экспромт по фото - злость
Том поднимался по лестнице, шум вечеринки и отказ Хелены оставался внизу, но он не смог сдержать себя и посмотрел вниз еще раз. Внутри него было холодно, скользко и очень плотно.
Том в своей жизни двадцати однолетнего золотого мальчика ( читай падонка), не привык к тому что кто-то или что-то не принадлежало ему по первому щелчку пальцев. Он был похож, да и самоидентифицировался с парнем из рекламы духов «1 Million Intense» by Paco Rabanne, поэтому даже подсознательно выбирал соответствующий стиль в одежде, лишь внутренняя жестокость заставляла его носить галстук вместе с полностью застегнутой рубашкой. Его мир был очень сложен от своей примитивности и вседозволенности, выращенный семейный снобизм в сочитании с весьма непосредственным интеллектом и образованием создавал витиеватый узор поступков сотканный из условностей псевдоэстетики, псевдопросвещенности и развращенной разнузданности.
Сегодня Том пришел на рождественскую вечеринку в хорошем состоянии куража, подъема и пьяного удальства. С самого утра он зарядился в гостях хорошей долей бодрящего кровь и душу вещества, которой прекрасно засочеталось с серьезной формой словесных унижений которой он подверг одну из девочек-присосок вечно увивающихся вокруг него. Определенно, входя на эту вечеринку он чувствовал себя королем снисходящим и милостивым.
Хелену он увидел не сразу, точнее он бы её вообще не увидел, если бы не его друзья подвыпившие и настроенные на заключение пари по любому поводу. Вообще споры, пари и прочие простые сделки с быстрым результатом были частью жизни Тома, он гордился тем, что всегда выигрывает их, какими бы они изначально абсурдными не казались. В этот раз друзья предложили классическое пари "семиминутку", суть которого была в том, что бы познакомиться с указанной девушкой и за 7 минут добиться результата. В лайт варианте результатом был номер телефона, в хардкор варианте результатом должен был быть секс. Естественно Том заключил с друзьями пари в хардкоре. И именно в этот момент ему показали на Хелен.
Пробираясь к ней через танцпол, Том рассматривал девушку. Высокая, стройная блондинка, с чуть вытянутым лицом и по-скандинавски острыми скулами, большими широкопасаженными умными глазами, Хелен производила впечатление модели, любящей модную благотворительность, мимими-шки, разговоры об искусстве и конечно деньг во всех их формах и объемах. Это впечатление даже вызвало легкую ухмылку на лице Тома, которая тут же испарилась стоило ему обратится к девушке. Как только она подняла глаза и посмотрела в его глаза, стало понятно насколько глубоко и непростительно ошибся юноша в своих впечатлениях. Ее холодный взгляд небесно-голубых глаз пронзил его безразличием и пренебрежением богатой двадцатипятилетней стервы, вьющей из мужиков веревки не по нужде, а искусства ради. Она не была дичью, она была охотницей, циничной, умной и обеспеченной благами, а потому независимой и ненавидимой такими как Том, молодыми и амбициозными.
Конечно, для Хелен не было ничего сложного в том, что бы переспать с молодым ухоженным юношей, просто так, не заморачиваясь и даже особо не запоминая, ради минутного удовольствия, некоего канапе к шампанскому. Скорее всего, она бы так и поступила, если бы Том, успел сразу понять, что нужно играть не короля, а пажа, играть обожание, а не милость, но он не успел. И их семь минут стали адом для Тома, потоком словесных пикировок и утонченных унижений, чередой мелких провокаций, которые вызывали в нем только холодную злость.
Когда друзья с другой стороны зала показали, что осталась минута, Хелен звонко рассмеялась и отказала ему, словами "подрасти, малыш". Тому хватило воли, не выдать лицом облома и пойти к лестнице на второй этаж, создавая иллюзию, что они обо всем договорились и она сейчас тоже пойдет туда, только отдельно, что бы не палиться. Друзья поверили, а Том холодный от злости пробирался через толпу, внутри него лед злость крошился острыми гранями, разрезая его совершенные миры, обжигая его разум и застилая глаза мутной пеленой. Казалось, что злость вокруг него растекается черной лужей и люди расступались на его пути, подсознательно чувствуя этот черный холод. Ему казалось, что время застыло в глыбе льда, кончики пальцев левой руки сжатые в кулак в кармане брюк уже покалывали от недостатка крови, а походка была почти деревянной, нарочито расслабленной, но все равно как на ходулях.
Том поднимался по лестнице. Внутри него был адский лед, ужас от не исполненной злости и.... надежда, что по какой-то причине Хелена вдруг зачем-нибудь тоже поднимется наверх, именно поэтому он замер и посмотрел вниз еще раз.