ваххабизма, которые были выдавлены из республики чрезвычайными усилиями как раз Якупова и Файзова.
Второе направление деятельности реализуется прямо сейчас в ходе сирийской войны. В качестве примера можно привести ваххабитского вербовщика Айрата Вахитова, известного под именем Салман Булгарский. Он открыто и очень активно ведет вербовочную работу через русскоязычные социальные сети, рисуя героические картины «священной борьбы», адресуя свои не слишком правдоподобные истории малообразованной аудитории. Набранные таким способом добровольцы едут на джихад в Сирию, выжившие и должны составить боевой костяк поволжских джамаатов. Трудно сказать, насколько и как ведется работа российских спецслужб по отслеживанию деятельности и возвращению на родину этих людей. Скорее всего - никак, хотя как обычно, хочется верить в мудрость и прозорливость наших доблестных органов. Во всяком случае, деятельность Салмана Булгарского не встречает ни малейшего противодействия, хотя его биография, в которой есть период отсидки в американской тюрьме в Гуантанамо и более чем вероятное сотрудничество с ЦРУ США, должна была привлечь особое внимание к его персоне.
Сообщения о татарских наёмниках в Сирии не могут не настораживать. Специфика Сирии заключается в том, что сирийцы называют чеченцами практически всех боевиков-выходцев с Северного Кавказа, и татарами - практически всех выходцев с Поволжья, поэтому однозначно определять национальность и происхождение русскоязычных боевиков, воюющих в Сирии, затруднительно. Тем не менее, вполне очевидно, что русскоязычные наёмники становятся вполне ощутимой проблемой не только для сирийцев. Главная опасность заключается в том, что при полном отсутствии контроля за их перемещениями сложно оценить истинное количество и момент, когда они начнут массово возвращаться в Россию.
Экзогенные факторы распространения ваххабизма
Внешние факторы угрозы распространения радикальных идей можно свести к двум группам - системной деятельности иностранных структур и агентов по распространению своего влияния на территории России, а также угрозам, исходящим от бесконтрольных миграционных процессов.
В первые годы «молодой демократической России» первый из указанных факторов являлся практически единственным. Как на территории России, так и в мусульманских республиках бывшего СССР в массовом порядке открывались представительства и филиалы разнообразных исламских фондов, центров и благотворительных организаций. Собственно, и их западные коллеги не отставали, внедряя свои структуры и конкурируя за влияние на просторах бывшего Советского Союза.
Республики Средней Азии, столкнувшись практически сразу с массированными атаками радикальных исламистов, очень быстро сумели взять ситуацию под более-менее действенный контроль. В связи с информационной закрытостью этих стран далеко не все детали становятся известными, однако вполне очевидно, что власти этих стран сумели реально оценить угрозы и жестко оградить себя от радикальных эмиссаров - как в легальном поле, так и подпольно действующих. Пожалуй, только в Таджикистане из-за вспыхнувшей гражданской войны на этом пути возникли серьезные сложности, но и они в целом были преодолены.
В России ситуация в связи с развалом системы управления мусульманским сообществом возникли новые структуры, финансовые ресурсы которых не позволяли вести какую-либо конструктивную деятельность. В этих условиях заманчивые предложения со стороны зарубежных спонсоров выглядели вполне допустимым компромиссом с совестью и долгом. Распространенная практика получения помощи неподотчетными суммами в наличных с одной стороны, попросту развращала, с другой - делала принимающих такую помощь уязвимыми для возможного давления.
Без существования государственного контроля за финансовыми потоками структур управления мусульманским сообществом они были объективно заинтересованы в продолжении вполне порочной практики подобного «сотрудничества». Слишком принципиальные муфтии ставились в заведомо невыгодное положение перед менее щепетильными коллегами. При этом нужно учесть, что возрождение ислама действительно, требовало поиска источников финансирования. Строительство мечетей, создание системы духовного образования, издательские программы, содержание разбухающих аппаратов требовало вполне серьезных вливаний, и опора на традиционные источники финансирования не могла покрывать всех возникающих потребностей.
Понятно, что столь питательная среда и заинтересованность духовных лидеров не могла не привести к тому, что страна была наводнена структурами, которые не слишком скрывали своих истинных целей. Кроме того, эти же структуры активно работали и с государственными органами управления, вполне искусно педалируя близкие им темы национального самоопределения. В условиях вялотекущего распада страны борьба с зарубежными враждебными структурами была практически бесполезной. Региональные лидеры - как светские, так и духовные - были обязаны просчитывать варианты своих действий в ситуации краха российской государственности. Возникла устойчивая самоподдерживающаяся система, конечным итогом функционирования которой должен был стать распад страны.
В этих условиях единственным стабилизирующим фактором, безусловно, стала вторая чеченская война и ликвидация одного из враждебных проектов уничтожения России. После уничтожения ваххабитского анклава на Юге страны федеральные власти предприняли активное наступление по закрытию других проектов. Во многом лишь благодаря этому исламское сообщество смогло в какой-то степени остановить свой распад и зафиксировать сложившееся положение.
К сожалению, новые федеральные власти, сделав ставку на отечественную бюрократию в борьбе с иностранными проектами, не сумели найти или создать сдерживающую ее силу, что в довольно короткие сроки вначале затормозило возрождение страны, а затем привело к ее стагнации. Сложившийся баланс между олигархией, ориентирующейся на отечественный промышленный комплекс, и олигархией, ориентированной на международную финансовую бюрократию, стал причиной краха политики возрождения, что немедленно привело к застойным явлениям во всех областях жизни страны, в том числе и в процессах, происходящих в мусульманском сообществе. В практическом плане это означало, что к 2005-2006 году конструктивные процессы были прекращены, и вновь появились вполне угрожающие тенденции размежевания и борьбы внутри мусульманских структур управления.